Большое интервью Ильи Гадаева: будущее Cream Soda, сольный альбом, год без Димы Nova

Илья Гадаев — участник группы Cream Soda, которая в прошлом году лишилась Димы Nova и продолжила существовать как тандем Ильи и певицы Afelia. В этом месяце Илья выпустил свой первый сольный альбом «Dream and Bass», а сегодня вышла и обновленная «VIP-версия»От английского «variation in production» — когда новая версия песен отличается от оригинала в деталях, но не так сильно, чтобы называть это ремиксом. прошлогоднего релиза Cream Soda «Internet Friends».

Мы поговорили с Ильей обо всем, что окружало его музыку последний год. Это и адаптация к жизни без Димы, и новый бум электронной сцены в России, и заново проявившиеся амбиции делать музыку «с русскостью», но для мирового слушателя.

— Работа над музыкой для себя и Cream Soda отличается друг от друга?

Когда я сажусь писать, редко сразу понимаю, что буду делать. Все постфактум определяется. Отталкиваюсь от настроения: сегодня хочу что‑то расслабленное сделать, завтра — ускоренное. Есть идея, но куда она тебя приведет, ты не знаешь. Если ставить какие‑то цели, чаще всего это убивает творчество.

Потому что начинаешь загоняться по каждой мелкой детали трека. Нет смысла думать, какой снэр будет более хитовым. Мне нравится идея смешения. Вот ты слышишь Burial и хочешь сделать что‑то в таком жанре, но чтобы он качал так, будто это хаус-трек. Когда отбирал треки на альбом, старался брать более-менее подходящие друг другу. Мой подход — это эксперимент.

— Как получилась VIP-версия «Internet Friends»?

— Мы изначально хотели сделать два альбома, объединенные одной идеей: гиперпоп, 3D-графика, жанровая свобода, эксперименты. Отобрали песни на первую часть, после которой у нас оставались почти готовые демки для второй. Мы не хотели перегружать альбомы и старались сделать их в пределах 40 минут: тяжело слушать релизы по два часа. Вот недавно вышел такой альбом Камаси Вашингтона — это жестко, потому что я не успел еще дослушать предыдущие два.

Когда Димы не стало, мы начали делать новую музыку и поняли, что она сильно отличается от того, что было на первой части. И решили доделать уже эти треки на вторую часть и выпустить в виде VIP-версии. Решили так закрыть эту эру Cream Soda.

— У тебя за этот месяц вышел первый сольный альбом и новая версия «Internet Friends» Cream Soda. А как ты разделяешь, что куда пойдет?

— Когда мы работали с Димой, договорились, что у нас не будет сольных проектов: в команде мы могли добиться большего и решили все силы вкладывать в наш проект. Но со временем у нас набралось много демок, которые никуда не подходили. В конце 2021 года мы разъехались и начали обсуждать все, что у нас накопилось, включая музыку АлисыAfelia. И поняли, что эти рамки нас всех сковывают. Решили сменить подход и максимально свободно ко всему относиться. Это повлияло и на альбом «Internet Friends»: мы не ставили цели пойти в конкретный жанр или покорить чарты. Поэтому там и появились трансовые и драм-н-бейсовые штуки.

Часть треков из альбома «Dream and Bass» изначально планировалась как отдельная ипишка, чтобы показать миру, какие мы именно продюсеры. Чистая танцевальная музыка без вокала. Но потом случилась трагедия, Дима так и не успел прикоснуться к этим трекам, и я решил забрать их на сольный альбом.

— Продюсеры мирового уровня — это про выйти на суперширокую аудиторию или ваши внутренние ощущения от музыки?

— Просто существовать не только внутри российской сцены. Мы всегда следили за авангардной музыкой, слушали все, что выходит, и были в поиске нового. У меня нет ни одного стартового темплейтаМузыкальный шаблон, который я бы постоянно использовал. Всегда начинаю с чистого листа.

— Ты сейчас буквально описываешь то, с чего Cream Soda начиналась. Как будто круг замкнулся.

— Да, но тогда это был общий тренд: вспомнить тех же Tesla Boy с турами по Южной Америке. Разница в том, что мы хотели быть чисто электронными продюсерами, которых заметили бы. Но тогда было сложнее выбиться из общей массы. А сейчас нас уже заметили, у нас есть вес и возможности. И мы думали, что будет попроще.

— Как ты адаптировался к творчеству без Димы?

— Прошлый год был супертяжелым. Во-первых, в проекте я всегда был человеком, который дистанцировался от социальных связей. Не хотел ходить на деловые встречи и так далее. А Димон был максимально активен в этом, у него была лучше развита коммуникативность. И его точка зрения в группе была самой важной. Мне нравилось сидеть на студии и следить за музоном. А тут пришлось адаптироваться к тому, что у тебя весь день состоит из созвонов и принятия решений. Сначала мне было тяжело, но я уже привык и сейчас даже нравится.

Ей даже легче заниматься, потому что тут на тебя взваливается огромнейшая ответственность.

— У вас не возникало конфликтов из‑за того, что на Диму уходило намного больше внимания?

— Нет. Меня устраивал образ человека, которого никто не видит. Хотелось, чтобы людям нравилось, что я делаю, но при этом они не смотрели бы на мое лицо.

— Были мысли закрыть Cream Soda после смерти Димы?

— Такие мысли были. Когда было совсем тяжело, я не понимал, что делать. Аргументы в пользу закрытия отталкивались от того, что не получится делать так, как раньше. И не смогу узнать мнение человека, которого нет, больше не с кем посоветоваться.

Но я понял, что это не означает, что будет плохо. Такое долгое и плотное общение не проходит бесследно, Дима уже часть каждого из нас. И как бы мы ни поступили в итоге, не важно, будет ли это правильно. За все время мы совершали ошибки, в этом нет ничего страшного.

Я смотрю на опыт Димы: как он организовывался, с кем общался, как мы снимали клипы и делали концерты. Сейчас я на этой стадии совершаю ошибки, которые были тогда, и начинаю понимать, что нужно делать. Сейчас мне хочется красиво воплотить в жизнь мысли и идеи, которые у нас были. Но все когда‑то заканчивается. Надо, чтобы это закончилось красиво и вовремя.

— Как ты относишься к посмертным релизам?

— Если говорить о сольных артистах, вроде XXXTentacion или Майкла Джексона, я этого не понимаю. Но в нашем случае вся музыка, которая выходила за последнее время, это так или иначе посмертные песни Димы. Только там так же многое завязано на мне и Алисе. Плюс сейчас готовим трибьют Диме при участии больших артистов. В этом я не вижу ничего плохого.

— Трибьют — это неизданные треки Димы?

— Да, доводим до ума его демки. И зовем больших артистов, чтобы дать этому дополнительную огласку. Ребята столько для нас сделали, что нельзя иначе. Но это долгая работа: когда у тебя весь релиз состоит из коллабораций, это тяжело. Тоже один из гештальтов, который я для себя пока не закрыл: научиться заставлять людей делать для тебя все чуть быстрее.

— Сложно было включать демки Димы, которые никто не слышал до этого?

— Да, и из‑за этого процесс тоже такой долгий. Мне пришлось открывать его ноут и слушать вещи, часть из которых он никому никогда не показывал. С одной стороны, очень тяжело, а с другой, ты как будто продолжаешь общение с человеком.

— Были ли истории, связанные с Димой, которые заставляли улыбаться?

— Мы когда‑то давно ездили с Димой в Париж, и у нашего друга Саши там якобы украли худос «Публики Гольтье». А недавно на вечеринку «Ствола» пришла девочка, сказала, что нашла худос и хотела передать его Диме, они списывались пару лет и никак не могли словиться, потому что она из Казахстана. А сейчас оказалась в Москве и привезла его. И вот это было очень воодушевляюще. Есть грустная сторона, от которой не избавиться. Но есть и вещи, которые заставляют улыбнуться, как этот худос.

— Как ты сейчас воспринимаешь песню «Волга»?

— Она до сих пор мне не надоела. Есть другие песни, вызывающие у меня тяжелую эмоцию из‑за ухода Димы. «Не встретились», например. А «Волга» для меня немного про другое. Мы частенько играем трек на концертах, это все еще один из наших хитов.

— Мне всегда казалось, что большой успех Cream Soda вам в чем‑то мешал. С одной стороны, вот «Никаких больше вечеринок» и «Плачу на техно» — это хиты. А с другой, вас всегда тянуло в авангард. Как одно накладывалось на другое для тебя?

— Весь наш путь состоял из того, что людям что‑то не нравилось. Вот мы сделали «Пожар» — андеграундный альбом. И люди сразу такие: «Ну раньше было лучше, где Disclosure, дипхаус, вот это все?!» Мы сделали альбом «Красиво» — «Что это за попса, надо делать „Пожар“». Выпустили «Комету», где были Saluki, «Лауд» и так далее — люди начали возмущаться: «Это что за R’n’B, зачем вы туда полезли, верните ньюдиско и хаус». После этого был «Интергалатик», такой аудиофильм с трансмузыкой, которая не входила ни в какие прошлые рамки. И многие тоже его не поняли. Как и «Internet Friends».

Только это не неприятие, людям просто тяжело привыкнуть. Да и аудитория постоянно обновляется. У нас есть костяк фанатов, которые понимают и принимают все, что мы делаем. А это постоянно что‑то новое. В этом суть Cream Soda: существовать на грани. Это же интересно.

— Нет давления из‑за необходимости выпускать именно хиты?

— Понятно, что всем хочется продлевать свой успех. Но это не может происходить постоянно, все приходит волнами. Просто нельзя останавливаться — только двигаться дальше и пробовать, пробовать, пробовать.

— Как вы сработались с Алисой во время записи «Internet Friends»?

— Мы писали его в непростое время, но это максимально легкий и свободный процесс. Мне нравится работать с тембром Алисы и фольклорной составляющей ее голоса. У Димы всегда была идея фикс — внедрять в музыку именно русскость. Чтобы чувствовалось ее происхождение.

— Как тебе кажется, откуда идет тренд на фольклор в последние годы?

— Это общая штука для всех развивающихся культур. Людям не чужд патриотизм в самых разных проявлениях: от музыки до любви к родной природе. Само собой, артисты не хотят это отсекать. Да и это хороший способ дополнительно выделиться. Самые яркие артисты сейчас как раз проецируют в музыку свои корни — взять Розалию, Бэд Банни или Тайлу. Это круче, чем штамповать одинаковое диско трек за треком. Это развивает культуру.

— В этом году вы провели фестиваль «Субботник». Что это за история?

— Дима часто ходил с братом по местности в Диево-Городище и помогал убирать там мусор вдоль берега Волги. У Димона всегда была боль за родной край и он часто об этом говорил. Отсюда и была идея принести в «Internet Friends» мысль о том, что «красота вокруг = красота внутри». Отсюда взялась идея в рамках промо «Internet Friends» взять мусоровоз и проехаться с ним по Москве, собирать мусор и давать за него вознаграждение.

А позже родился и «Субботник» — фестиваль, внутрь которого заложена идея о чистоте и красоте природы. Люди сперва убирались на территории, ходили на экскурсии по местным достопримечательностям, а потом уже шли на музыкальную часть. Программа была направлена в первую очередь на очищение города, музыка — уже потом. В этом году это был небольшой фестиваль, но мы просто хотели заявить о себе. Думаю, в следующем году уже масштабируемся на нечто большее.

— Как и зачем вы запустили «Ствол»?

— У нас с Димой был «NO ME Podcast» — сперва просто онлайн, потом переехали как радиошоу на «Мегаполис FM». Там мы просто ставили демки исполнителей, которые нам нравились. Их скопилось так много, что решили делать лейбл, где выпустили и «Волгу» в том числе. Но тогда вдвоем было тяжело этим заниматься, поэтому к 2020 году вернулись к этой идее и создали «Ствол».

Изначально именно как лейбл-свободную площадку, где издавали артистов, которые нам нравятся. Можем зарелизить там что угодно. Это видно по нашему ТВ-направлению: там и жесткое техно, и хаус, и лайвы инди-артистов.

Со временем все стало резко расти. Первые тусовки были очень локальными: и те, что записывались, и обычные офлайн-вечеринки. А потом появились и просмотры, и большое количество людей. Сейчас это требует много вложений и забирает много нервов. Стараемся взять себя в руки, потому что хочется выпускать еще больше музыки. Сложно совмещать «Ствол» с Cream Soda. Теперь у нас есть еще и клуб IF, где я сейчас сижу.

— Твоя любимая тусовка «Ствола»?

— Сперва подумал про первую новогоднюю: она была очень душевной. Но на самом деле наша последняя на сегодня вечеринка в Arma. Получилось налегке, между собой назвали это корпоративом «Ствола», очень кайфово вышло.

— А как вы балансируете между авангардом и мейнстримом? Вот ваша новогодняя тусовка, которая вроде бы про андеграунд, но туда приходят Шура и Feduk.

Новый год — это в том числе идеи «Чикен карри». А мы сами любим любую музыку. Тот же Шура для нас — большой артист девяностых и нулевых, было круто с ним взаимодействовать. Нет прямого разделения: сегодня делаем андеграунд, а завтра попсу. Не задумываемся о том, что для просмотров надо кого‑то позвать. Все хорошо работает, когда делается по угару, а не ради цифр. Допустим, я бы хотел позвать Александра Розенбаума, чтобы он два часа пел на «Стволе» под гитару.

— Сейчас мы видим очевидный подъем электронной сцены — это и «Ствол», и «Радуга», и «Система», да и не только. С чем ты его связываешь?

— Такое было и после 2014 года, когда пропали иностранные привозы. Люди стали обращать больше внимания на локальных диджеев и лейблы. Появился тот же «ГОСТ Звук». У людей появилось больше возможностей развиваться. Сейчас происходит то же самое — и артисты видят новые возможности и мотивацию творить здесь и сейчас.

— Что будет дальше?

— Новая музыка будет проще. Я устал от безумного саунд-дизайна, хочется делать простые, но стильные вещи и существовать без выдуманных образов.

— А тебе самому больше нравятся масштабные концерты или клубные сеты?

— Больше люблю вечеринки, где не так много людей: чем ты ближе к ним, тем больше отдача от зала. Но большие площадки позволяют создать драматургически более интересное шоу — и визуально, и в плане звука. Планируем такое в VK Stadium. Так сложнее, но удовлетворение гораздо больше. Это большая форма искусства.