В интернете много статей о «Ноже для фрау Мюллер», и почти в каждой есть ошибки. Давай разберем. Ну вот, к примеру: «Нож для Frau Muller» возник в августе 1991-го на обломках умеренно популярной в окрестностях рок-клуба группы «Буква О», которая за три с небольшим года своего существования выпустила почти два десятка разнообразных по стилю и содержанию альбомов, совершив резкий скачок от прямолинейного панк-рока в традициях Sex Pistols к более современным музыкальным формам».
Все не так. Никакого Sex Pistols там не было. У «Буквы О» была совершенно радикальная музыка, ни на что не похожая. Немножко Ministry, совсем чуть-чуть, и очень быстрая.
Остались записи?
Да откуда у школьной группы деньги, чтобы писаться, скажем, на «Добролете»? Все записи были сделаны на концертах ими самими и, думаю, хранятся у любителей и у тех, кто работал в «Тамтаме» звукорежиссером. Вокалист экспериментировал со старым советским ревербератором — зацикливал какие-то фрагменты и под них пел. Тима Земляникин его звали.
Он умер?
Нет, почему же? Он живой. Священником работает. Вместо литургий ставит, наверное, свои записи демонические… И вот, смотри, еще написано: «элементы хардкора, неоготики, фолк-панка». Ничего такого вообще у «Буквы О» не было. А был просто очень быстрый экстремальный техно-панк. Впервые мы с Олегом Гитаркиным встретились на съемках клипа — кажется, что к тому времени это была уже не «Буква О», а «Нож для фрау Мюллер». В клипе снимались Гитаркин, Тима и их басист Кузик. Они играли роль инопланетян — в черных плащах. Снимал клип один наш знакомый режиссер — Дима Баранов, который как-то объелся каких-то наркотиков и начал делать суперэкстремальные молодежные передачи на петербургском телевидении. Ничего подобного до него на экране не показывали. Почему ему дали это делать — до сих не понятно. Как он руководство убедил? Возможно, с помощью тех же самых наркотиков пустил пыль в глаза. В общем, я с Барановым до того снимал клип для группы The Fantom, в котором участвовали я и Миша Малин. А для «Ножа для фрау Мюллер» Баранов снимал клип про пришельцев. После съемок мы с Гитаркиным какое-то время общались. Группа его тем временем постепенно сошла на нет — в том составе, в том панк-роковом состоянии.
Отчего так случилось?
Кузик умер от удара в сердце ножом. Тима Земляникин начал выпускать свои собственные записи с ревербератором. У Микшера тоже были какие-то проекты — он играл как барабанщик во многих группах.
То есть Гитаркин остался в одиночестве, и — появился ты.
Вообще, название «Нож для фрау Мюллер» придумал Олег — оно сразу всем понравилось, и мы решили его оставить. Реально первый альбом, который мы начали делать, назывался «Нечеловек-видимка». У тебя его точно нет — можешь даже не искать. Он только на кассетах выходил на «Бомба-Питер» — с роботом в стиле компьютеров Amiga на обложке. А еще на виниле в Германии. Какие-то немцы нас нашли сумасшедшие и на своем странном лейбле издали 500 или 1000 штук. Ужасно редкое издание, которое я уж не знаю сколько стоит сейчас.
А у тебя эта пластинка есть?
— Нам прислали тогда всего пару штук. У Олега она до сих пор есть, а свою я кому-то подарил. Что касается музыки, то «Нечеловек-видимка» — это такая готика. Цара Леандер, Клавдия Шульженко, Марлен Дитрих, Любовь Орлова. Семплы использовались вовсю.
— Я помню, что словосочетание easy listening впервые услышала именно от тебя, из-за чего у меня сложилось впечатление, что до «Ножа для фрау Мюллер» об этом стиле знали лишь несколько человек в Москве и еще несколько в Питере. Я права?
— Это чисто диджейский термин — один из тех, что были распространены среди диджеев. Потому что вся музыка, которая появляется, сначала пробуется на диджеях, а они придумывают ей названия — так, чтобы было удобнее было общаться. А только потом термины эти входят в язык.
— Ну, просто никто ничего подобного до вас не делал. И тот easy listening, что изобрели «ножи», ужасно всех удивил.
— Easy listening — это непосредственно ретромузыка 1960-х. Мы же делали ее на современных инструментах, использовали семплеры. И соответственно, музыку свою хотели как как-то по-другому называть, и я придумал название post easy listening.
— Я прошу прощения, а инструменты все эти вы откуда брали?
— Все инструменты были у моего друга Миши Малина, а ему их купил Брайан Ино. Такая история: в какой-то момент Миша записал трек с Лидией Кавиной (исполнительницей на терменвоксе. — Прим. ред.), выпустил его в компиляции Ино «Music for films III» и получил очень много денег за это. Потому что все, что использует Брайан Ино в своих компиляциях, потом идет в кино обязательно. Был момент, когда все, что писал Малин, продюсировал Ино. Миша даже к нему ездил в Лондон, жил у него, общался с его женой Энфи, у него с ней даже был роман. Энфи подарила ему очень много инструментов — разные примочки, гитары. А спустя несколько лет, когда я уже общался с Африкой (Сергей Бугаев — художник. — Прим. ред.), выяснилось, что следы Ино загадочным образом распространились по всему городу. У Африки дома стоял компьютер от Брайана Ино. Похоже было, что все музыканты и художники в конце 1980-х — начале 1990-х подпитывались техникой Ино.
— Но как так вышло? Зачем Ино приезжал в Питер?
— Налогов меньше! Вот он и купил квартиру в Питере. На Невском. Точнее, на берегу Невы. В самом центре. Большая квартира. Я был на балконе. Отличный вид.
— Хорошо. Вернемся к «ножам». Все время хотела узнать, откуда вы брали все эти классные семплы: «Лучшая девушка в СССР» и прочие. Тогда ведь не было разных онлайн-библиотек звуков, откуда можно было надергать разных слов и междометий.
— Да все с винила бралось. Пластинок было навалом и у меня, и у Олега. К тому же мы общались с диджеями, которые такими вещами тоже интересовались.
— Можешь разложить по полочкам: откуда конкретно были взяты семплы для «Лучшей девушки в СССР»?
— В этой композиции куча семплов используется, и все из разных мест взяты. Например, «ха-ха-ха» — это от одного английского шансонье 1930-х. Он был еще и артистом знаменитым… Хочу вспомнить его имя… От слова «трусость» по-английский… Ноэл Коуард! Мне Бартенев дал послушать его пластинку — у него много было английского шансона 1930–1940-х годов. А сама фраза «лучшая девушка в СССР» взята из какого гэдээровского фильма переводного. Я обычно всегда использовал много семплов — для одной песни кусочки из пяти-шести фильмов как минимум. На «Алло, супермен!» 1999-го у нас были сплошные семплы — очень много семплов, гора! Мы сводили альбом на «Добролете», и там у людей мозги плавились от того, сколько каналов мы использовали. Это тебе все не так-то просто.
— Слушай, да я-то прекрасно помню твой старенький компьютер Atari 1040, а в нем программу Cubase, и десятки дорожек как нотные станы, уходящие куда-то вправо и вниз. Просто со временем многим диджеям стало казаться, что все это совсем элементарно. Взял фразу из «Джентльменов удачи» — и поехали.
— Они слушали нас и пытались делать то же самое. Но когда в более поздних работах у нас появилось много джаза — они все сдались. «Second Hand Dreams» был нашим лучшим альбомом, самым мощным. Ничего подобного ни у кого не было. И он был признан — в «16 тоннах» мы за него получили «Золотую Горгулью». Там куча хитов, которые неожиданно играли даже по радио «Максимум». Самые крутые вещи, понятно, в эфир не ставили — «Секс-инспектор» или «Галлюционист». Там и джаз крутой, и семплы, и все вместе. Именно в этих композициях многогранность музыки проявилась, чего не было в более ранних работах. Но многогранная музыка так и не дошла до радио.
— Ты вообще любишь выступать?
— Нет. Особенно утомляет по турам ездить. Для меня это тяжеловато — я не выдерживаю. А вот такие концерты, как сейчас, мне нравятся. Наш реюнион — ты наверное слышала, — мы снова собрались. В коммерческих целях.
— Исключительно в коммерческих?
— Ну конечно, в коммерческих! Иначе кто бы нас заставил? Если бы не появилось этого слова «реюнион»… Представляешь, все из-за него. Гитаркину сказали: «Хочешь реюнион?» А он не понял и ответил: «Наверное, хочу».
— А кто спросил? Чья была идея?
— Это идея Пончика, нашего директора. Он круто все придумал — никто не додумался. А ведь это золотые россыпи, золотой песок!
— Но прежде расскажи, пожалуйста, почему вы с Гитаркиным в 2000-х перестали выступать вместе. Из-за чего вы перессорились?
— Мы перессорились, потому что все эти концерты, фестивали, поездки, туры дико сужают отношения между людьми и обостряют их. В какой-то момент мне все надоело, и я понял, что не хочу больше никаких концертов, не хочу быть постоянно на нервах.
— Ты все время говорил, что Гитаркин — самый лучший гитарист на планете.
— Я так говорил? Ну мы с ним все делали наоборот. Он все время меня опускал, а я, соответственно, его хвалил. Если бы он меня хвалил, то я бы его опускал.
— Понятно. Но так или иначе без тебя «Нож для фрау Мюллер» существовать не смог. Гитаркин проект заморозил.
— Зато у него был отличный проект Messer Chups, с которым он до сих пор выступает. Все началось еще при мне — его знакомство с басисткой, которая работала официанткой в клубе «Онегин». Я сказал: «Смотри, какая классная девушка, давай познакомимся». Он познакомился и научил ее играть на басу — непонятно, каких трудов ему это стоило. В действительности Олег попытался делать что-то один в рамках проекта. Выпустил пару альбомов, но они оказались очень похожими на Messer Chups. Если в Messer Chups было больше гитары, то в тех «Ножах», которые он записывал сам, было больше семплов, а в принципе, все то же самое.
— Вообще этот ваш реюнион — классная идея. И хочется, конечно, знать, что будет после.
— Мне кажется, тебе надо знать только то, что это просто коммерческий проект.
— Как это — всего один раз?
— Нет, не один раз. Мы собираемся, конечно, давать концерты. Но многое зависит от бюджета.
— Будет шоу?
— Гитаркин должен сделать. Я не знаю, что именно, какие-то видеопроекции.
— А почему бы вам не пригласить на свой реюнион всю старую гвардию: певиц, с которыми вы когда-то записывались, музыкантов, с которыми сотрудничали?
— Слушай, я работаю с девушками по 17–18 лет. Вы живете в прошлом, ваша «Афиша», ребята! Я работаю на «Союзмультфильме», связан с Госкино. Это дает мне доступ в любой продюсерский центр. Я могу взять кого угодно. Кого угодно! Самых лучших — и из детей, и из взрослых. Я пишу музыку для мультфильмов — у меня уже около пяти работ. Например, «Сын капитана» — «карусельный» мультфильм — я делал с Михаилом Алдашиным. Потом мы с ним начали работать над вторым фильмом, но он спер у меня песню.
— Как это — спер?
— Ну он мне поспорил сделать песню «Бегемот» на слова поэтессы Наталии Волковой. Я написал, звоню, а он говорит, что проект не пошел. Ну я привык к таким вещам — не пошел и не пошел. А потом выясняется, что проект прошел — просто они переделали мою песню с другим композитором и в титрах написали свои имена. Это было не очень честно, и я перестал с ним работать. Потом он полгода никак не мог заплатить мне за запись, на которую я потратил время. В общем, теперь я работаю только с отдельными режиссерами — с Лизой Скворцовой, Ваней Соколовским, Алексеем Алексеевым. Вот были «Изобретатели» — серия из четырех мультфильмов про изобретателей начала века. Сделал с Лизой Скворцовой пару букв из ее «Азбуки». Работать с мультфильмами — это лучшая работа, только вообще денег не приносит. Платят копейки мультипликаторам, а композиторам и подавно.
— Но это все равно куда увлекательней, чем просто играть концерты.
— Да, концерты играть для меня давно уже не так увлекательно. Но бывает прикольно, когда, например, выступаешь с собственным проектом, с собственным гитаристом. Я же тут обнаружил в себе способности — я могу сам писать песни. Обычно композиторы просто пишут музыку, а для меня текст — это так же просто, как и музыка. Поэтому я написал три альбома песен на английском и русском языке и спокойно могу сейчас написать сам и мюзикл. Могу делать работу, которую выполняют пять человек! Для меня это само собой разумеющиеся вещи. Я просто вижу, что российские композиторы ограничены в стилистиках своих, в своей музыке. Я уже переработал и там, и там, и в мультфильтмах, и в театрах. Нет границ — все намного шире воспринимается.
— В каком театре ты работал?
— ВВ «Современнике», в МХТ, в «Ленкоме». В лучших театрах! Как это ты не знаешь? «Мамапапасынсобака» вообще чуть ли не «Золотую маску» получил за музыку в том числе. «Америка» в «Современнике», «Тартюф» в МХТ.
— «Тартюф» — это тот, который с Олегом Табаковым?
— Ну да, конечно. Вообще, Табаков — единственный мой фанат из старых. Если не считать, конечно, Вертинскую, она играла в спектакле «Имаго», для которого я тоже сочинял музыку.
— А что будет на концерте? Будут новые многогранные композиции?
— Мы будем играть все старое. У нас программа на два с половиной часа, и это, как мне кажется, более чем. Мы даже сыграем «Supersonic Vibrator» — очень старую нашу песню, которую мы почти не использовали.
— Вот интересно еще, кто придет на ваши концерты. По идее, должны прийти абсолютно все. Например, все те продюсеры, которые рвались издавать «Ножей» в конце 1990-х.
— Я ни с кем из них не общаюсь. Они нас обманули. Вообще удивительно, как это живут люди с такими прекрасными честными лицами и абсолютно гнилыми сердцевинами. Например, человек, который построил всю империю на том, что подписывал с музыкантами контракты, за которые те всю жизнь расплачиваются.
— Но вы же не расплачиваетесь?
— Мы расплатились! Мы около миллиона евро потеряли просто потому, что подписали один такой контракт, — нам адвокат это сказал.
— Кстати, про адвокатов. Меня также все время занимал вопрос, как вы обходили вопрос с авторскими правами? Ведь на использования каждого семпла, которых в композиции могло быть больше десяти, нужно было получать разрешение.
— Все, что выпускалось за границей, обговаривалось. Все, что выходило здесь, — по-разному. Например, использование блатных частушек в исполнении Дины Верни, которые слушали все художники и из которых получилась песня «Кошмары», мы никак не обговаривали. Не было тогда такого правила, да и сам диск с частушками Верни был дико андеграундным. Спустя годы Олег Гитаркин пытался выпустить какие-то каверы Kraftwerk, но быстро-быстро с этим закруглился. Но это же было понятно сразу! Проще самим что-то делать, чем отмывать чужое. И пусть каверы выбирают люди, у которых мало фантазии. У нас с этим полный порядок.
— Как ты придумал название «Нож для фрау Мюллер»? Почему «нож», кто эта фрау?
Я не знаю, это мы придумали еще старым составом, когда играли панкобилли. Мы были молодыми, и нам казалось это смешным сочетанием слов, о смысле нам было некогда думать.
— Вы познакомились с Костровым на съемках клипа, который для уже существовавших тогда «ножей» снимал один очень веселый человек. Расскажи, пожалуйста, и об этих клипах — вы же играли в нем инопланетян.
Это был не совсем клип, это был фрагмент очень странной авангардной телепередачи. Все так много ели кислоты, что было непонятно, что происходит. Мы играли инопланетян, да. Думаю, людей бы мы играть не смогли.
— Откуда вы брали все эти удивительные семплы? Олег рассказывал про старые виниловые пластинки, которые были и у тебя, и у него, отчасти у Бартенева, немного у Африки. Возможно, ты помнишь, у кого что было?
Да, помню, но не скажу. Иногда нужно промолчать, чтобы сойти за умного.
— Почему после всего «Нож для фрау Мюллер» в какой-то момент перестал существовать? Отчего вы перессорились? Кто был виноват?
Думаю, что, скорее всего, я просто решил уйти больше в гитарную живую музыку, а именно серф. И постепенно ушел в нее совсем.
— И этот реюнион — что это за концерт? Зачем он нужен? Кто его придумал? И что будет после него?
Будешь много знать, скоро состаришься. Так говорили мне в детстве. И то же самое хочу сказать и вам. Зачем вам стареть? Оставайтесь без информации, но с побочным эффектом омоложения.