Моргенштерн не вернется в Россию в ближайшее время, о чем он сообщает в рамках публичного ответа Александру Бастрыкину в треке «Домой». Интереснее другое. Моргенштерн в лице одного из самых ярких представителей поп-индустрии прямо сейчас задает, пожалуй, главный вопрос для тех, кто занимается творчеством в России — каковы новые правила и где с ними можно ознакомиться. Проблема заключается в том, что этого не знает ни Бастрыкин, ни кто‑либо иной среди лиц, принимающих решения.
Слом правил игры
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», — писал Толстой в «Анне Карениной». Эту же фразу можно отнести и к политическим режимам.
Западные демократии похожи друг на друга, как две капли воды. У них есть особенности — разные формы правления, типы государственного устройства, избирательные системы. Общее и главное — стабильные институты, которые работают для всех акторов одинаково и понятно. Эти институты являются формальными и закреплены в официальных документах. Каждый гражданин имеет понятную и единую инструкцию о том, как ему взаимодействовать с государством. Действие A неминуемо приведет к последствиям B, а не C, D или уж тем более Z.
В авторитарных режимах, к коему, согласно различным рейтингам, относят и Россию, все гораздо сложнее. Формальные институты, закрепленные в законах, актах и правоприменительной практике, могут никак не соотноситься с реальностью. Неформальные институты политологи и политэкономисты чаще всего определяют как «правила игры». Они могут нигде не закрепляться, но игроки о них знают и понимают специфику их действий. «Три корнера — пенальти» — неформальное правило дворового футбола, которое никак не закреплено в правилах. Оно может работать только в том случае, если все игроки о нем знают и принимают его, нравится ли оно им или нет.
В российском публичном поле такие неформальные институты — или «правила игры» — были понятны. Когда Моргенштерн в интервью Дудю говорил про «лазеечки», он говорил как раз про неформальные правила игры, которые он, по его мнению, хакнул. До 2020 года эти правила игры были относительно просты и прозрачны: не лезь в политику, и политика не полезет в твою жизнь. Примечательно, что Моргенштерн давал интервью Дудю именно в 2020-м. Тогда пресловутые «лазеечки» еще работали.
Фол несистемщиков
Система довольно легко справилась с вызовами января и апреля 2021 года и перешла в контрнаступление. Промежуточный итог: более жесткие санкции в отношении несистемщиков, разгром инфраструктуры зачинщиков обострения, расширение перечня иноагентов и, как следствие, — глобальный пересмотр текущих правил игры.
Институциональная турбулентность или реванш системы — этакое окно Овертона для пересмотра рамок допустимого, которым пытаются воспользоваться высокопоставленные игроки. Система балансирует между сторонниками ужесточения правил игры и закручивания гаек и теми, кто старается если не либерализовать правила, то хотя бы сохранить статус-кво. Для «ястребов» обострение со стороны несистемщиков — настоящий подарок. Это очевидный вызов, на который необходимо ответить. Силовики в этом плане отвечают так, как считают в своей парадигме возможным: ужесточением правил для всех гражданских.
Рэперы не вчера начали читать про наркотики, нарушение закона и пониженную социальную ответственность полицейских, но только сегодня это начало приводить к потенциальным рискам для исполнителей. Моргенштерн, Элджей, Оксимирон, Noize MC — это только начало. По этому критерию музыкальным критикам следовало бы записывать исполнителей трека «Cadillac» в представители старой школы. Следующими с проблемами неминуемо столкнутся представители так называемой новой школы.
Последствия для авторов и системы
Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие — пять стадий принятия неизбежного. Можно было бы предположить, что Моргенштерн, несмотря на демонстративный happiness, сейчас находится в стадии депрессии, так как после неудавшегося торга можно констатировать благополучное прохождение первых двух стадий. Но сменится ли депрессия принятием? Что работает для описания психологии неизлечимо больных, не работает для молодых, богатых и амбициозных. Неизбежным ответом на слом неформальных институтов станет политизация творчества артистов, которые столкнулись с давлением со стороны системы, но смогли покинуть Россию.
Если главным за политику в рэпе был Оксимирон, то теперь ряды рэперов, читающих о власти, репрессиях, режиме и прочих аспектах политики, значительно расширятся. Политизация творчества популярных исполнителей может привести и к политизации их аудитории. Поклонники Моргенштерна наверняка не знали до недавнего времени, кто такой Бастрыкин, чем занимается Следственный комитет и как вообще все это имеет отношение к рэпу.
Исполнители, которые по каким‑то причинам не хотят или не могут покинуть Россию, будут чаще прибегать к самоцензуре, пытаясь предугадать, какие темы в рамках пересмотра правил игры могут быть относительно безопасными. Но и самоцензура не гарантирует того, что артисты не пересекут красные линии, очертания которых они даже не видят.
Политические менеджеры со своей стороны будут пытаться сохранить статус-кво и нивелировать дестабилизирующий эффект пересмотра ряда неформальных институтов. Многие игроки не заинтересованы в дополнительной политизации молодежи в преддверии нового политического цикла.
Наступает хаос неопределенности. Одни уголовные дела в отношении части артистов будут вязнуть в бюрократических процессах и никак не продвигаться вперед. Другие дела по непонятным для игроков причинам, напротив, будут развиваться крайне стремительно, вводя артистов в еще большее замешательство и неопределенность.
В любом случае политики в культуре станет больше. Причем как в творчестве, так и в жизни самих артистов.
