Что происходит с лондонским клубом Fabric

6 августа субботним утром в 8.20 неподалеку от клуба Fabric стало плохо 19-летнему человеку. Его доставили в больницу, где спустя 40 минут он скончался. Незадолго до этого, 25 июня, похожее случилось с другим 18-летним посетителем клуба, которому стало плохо прямо в клубе, — он также скончался после госпитализации. Имена жертв деликатно не разглашаются медиа, однако обе смерти связывают с наркотиками.

После этих двух происшествий лондонской клуб был закрыт на выходные с целью «понять, как это произошло». Руководство заведения всячески пошло навстречу властям, согласившись даже на более строгий режим работы — проверку документов, использование розыскных собак и видеонаблюдение. Одновременно с этим высказались и представители совета Ислингтона, на территории которого и располагается Fabric: «После двух недавних смертей, связанных с употреблением наркотиков, столичная полиция подала заявку на временную приостановку лицензии Fabric. Необходимо разобраться в случившемся». Чуть позднее было объявлено о том, что Fabric в ближайшее время не откроется и в ближайшие 28 дней лицензия клуба будет пересмотрена местными властями.

Буквально сразу же после этих новостей среди клубной общественности была запущена кампания в поддержку #savefabric, а также петиция на Change.org с обращением не закрывать клуб, под которой подписались свыше 150 000 человек. Однако 7 сентября после шестичасовых дебатов между управой Ислингтона и представителями Fabric подкомиссия по лицензированию приняла решение все же закрыть клуб. «В клубе существует культура наркотиков, с которой руководство справиться не в силах», — сообщила в заключительном заявлении глава подкомиссии по лицензированию Флора Уильямсон.

Fabric открылся в 1999 году — во времена, когда английские суперклубы находились на пике популярности, и незадолго до того, как британская найтлайф-сцена столкнулась с кризисом. Заведение, открытое на месте бывшего мясного рынка, не стало делать ставку на раскрученные имена и попыталось воплотить концепцию идеального клуба, в котором главное — музыка и атмосфера. В нем было три раздельных танцпола со своей темой — на двух из них могли проходить концерты. Fabric был максимально всеядным клубом. Например, по пятницам там шли вечеринки FabricLive, нацеленные на самую разную музыку с ломаным ритмом, от электро и драм-н-бейса до хип-хопа и дабстепа. По субботам были вечеринки Fabric, музыкальными кураторами которых были диджеи Крейг Ричардс и Терри Фрэнсис: здесь звучали дип-хаус и техно.

За 17 лет клуб превратился в небольшую клубную империю с собственными лейблами (за пределами Великобритании клуб известен своими сериями диджейских миксов FabricLive и Fabric, релизы которых выходили ежемесячно) и сайд-проектами (правда, неудачными: клуб Matter при стадионе O2 проработал всего пару лет). В Лондоне Fabric стал такой же туристической достопримечательностью, какой, например, является берлинский Berghain. Несмотря на масштабы и популярность, клуб остался все таким же всеядным, зачастую выступая в качестве стартовой площадки для многих будущих звезд электронной сцены.

В поддержку клуба выступили фактически все артисты, для которых Fabric является одним из системообразующих центров этой культуры. Голди, ставший кавалером ордена Британской империи в этом декабре, после новостей о том, что клуб будет закрыт, решил отказаться от этого титула. «Мне вот интересно, должен ли я или кто-то вроде меня, типа Джаззи Би, Нормана Джея или Пита Тонга растворить свои титулы, как сахар, чтобы подсластить кофе этим канцелярским крысам, чтобы они чувствовали себя более успешными в убийстве контркультуры и культуры как таковой», — заявил он.

Фактически против выступают только представители управы Ислингтона, которые и постановили закрыть клуб. Но среди властей согласия нет. Например, спустя два дня после заявления Уильямсон парламентский депутат от Ислингтона Эмили Торнберри написала у себя в фейсбуке, что закрытие клуба не решит проблему наркомании и навредит репутации района, история которого тесно связана с Fabric.

Садик Хан все это время открыто выступает в поддержку клуба, призывая искать компромиссы между властями и владельцами. «Знаковые клубы Лондона являются неотъемлемой частью нашего культурного ландшафта, — заявил он, — как мэр я обязан делать больше, чтобы защитить их — как и наши театры, исторические здания, пабы и живую музыку. Очень важно, чтобы люди могли радоваться и безопасно веселиться по ночам». Он не изменил своего мнения, после того как совет Ислингтона принял решение закрыть клуб, еще раз повторив, что не отказывается от введения специальной должности ночного мэра (с этой инициативой он уже выступал в мае). «За последние восемь лет Лондон потерял 50% ночных клубов и 40% площадок для живой музыки, — сказал господин Хан. — Это падение надо остановить, если Лондон хочет сохранить свой статус круглосуточного города с ночной жизнью мирового класса».

Во время так называемого второго «Лета любви» в 1989 году, когда практически вся британская молодежь бесилась под хаус и техно в полях или на складах, передовицы практически всех британских таблоидов пестрели пугающими заголовками — о том, как наркотики сводят с ума рейверов. Однако серьезно об этой проблеме британское общество заговорило позднее — в 1995 году, после того как 18-летняя Ли Беттс — школьница из Лэтчингтона — приняла экстези, выпила 7 литров воды и умерла. Но и тогда дискуссия привела не к требованию скорейшего запрета всех клубов, а к вопросу о том, чтобы контролировать состав таблеток, если не получается решить проблему клубной наркомании. После еще одной смерти от экстези, семнадцатилетнего Даниеля Эштона, по просьбе журнала Mixmag точно такую же таблетку на предмет примесей проверили в Национальном отделе по отравлениям в лондонской больнице Гай. Одновременно с этим по стране была запущена рекламная кампания с контрпропагандой «Sorted» (англ. «Убран»), а член парламента консерватор Барри Легг представил закон Public Entertainments Licences (Drug Misuse) Act. Он давал властям право отнимать лицензии у тех клубов, где распространялись наркотики.

Однако заявленных целей достичь не удалось. Как вспоминал в своей книге бывший главред Mixmag Дом Филлипс, «трагическая смерть Ли Беттс не оказала никакого влияния на уровень потребления. На самом деле таблетки с яблочком — такую она приняла — стали пользоваться бешеной популярностью. Появились клабберы в футболках, на которых было написано: «Убран! Ли Беттс хватило всего одной таблетки». А на спине — «Слабачка!»

Ситуация с Fabric не уникальна. После того как в июле 1999 года в ливерпульском клубе Cream от экстези и амфетаминов скончалась 22-летняя Анна Вудс, полиция провела в клубе мощный рейд, по результатам которого были арестованы девять человек. На дальнейшее использование лицензии были наложены строгие ограничения. Например, при входе в клуб нужно было сложить свои вещи в полиэтиленовый пакет, была усилена охрана. С этого момента у клуба начались неприятности — и спустя несколько лет он прекратил свою работу.

Несмотря на то что Fabric лишился лицензии, руководство полно решимости отстоять клуб. Его соучредитель Камерон Лесли намерен подать апелляцию и обжаловать решение cовета. Продолжает идти кампания #savefabric и собираются подписи в поддержку клуба. Решение, по которому клуб должен был ужесточить меры безопасности — с собаками-ищейками и сканированием документов, — уже опротестовано. Видя такую отвагу в отстаивании прав и поддержку не только со стороны общественности, но и властей, можно надеяться, что Fabric не умрет.