«Чем популярнее артист, тем больше он на чилле». Кто снимает клипы Instasamka и Toxi$

Режиссер Никита Вильчинский и креативный директор Саша sobersasha Пьяных — ключевые клипмейкеры российской музыкальной индустрии последних лет. Про них проще всего рассказать, перечислив некоторые их видео: здесь и большие хиты прошлого года «Тесно» и «За деньги да», и Егор Крид («Телефон»), и герой момента Toxi$. В этом году вышла и короткометражка «Нурландос» — первый такой опыт для Вильчинского и Пьяных с Нурланом Сабуровым в главной роли.

— Давайте начнем с работы с Toxi$. Как складываются такие клипы?

Никита Вильчинский: Этот проект мы с командой делали без Саши. А Toxi$ я давно заметил, такой забавный чувачок, он был подписан на меня в инсте* еще до своей популярности. А я тогда не подписывался на него в ответ, сейчас немного стыдно за это. Оказалось, что он наш жесткий фанат, который в итоге стал популярным. Знает все наши клипы, вообще следит за всей индустрией. Он супергик, который помнит мои клипы, о которых я сам успел забыть. Это как к Нолану подходят и благодарят за «Бессонницу» — а кто вообще помнит этот фильм?

Мы списались, договорились поработать. Долго переносили съемки, потому что не могли совпасть по графикам. В итоге я поехал в Питер. Клип делали без гонорара, Toxi$ оплатил только техническую часть, билеты и проживание. Он прямо молодец, классно подошел к решению этих вопросов. В итоге сделали клип за месяц.

— Почему ты снимал бесплатно?

Н.В.: Потому что как‑то тупо на нем зарабатывать. Когда мы снимали, у него особо не было движухи.

Саша Пьяных: Видел статью, что у него соотношение слушателей на Spotify и подписчиков в инсте* отличалось в сто раз.

Н.В.: Да, у него тогда клабшоу стоило меньше 50 тысяч рублей. Мы просто сделали творческий проект с прикольным чуваком. Он настоящий артист, у которого есть энергия.

— А как вы решаете такие вопросы: с кого брать деньги, с кого нет?

Н.В.: Чувствуется, когда это денежная история, когда нет. Ну и у Toxi$ не было каких‑то запросов. Я сбросил первый монтаж — его в итоге и залили на ютуб. На съемках не было никаких ограничений, это была творческая работа. Бывает, что начинающий артист на площадке клипа делает тебе мозг даже больше, чем на коммерческих съемках. А тут просто сделали проект для себя. И он кайфанул, и мы.

С.П.: Это же обоюдная история.

И в обратную сторону: сложно с чувака, который только начинает двигаться в музыке, просить большие ставки и бюджеты на реализацию.

Н.В.: Меня зацепила идея сделать клип в таком формате. И здесь это еще и визуально оправданно. Мы не просто наложили круг сверху, там реально оптика так работает, что он физически находится внутри круга.

С.П.: В этом клипе еще классный прикол с выходом за пределы ограничительных каше́ (элемент видео, обрамляющий видимую часть экрана. — Прим. ред.).

Н.В.: Да, это не просто эффект ради эффекта. И аудиторией это всегда ценится. Потому что у любого эффекта должна быть визуальная ценность. Судя по комментариям, все сработало: люди много написали про формат ролика. И все 10 человек, которые делали графику, тоже кайфанули, им нравится Toxi$. Легко привлекать людей, когда работаешь с крутым молодым артистом. Люди понимают, что это не уйдет в никуда, все увидят и респектнут.

С.П.: С Lildrughill и клипом «Domino» у нас похожая тема была. И отчасти с Seemee и Mayot и клипом «Windows». Такие истории помогают найти классных людей.

— Саша, ты начинал в группе «Мальбэк», где отвечал и за музыку, и за видео. А как ушел во вторую сторону?

С.П.: Мы с Ромой [Варниным] изначально в равной мере занимались и видео, и музыкой. Просто музыка сильнее стрельнула, и мы стали в нее больше вкладываться. У нас в итоге не хватало сил даже на свою визуализацию, поэтому мы стали искать людей, которые возьмут это на себя, а в идеале и принесут свое видение. Так появились клипы «Равнодушие» и «Гипнозы». В итоге сложился творческий союз с Антоном Реввой на клипе «Вода» и Сюзанны «Верь мне, наверное». А в случае с Анатолем Трофимовым это скорее история про то, как чувак приносит свое видение, и оно скрещивается с нашим, это как раз клип «Гипнозы».

И вот музыка шла-шла-шла — и началось выгорание. Разногласия Ромы и Сюзанны нарастали, в целом ощущение, что я кайфую от того, что делаю, начало подстираться. И я начал больше уходить к видосам. Делал звук для проектов с Антоном, с Димой Суковниковым. Постепенно ушел от написания песен. А параллельно Никита начал хорошо самостоятельно двигаться, успел снять клип White Punk, «Лондон» для Майота. И у него возникла потребность в… Как ты это формулировал, Никита?

Н.В.: Пришел Крид. Я понял, что детский сад, — побегать с камерой на разных локациях — уже не подойдет. Нужен нормальный сценарий, чтобы это продать. А Саша был спецом, он во время работы с Ромой написал несчетное количество неиспользованных сценариев. И я думал, блин, как это? Так получалось, что они писали сценарий, а в итоге это был один полив (свободная съемка, из которой потом отбирается рабочий материал. — Прим. ред.) на разных локациях. С точки зрения режиссуры у ребят не получалось должным образом все срастить.

И вот в случае с Кридом я решил суперответственно ко всему подойти, учитывая, что это за артист и что у него за бэкграунд. Ну и логично, что это должно было увидеть большое количество людей, которые потом будут судить о нас по этому видео. Я настраивался снимать все на пленку, отстаивал свои идеи. И Саша круто залетел в этот процесс. Проявил себя даже больше, чем требовалось. Всегда ценится, когда человек не просто свою работу делает, но и как креативный директор вникает во все процессы. Мы сработали в синергии и решили, что надо делать и следующий проект вместе.

— У вас есть профильное образование?

Н.В.: Я ходил на какие‑то мастер-классы, но совсем немножко. Даже школу не окончил, у меня официально девять классов образования. Когда только переехал в Москву, ходил на мастер-класс Айсултана [Сеитова]. Задал там вопрос, из‑за которого все поугарали: «За какой клип тебе стыдно, не считая „Hey Guys“ Элджея»? Такой был клип, странный. Но в целом я самоучка.

С.П.: Учеба в полях: чем больше съемок, тем больше опыта. Плюс ютубчик, там же можно найти ответы на все вопросы. Не знаешь как что‑то сделать, — смотришь туториал.

— Как вы выстраиваете отношения внутри тандема?

С.П.: Обычно после поступления запроса я собираю тритмент (режиссерский сценарий) и референсы. Если это залетает заказчику, мы с Никитой подключаем операторов и художников-постановщиков. Стараемся выстраивать рабочий процесс так, чтобы все были максимально вовлечены, даже если они этого не очень хотят. Такое коллективное творчество.

Происходит препродакшен, когда какие‑то решения мы отсекаем, какие‑то перепридумываем. И дальше на площадке вместе решаем остальные вопросы. Где‑то я дам актерскую задачу, Никита — оператору и художнику. Прямо четкое разделение у нас происходит на этапе продажи идеи, а потом — на постпродакшене. Потому что Никита хорошо чувствует нюансы, где что‑то можно поправить без сильных корректировок. У меня все же более широкие мазки.

Н.В.: Если тупо говорить, то Саша отвечает за смыслы, а я — за визуал. У меня больше опыта монтажа, потому что я изначально режиссер монтажа и зашел «с черного хода». А Саша тоже талантливый монтажер, но он в моменте ушел от этого, в деталях больше у меня чувство насмотренности играет. А Саша именно концептуально трудится, чтобы пазл собирался.

— Как вы выбираете артистов?

Н.В.: Скорее нас выбирают.

С.П.: Когда мы сами инициируем, все глохнет почему‑то. Лучше получается, когда к нам приходят с конкретным желанием. Как будто ответственности у людей больше. Безусловно, бывают артисты, про которых мы сразу понимаем: нам не по пути. К счастью, это редко происходит.

— Это зависит от внутреннего компаса и чувства прекрасного? Вот придет к вам Anna Asti и предложит поработать, как отреагируете?

С.П.: Это называется «а почему бы и нет». Она артистка с фактурой, с которой можно сотрудничать. Не такой далекий от Инстасамки герой.

Н.В.: Если к нам придет Anna Asti, мы обязательно примем ее, послушаем трек. Обсудим, какие там вообще условия. И если они будут нам подходить, а команда артистки будет готова на эксперименты и визуально интересные нам штуки, плюс будут готовы оплатить наш труд, мы согласимся. Мы же будем понимать, что тут можно сделать большой крутой продакшен и не ужиматься. Через такие поп-проекты можно получить важный производственный опыт.

С.П.: Все зависит от отношения. Бывают артисты, которые изначально приходят с запросом: «Чел, подержи камеру». Это немного странно, хочется сливаться сразу.

— Вы стали менее радикальными в оценке музыки с годами?

Н.В.: 100%. Раньше было так: «Фу, попса!» А сейчас: «Давайте изучим, проведем беседу». В один период мы очень много отказывали. Но мы поняли, что это не очень хорошо идет. Стали принимать почти все проекты, изучать детали на берегу — и уже понимать, интересно нам или нет.

— Поэтому легко согласились на работу с Инстасамкой?

С.П.: Ну да, конечно. Ее последний альбом — это как раз поп-релиз мирового уровня. Но это в любом случае челлендж, когда анализируешь ее прошлые звучание и визуал. И ты хочешь не повторить Cardi B, а сделать полноценный клип поп-звезды. Надеюсь, у нас получилось.

— Насколько легко или тяжело взаимодействовать с этим поколением новых суперзвезд?

Н.В.: Суперлегко.

С.П.: Поколением? Нам что, по 40 лет?

— Давай возьмем последнюю пятилетку — Инстасамка, Элджей, Моргенштерн*.

С.П.: Ты называешь хорошие примеры: они ощущают себя артистами. С ними легко общаться на сете, потому что они изначально заряжены на работу.

Может происходить дисконнект на площадке. Понты случаются.

Н.В.: Чем популярнее артист, тем больше он на чилле. Чем он меньше, неопытнее и зеленее, тем больше там загонов и сомнений. Понятно, что есть исключения, типа Toxi$.

С.П.: Сейчас индустрия в целом подупала. Поэтому и самомнение начинающих артистов подупало вместе с ней. Но нам было приятно сотрудничать со Slava Marlow или той же Инстасамкой, потому что они готовы включаться. Слава до сих пор сам вручную заливает свои релизы. Крид тоже так делает. Даша Инстасамка выставляла девчонок на сете в офисе. Это люди, которые максимально включены в процесс, но при этом не хотят тебя учить работать.

— Вы занимались «Нурландосом» с людьми, которые чаще перед камерой. В чем тут ключевая разница?

С.П.: Что Нурлан, что Богдан Лисевский привыкли быть даже не перед камерой, а на публике. Они хорошо контролируют свою подачу. И большинство эпизодов на сете они отработали максимально четко. Проблемы возникали разве что с переозвучкой, потому что им могло быть тяжело попасть в собственные голоса. Притом что я был удивлен, когда они на площадке выдавали такой уровень. Нурлан в финале показал пусть не Хоакина Феникса, но очень крутой перформанс. От артистов такого сложнее добиться, потому что у них пока нет такого опыта. Есть момент, когда ты не до конца контролируешь себя и не понимаешь, как себя вести перед камерой.

— У Саши в инсте* висит классная история о том, как он спроецировал личный школьный опыт в клип Slava Marlow «Лиза». Это частый для вас подход?

С.П.: Хочется делать так чаще. Не выдумывать что‑то с потолка, а применять свой опыт и совмещать его с видением артиста. Происходит синергия, из которой получается что‑то интересное.

Н.В.: В клипах White Punk «Дюраг» и «Мальбэк» «Эйфории больше нет» я отразил свой недавний опыт расставания с девушкой. У меня по поводу любой эмоции вечная рефлексия. Но она скорее не идейная, а более тонкая, про энергию. Когда у людей что‑то происходит, они разговаривают об этом на кухне, а я выливаю в творчество.

С.П.: Залог хорошего творчества — это возможность поделиться своей яркой эмоцией. Даже если тебя просто впечатлила какая‑то фишка или картина, ты этим делишься — примерно также, как личным опытом. Иначе просто становишься ремесленником, который по лекалу за кем‑то повторяет.

— А нет страха стать ремесленником?

С.П.: Страха нет. Отчасти даже хочется поработать с рекламой, чтобы потрогать это и понять, как это можно ломать.

— В рекламе нет пространства для творчества?

С.П.: Это скорее общее мнение: там нанимают гостов на тритменты, а потом что‑то левой пяткой делают. Как будто это подход, где ты заведомо делаешь работу, как в офис сходить. У нас с Никитой скорее есть желание каждый проект делать так, чтобы им хотелось делиться с миром. Как говорит Никита, «нам на этот клип еще всю жизнь смотреть».

Н.В.: Хочется всегда удивлять, а не падать в грязь лицом. Делать просто, чтобы… чтобы что тогда?

С.П.: В рекламе сложно, потому что всегда есть люди над тобой. И тебе нужно с ними либо спорить и доказывать свою правоту, либо просто понадеяться, что твою работу в итоге примут. Получается шаткая перекладина.

— Что для вас проще: сделать клип с нулевым бюджетом или разобраться с многомиллионной сметой?

Н.В.: Мы стараемся находить баланс. Это самое сложное. Иногда можно поплыть и уйти не туда: в ограничения большого продакшена, где нельзя пополивать дополнительный материал, все должно быть по жесткому шутинг-плану. Совмещать большой продакшен с перформансом — на это нужно время. Сейчас мы скорее во время подготовки закладываем формат перформанса в план, а не импровизируем сразу на месте. Потому что когда у тебя на сете 100 человек, нет варианта просто побегать с камерой.

Самые крутые чуваки умеют использовать ограничения: «Нельзя так? А давайте вот так поступим».

С.П.: По моим ощущениям, бюджета никогда не бывает достаточно. Всегда приходит продюсер, и оказывается, что где‑то не влезаем. В любом случае приходится находить изобретательные решения, чтобы изначальный замысел не пал под гнетом ограничений.

— Сколько стоил клип «Лиза»?

Н.В.: Там есть интеграция под NDA, поэтому не могу сказать. Но вот клип «Каблуки» стоил пять миллионов рублей.

С.П.: «Лиза» стоила больше. Это стало для нас неожиданностью, потому что все говорили, что в Казахстане снимать дешевле.

Н.В.: Да, к сожалению, пришлось снимать там, а мы там ни разу до этого не работали. Но Слава почему‑то настоял, а мы согласились. Пришлось немного пожертвовать визуалом. Все было новым для нас, не было ресурса понять какие‑то нюансы в тот период времени. Мы не супердовольны опытом в Казахстане, но в следующий раз будем ориентироваться лучше.

— Сколько стоил клип Инстасамки?

Н.В.: Точно больше 10 миллионов. Но не могу сказать конкретнее, опять же, там NDA из‑за рекламных интеграций.

— И для сравнения, а клип Toxi$?

Н.В.: Бюджет всего клипа — 50 тысяч рублей. Но тут есть проблема. Вот артисты потом приходят и говорят: «Ну блин, ты же сделал Toxi$ за 50 тысяч рублей!» И сразу минус вайб, потому что это исключение.

С.П.: В таких случаях надо учитывать, что Toxi$ харизматичный. И когда ты просто его поливаешь, высока вероятность, что ты из этого соберешь качественный. Там много труда ребят на этапе создания видеоэффектов, много монтажных решений. Это работает, когда у тебя артист еще не задает больших ожиданий, но уже представляет из себя достаточно много, чтобы все вкупе складывалось. С Anna Asti нельзя сделать клип, просто сняв ее на телефон.

Н.В.: Либо можно поехать за рубеж, но это будет стоить больше 50 тысяч рублей.

— Сколько получаете вы сами?

Н.В.: Нет фиксированной ставки. Не хотелось бы про это говорить, потому что потом уже продюсеры говорят: «А вот им вы сняли за столько‑то!» И приходится тратить время, объясняя, что это другая история. И опять получается минус вайб.

— Какой максимальный гонорар вы получали за этот год?

Н.В.: Не могу сказать про Россию, но в Дубаи занимался проектом — и это не Инстасамка! — и получил миллион рублей.

С.П.: Тут прикол в том, что есть проекты бесплатные, но там у тебя неограниченная свобода. И часто гонорар повышается, когда ты предполагаешь, что будешь заниматься не творчеством, а чуть-чуть все-таки работой. И чем больше это соотношение, тем выше гонорар. Но про сумму я не скажу.

— Чем вы вдохновляетесь в последнее время?

С.П.: Это сложный вопрос, потому что в таком потоке информации речь скорее о том, что я успеваю запомнить. В 2023 году это нейронки. Я пробовал использовать их для написания сценариев. И это оказалось неэффективно. Потому что мой процесс придумывания более эффективный: лучше напишу 20 идей и отсею лишние, чем эти 20 идей напишет нейронка, и 15 будут лишними по умолчанию. Но MidJourney иногда помогал с референсами. Но, опять же, это статичная картинка, а я ими не особо люблю пользоваться. Gen2 в этом плане пока не было времени потрогать. Но нашим челам нейронки помогали по графике. Но не для картинки, а для упрощения процесса. Условно, делали на одном из проектов захват движения с помощью четырех айфонов. А раньше для этого нужна была куча камер и мокап-костюмов.

— Летом рандомно списывались с Никитой, обсуждая, где бы посмотреть «Барби». Как на вас влияют такие вещи из масс-культа?

Н.В.: Я выделил в «Барби», как они жестко стебутся над собой в лице компании Mattel. Я не представляю, чтобы в России снимали «Чебурашку» и выстебывали при этом «Союзмультфильм». А там этих чуваков из Mattel показали таким типичным советом директоров.

С.П.: Это как будто тренд в американском кино. Как в игровом фильме «Чип и Дейл» было: много самоиронии, которая переходит в натужность. Это часто не дорабатывается до конца, потому что ты заведомо понимаешь, что это одобрено студией.

Сейчас хочется искать решения, которые выходят за рамки. Как будто в мире слишком много ограничений, которые все меньше позволяют делать.

— Раньше свободы было больше? Это как Тодд Филлипс, который говорил, что не может снимать комедии, потому что они больше не могут быть смешными из‑за новой этики.

С.П.: Мне кажется, сейчас во всем мире есть момент с тем, что люди со своими обидами получили слишком много влияния. И это сказывается на творчестве. Даже если ты не ставил цели кого‑то обидеть, все равно может появиться человек, который найдет, до чего докопаться.

— Если смотреть по сторонам, кто в русскоязычном пространстве хорошо снимает, кто вам нравится?

Н.В.: Айсултан.

С.П.: А когда он последний раз снимал? Мне нравится Миша Пархоменко, он экспериментирует с разными формами. У него был луп из квадрокоптера: из окна дома выпускают коптер, он догоняет тачку, залетает в нее, вылетает — и потом все через ноут возвращается к вступительному кадру. Из клиповых ребят — а кто был хороший за последнее время? Это удивительно, потому что мы говорили об этом прошлой осенью, когда снимали «Тесно». Было ощущение, что вообще никого вокруг нет. И как будто бы за год пространство не заполнилось.

— Обычно вспоминают Ладо Кватанию, Игоря Клепнева, того же Айсултана или ROHO с его подходом…

С.П.: Ремесленническим? Он и не стесняется того, что он ремесленник, и лекцию на эту тему давал. Но это тоже своего рода преимущество — когда у тебя нет четкого стиля, ты не привязан к тренду, можно подстраиваться.

Н.В.: У нас же та же история. Нет такого, что мы снимаем только в одной стилистике, все разное.

С.П.: В этом плане Саше Сахарной или Антону Ревве как будто даже сложнее. Когда‑то на них есть тренд, когда‑то — нет. При этом хуже они точно не становятся, а только постоянно развиваются как артисты.

— Визуал Макса Коржа — это классно или нет?

Н.В.: Думаю, это работает в его случае. Но глобально это не так круто.

С.П.: Тут все получается благодаря связке с артистом. Это трушно. Как смотреть на условного Балабанова — ты понимаешь, что это идет от души и есть максимальный мэтч. Ты не сделаешь Егору Криду клип «как у Коржа», потому что он не ходит по району и не учит малых жизни.

Н.В.: Кто знает?..

С.П.: Когда смотрю клип, как Корж приходит за пацаном в тюрьму, я этому верю, даже если этого не было в действительности.

— Мы живем во время коротких вертикальных видео. Они могут в итоге обесценить большие клипы?

С.П.: Это вопрос из разряда того, что телек убьет кино. Убил? Ну вот. Всегда будут появляться новые медиумы со своим форматом. Но люди не перестали читать книги после появление кино и телевидения. Возможно, они стали делать это меньше или в других форматах. Эволюция различных медиумов в любом случае происходит.

Люди уже устают от постоянного перегруза и попыток «попасть в поколение зумеров». Наоборот, многим хочется нарратива подлиннее и целостнее. Недавно получали фидбек по «Нурландосу»: человек удивился, что потратил на это 20 минут.

Н.В.: Я вот сейчас выставил Toxi$ в инсту*. Мне нравится, когда люди кайфуют и угорают. Здорово, когда это помогает отвлечься, когда люди смотрят и вдохновляются.

В эпоху потребления мы как раз пытаемся балансировать — и делаем вертикальный клип, еще и в кружке. Надеюсь, найдем баланс. А может, скажем: «Да ну на фиг, пошли кино делать».

— Насколько вам интересно дальше развиваться в кино?

Н.В.: Мне очень интересно. Саше, по-моему, не очень.

С.П.: Почему? Мне это сильно интереснее, чем клипы.

Н.В.: На моменте, когда Саша занимался написанием креатива для короткометражки, он был не готов писать целый фильм. Пилот к сериалу — да, а целый фильм как сценарист — нет. Или уже готов?

С.П.: Писать сценарий мне пока сложно. А в плане работы с материалом это суперинтересно. Когда у тебя уже есть выстроенный план и ты взаимодействуешь непосредственно с фактурой на месте: как рассказывается история, как расположены артисты в кадре, как помочь истории раскрыться. С клипами такое редко можешь себе позволить. И вот в этом плане я бы проводил такие опыты чаще. Мне нравится рассказывать истории визуальным языком.

— Ваш любимый клип?

Н.В.: Фрэнк Оушен «Nikes».

С.П.: Young Thug «Wyclef Jean». Это суперугарный и концептуальный клип. Возможно, он не так залетает рядовому зрителю, но мне как человеку из индустрии это прикольно смотреть.

— За какой клип вам стыдно, не считая Элджея?

Н.В.: Такого нет.

С.П.: Глупо стыдиться какой‑то своей работы. На откровенные сделки с совестью мы никогда не шли, а если что‑то не получалось, как нам хотелось, то пользовались этим как возможностью сделать выводы.

*Алишер Моргенштерн признан иноагентом на территории РФ. Приложение Instagram принадлежит компании Meta, признанной в России экстремистской организацией.