8 лучших музыкальных фильмов 2022 года

Ника Кейва в ушедшем году было даже больше, чем в предыдущем, и практически все, за что он брался, — от гастролей с Уорреном Эллисом или группой The Bad Seeds до книги «Вера, надежда и резня» — выходило выше всяких похвал. Не стал исключением и этот прикидывающийся рок-доком фильм-концерт, где Кейв, Эллис и приглашенные гости (вроде Марианны Фейтфулл или струнного квартета) исполняют песни с альбомов «Ghosteen» и «Carnage». По сравнению с предыдущей коллаборацией Кейва и режиссера Эндрю Доминика, документальным фильмом «Еще раз с чувством» о мучительной работе над пластинкой «Skeleton Tree», эта, очевидно, светлее (потому что мрачнее было некуда) и не так проницательна: разговоры с музыкантами редки и либо выполняют функцию комической разрядки, либо сводятся к афоризмам. Куда красноречивее песни, многие из которых входят в число лучших в каноне Кейва.

Обстоятельный (156 минут) и умудрившийся попасть в российский кинопрокат трибьют величайшему композитору в истории кинематографа — дело рук его серийного работодателя Джузеппе Торнаторе («Новый кинотеатр „Парадизо“», «Малена»), взявшего в свидетели десятки титанов обоих медиумов (Бертолуччи, Тарантино, Иствуд, Циммер, Спрингстин, Куинси Джонс, Джоан Баэз — вплоть до Джеймса Хетфилда из Metallica и Майка Паттона из Faith No More), а главное — успевшего пообщаться с самим маэстро. Его откровения, воспоминания и непредвиденные бонус-биты (вроде имитации воя койота из саундтрека к «Хороший, плохой, злой») — самый неотразимый козырь фильма, профессионально исполняющего забавный трюк, более или менее заставляя Морриконе признаться в важности киномузыки — и, как следствие, собственном величии. Способствуют этому и концертные съемки, где ведомый Эннио оркестр проходится по вершкам его послужного списка.

Если «Эннио. Маэстро» обязан стать ультимативным рок-доком о Морриконе, то в случае с Леонардом Коэном это звание оспаривает целый ворох фильмов разного качества. Последний — работа Дэниела Геллера и Дейны Голдфайн, известных документальными лентами о русских балеринах и Айседоре Дункан и покопавшихся в коэновских архивах, чтобы соригинальничать: в фокусе их фильма — не сам артист, а его самая растиражированная песня. Это выигрышный подход, позволяющий пересказать биографию Коэна под новыми углами зрения и отвлечься на формально параллельные ей истории: отдельного внимания заслужили кавер-версии «Hallelujah», записанные Джоном Кейлом, Джеффом Бакли и для анимационного хита «Шрэк». Не каждое решение авторов работает, но большинство из них можно понять.

Вероятно, самый оригинальный рок-док года демонстрирует подход, симметричный фигуре его героя: в самом деле, было бы странно, если бы фильм о главном хамелеоне рок-н-ролла следовал формуле телевизионных документалок. Получив сначала личное одобрение музыканта, а затем беспрецедентный доступ к архивам Боуи после его смерти, режиссер Бретт Морген («Кобейн: Чертов монтаж») не стал мелочиться и не продешевил, сняв гибридный документально-концертный фильм, который показывали сначала на Каннском кинофестивале, а затем на IMAX-экранах. Оно и понятно: если рассказчик из Моргена так себе, то скрупулезно собирать и яростно монтировать экспрессивные коллажи он явно мастак. Тут нет ни говорящих голов, ни прочих жанровых конвенций, ни особых откровений самого Боуи, зато полно калейдоскопических концертных нарезок, щеголяющих раритетными съемками.

С точки зрения нарратива ничто — окей, мало что — не сравнится с дебютировавшим на «Сандэнсе» фильмом о Шинейд О’Коннор, который начинается с одного из самых ярких эпизодов ее биографии: выхода на сцену нью-йоркского Madison Square Garden под оглушительное освистывание аудитории. Три четверти фильма ведут к тому, как так вышло: как выросшая в католической вере, эмоциональном терроре и, чтобы мало не показалось, приюте для «падших женщин» ирландка стала сначала не похожей ни на кого поп-звездой, затем серийной провокаторшей и, наконец, изгоем. Оперируя только фактами, полнометражный дебют Кэтрин Фергюсон дает понять, что последовательно выступавшая против войн, цензуры и зверских законов (и да, порвавшая фотографию папы римского в эфире SNL) артистка порядочно опередила время, догнавшее ее только сейчас. Вопросы есть только к здешней концовке — немного скомканной и не раскрывающей важную для этой истории тему душевного здоровья.

Последнюю пытается раскрыть фильм, который, судя по подсчетам IMDb, посмотрели и оценили ровно 10 человек. На правах 10% его аудитории напомню, что речь идет об одном из величайших секретов медленного, но верного идеалам Эллиотта Смита инди-рока — выпустившем четыре отличных альбома и занятную коллаборацию с Danger Mouse проекте Марка Линкуса. Фильм состоит из трех ключевых элементов: песен Sparkehorse, закадрового голоса знавшей Линкуса певицы и сочинительницы Анджелы Фей Мартин и камео говорящих голов в диапазоне от Дэвида Линча до идейно близких Sparklehorse музыкантов Mercury Rev и Grandaddy. Здесь нет записывавшихся с Линкусом Тома Йорка, Пи Джей Харви, Игги Попа или Тома Уэйтса, но те, кто есть, и фрагменты архивного интервью с самим Марком рисуют портрет, где большая красота и глубокая депрессия всегда дышали друг другу в спину.

Укладывающийся в хронометраж фильма мини-сериал Netflix — альтернатива прошлогоднему рок-доку «Вудсток-99: Мир, любовь и ярость»: вместе они рассказывают историю, по сравнению с которой нашумевший Fyre Festival — детский утренник, куда не довезли воздушные шары. Жара, бешеные цены, антисанитария, вандализм, изнасилования, смерть — примерно так выглядели основные итоги фестиваля, рекламировавшегося как достойное продолжение легендарного «Вудстока», но к своему последнему дню напоминавшему лагерь для беженцев, а наутро после окончания — пепелище из постапокалиптического хоррора. Помимо беглого анализа творившихся на территории бывшей военной базы (!) ужасов, в мини-сериале довольно много хорошей, плохой и злой музыки времен расцвета ню-метала и биг-бита (хедлайнерами «Вудстока-99» были Korn, Limp Bizkit, Red Hot Chili Peppers и Фэтбой Слим).

«У тебя было стабильное детство?» Именно после этого вопроса барабанщика Foo Fighters Тейлора Хокинса, адресованного режиссеру фильма, сыну одного из барабанщиков Grateful Dead Джастину Крейцману, его проект обрел новое содержание. Крейцман, свое первое шоу — оригинальный «Вудсток» летом 1969-го — посетивший младенцем, собирался снять оду ритму, отцу и его коллегам, но вопрос Хокинса заставил его задуматься и о том, как жизнь за ударной установкой влияет на тех, с кем она делится. Видимо, поэтому среди здешних спикеров — не только «кто есть кто» среди барабанщиков (от Чеда Смита из RHCP до Стюарта Коупленда из The Police до Джона Денсмора из The Doors до, куда без него, Ринго Старра), но и дети многих из них: Джона Бонема, Кита Муна, Джинджера Бейкера, Фила Коллинза. Не забыв, кажется, никого, включая автора титульной песни Сэнди Нельсона, Крейцман развел своих собеседников на уйму метких наблюдений, но больше других врезаются в память слова все того же Хокинса, обещающего играть «All My Life» и в семьдесят лет — просто медленнее. Ни Нельсон, ни Хокинс не дожили до премьеры фильма.