Никитин: Истории вашего появления в «Газгольдере» чем-то похожи?
Скриптонит: Как я сюда попал, в основном все знают. Я уже устал об этом рассказывать (Скриптонит снял и выложил в интернет клип «Выбор без вариантов», после которого его заметил «Газгольдер» и предложил сотрудничество. — Прим. ред.).
Чаруша: Я сняла клип на песню «Шестнадцать». Я тогда подумала, что надоело быть андеграундом, — и решила снять максимально попсовый клип.
Скриптонит: Заметь, Даша была андеграундом.
Чаруша: Не то что андеграундом, просто у меня особо ничего не происходило. И мы придумали взять симпатичных девочек молоденьких и сделать из этого школьную историю. А дальше видео где-то выложили, на The Flow скорее всего. И ребята с «Газгольдера» там его увидели. Погуглили меня, нашли клип «Космос», за который меня в свое время просто растерзали — люди писали мне: «Тебе не то что петь — тебе разговаривать нужно запретить». Мне позвонил менеджер «Газгольдера» Коля Дуксин. И я приехала.
Никитин: Кто вас здесь встречал?
Чаруша: Баста с Колей. Они потратили на общение со мной несколько часов. Удивило, что, когда Баста с тобой разговаривает, ты ему правда интересен — мне казалось, что людям такого масштаба необязательно затрачивать себя эмоционально, когда ты с кем-то общаешься. Они сказали мне, что больше всего им нравится «Космос». Это меня еще больше удивило, потому что я привыкла, что его все ругают.
Скриптонит: А мы накинулись на него, наоборот, как голодные.
Чаруша: И ребята из песни, которая мне казалась большой ошибкой, сделали такую коллаборацию, которую все знают.
Никитин: Адиль, когда вы принимали решение о сотрудничестве с лейблом, вопрос человеческих отношений сыграл свою роль?
Скриптонит: Я не раз говорил, что для меня ключевым стал телефонный разговор с Бастой. Когда Вася позвонил и начал со мной разговаривать, то он это делал абсолютно на том же языке, как и все люди, с которыми я привык общаться. И все, с тех пор я здесь. Мы даже контракт подписали только через полгода после начала работы.
Никитин: Легко ли было сниматься в клипе у Даши?
Скриптонит: Ой, нет. Я мерз, пил и нервничал. Сколько там было, минус 10?
Чаруша: Мы снимали в Крыму в декабре, где из-за высокой влажности даже при 0 градусов очень холодно. Мы снимали в «Угольке» сцену с ванной, где была абсолютно холодная вода. И мы доснимали последнюю сцену буквально месяц назад, когда в Москве вдруг опять стало холодно. По-моему, это здорово, потому что есть в этом ощущение того, что ты преодолеваешь себя.
Скриптонит: Так надо было, по-любому.
Чаруша: Мне нравится, как Адиль выглядит в кадре. Мне нравится его пластика, то что он такой тонкий, что он темный. Что есть своя магия в физике того, как он двигается.
Никитин: Адиль, что вы должны были играть?
Скриптонит: Я должен был играть человека, пытавшегося утопиться. И попавшего в сансару.
Чаруша: Нет, это история о том, как сознание попадает в лимб. В реальности человек находится в ванной, а его сознание проделывает путь, но в конечном итоге все остаются живы и счастливы.
Никитин: Вас заметили после DIY-клипов. Следует ли из этого, что это наиболее рабочая схема сейчас — снимай клипы без особого бюджета, какой-то да выстрелит?
Скриптонит: Это не универсальная формула. Кто-то запишет на диктофон песню, которая создаст свой вау-эффект. Кто-то снимет кино и через это толкнет свою музыку. Главное — что-то сделать … [отменное] с душой.
Чаруша: Я вообще не рассчитывала на какой-то результат.
Скриптонит: Мы оба думали о том, как показать свою музыку — и идти дальше, делать новую музыку.
Никитин: Вы можете сказать о себе, что ваша профессия — музыкант? Называете себя так?
Скриптонит: Ну, да.
Чаруша: Да.
Никитин: Что в ней самое сложное?
Скриптонит: Для меня — записываться. Механические процессы меня сильно бесят. Я сейчас не хочу записываться, зато мне нравится редактировать музыку. Резать голоса, все это обрабатывать, сводить. То, чем должны инженеры и звукорежиссеры заниматься вообще-то, — я все это очень люблю.
Никитин: Это вопрос вдохновения?
Скриптонит: Да, сегодня тебя прет на это, завтра на то. Когда вдохновения нет, все становится сложным.
Чаруша: Самое сложное, что компьютер тормозит. Я вчера редактирую трек и понимаю, что когда добавляешь в Logic 56-ю дорожку аудио, он говорит — у тебя не хватает ресурса. А ты говоришь: «Сука, работай». Он такой: «Нет».
Скриптонит: Он тебе говорит: «Выгоняй в wav дорожки и закидывай заново. Снимай плагины. Освобождай оперативку».
Никитин: Расскажите по одной истории друг о друге, которые емко отвечали бы на вопрос «Что это за человек?»
Чаруша: Могу сказать, что Адиль, несмотря на его амплуа, очень хороший парень. И когда ты понимаешь, что помимо харизматики, жесткости, таланта и бесцензурности в таланте человек обладает и таким качеством, то сразу становится намного более многослойным. Я знаю, что глобально это один из людей, на которых я могу положиться.
Скриптонит: Засмущать меня решила.
Никитин: Это правда, почему-то всем кажется, что вы злой.
Скриптонит: Я понятия не имею почему. Я сам по себе дружелюбный. Но раздражительный. А о Даше я сейчас вспомнил историю, как она пришла на «Газгольдер» показывать альбом. Она была почти так же, как сейчас, одета: кеды, джинсы, майка. Просто села за миди-клавиатуру Басты и начала что-то играть. Прямая спина, кошачья талия, очень открытая, и вокруг нее как будто бабочки летают. Люди, даже хорошие, в основном в скорлупе, им нет надобности сразу открывать себя всем подряд. А по ней было сразу видно, что она такая, какая она есть, добрая и честная.
Чаруша: Очень крутой комплимент, потому что сейчас немодно быть добрым и честным. Модно быть немножечко странным, неверным, инфантильным, модно типа дружить с модными людьми. И ты задумываешься, хочется ли тебе общаться с такими людьми. Мне чем нравится «Газгольдер» — люди здесь искрение, добрые, честные. Ну понятное дело, что не все так уж совсем просто. Потому что люди не могут становиться большими звездами, если у них нет внутри сложно сочиненности.
Никитин: Вас устраивает то, что теперь любой слушатель может вам что-то написать, хорошее или плохое — и отгородиться от этого невозможно?
Скриптонит: Сейчас слушатель живет с мыслью, что артист ему всегда обязан. Да, есть и такие артисты. Но если ты занимался бы музыкой вне зависимости от того, принимали они тебя или нет, то почему ты должен быть от них зависимым? Я считаю, ничего меня к этому не обязывает. И не нужно прогибаться под эту, грубо говоря, пидорасню. Потому что это свинство — им нравится перемывать тебе кости, гниль о тебе находить какую-то. Какого … [черта]? Я не могу этого понять.
Чаруша: Поток негатива, который обрушился после «Космоса», меня немножко раскоординировал. В кино ведь ты не несешь ответственность в одиночку, потому что над фильмом работают десятки людей. В общем, я действительно не была к такому готова. Но я очень благодарна этому эпизоду, потому что у меня тогда захлопнулось очень правильное забрало.
Скриптонит: Так что просто надо банить всех. Вообще за каждое лишнее слово. Я в день по 40–50 человек, бывает, баню. Пишет «Где альбом?» — в бан. Фотки с носами и ушами собачьими — в бан. Младше 18 — в бан. Исполнится 18 — будешь слушать. Моя музыка, что хочу, то и придумываю.
Никитин: Существует ли конкуренция между артистами внутри лейбла «Газгольдер»?
Скриптонит: Если только спортивная. Я вообще за спортивную конкуренцию. Ты должен быть лучше ближнего своего, но не в ущерб человеческим отношениям.
Никитин: Могут здесь сказать: «Что-то ты отстаешь. На предпоследнем месте идешь в этом соревновании»?
Скриптонит: Вряд ли. Только помочь. Но не говорить, что ты слабое звено, ты тащишь всех вниз. Может, он именно на том месте, где ему удобно. Кто хочет идти вверх — те идут, кто где-то не успевает — их, наоборот, подтягивают за собой.
Никитин: У вас есть амбиции менять популярную музыку? То есть об Адиле уже такое говорят — говорят про переворот игры.
Скриптонит: Я считаю, что это больше от отсутствия конкуренции. Я же сделал обычный альбом. Не плохой, но и не особенный. Я бы не сказал, что это альбом, который должен менять правила популярной музыки. Да это и не было ориентировано на популярную музыку. Это трип-хоп в чистом виде. Но люди … [изумляются] от того, что не с чего больше … [изумляться]. Средний альбом возносят до вот таких высот. Потому что у многих вот эта планочка — для русских сойдет. А американцы по умолчанию считаются сильнее и умнее, соревноваться с ними невозможно. А у них тоже две руки, две ноги, одна голова.
Никитин: Тем не менее ты не можешь здесь найти звукоинженера, который сведет тебе все как нужно, а в Америке к тебе стояла бы очередь из профессионалов.
Скриптонит: Мне ничего не мешает научиться это делать самому. Спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Даша захотела научиться — и теперь монтирует клипы сама, режиссирует сама. Женщина! Редактирует и сводит свои треки!
Чаруша: А еще недавно меня бы за это сожгли на костре. Мне кажется, что Адиль сделал огромный шаг. Вся существующая конструкция того, что популярно, а что нет, сейчас начинает шататься. Появляются классные ребята, тот же самый Оксимирон — посмотрите, что произошло с человеком только благодаря его таланту. То, что с Адилем происходит, то что происходит с Бастой, который вообще безапелляционная звезда. Надо находиться рядом с Васей, чтобы понимать, почему он звезда: это вопрос такого потока энергии, который тебя размазывает. То же самое и в кино. Возьмем пример Ильи Найшуллера, снявшего «Хардкор», взявший все призы на кинофестивале в Торонто, который посмотрели по всему миру. Там звучит мой саундтрек. Или Ладо Кватании, снявшего клип «One Lone Survivor» за символические деньги и сейчас забравшего все призы в Каннах. Эти ребята не входят ни в какую тусовку, никому не лижут жопу, не являются друзьями наших кинонебожителей. Человек просто делает свой продукт. Да, его путь длиннее, но это все равно работает.
Никитин: Вы чувствуете, что в последнее время правила игры в музыке кардинально изменились?
Чаруша: Мне кажется, нет. Ничего никогда не меняется. Либо ты одарен, у тебя есть нечто, в чем есть энергия. Либо нет. Можно привлечь всех продюсеров мира и ничего не получить. Вопрос искренности и энергии решает. Есть проекты, в которые просто вкладывают бабло, и они за счет этого катятся. Ни Адиль, ни я не из этой категории. У Адиля просто больше доказательств того, что это работает. У меня пока меньше.
Скриптонит: Это победы на другом поле. Для музыканта это не должно быть важным. Правила игры — да нет никакой игры. Есть ты, есть музыка, есть слушатель. Есть «нравится», есть «не нравится».
Никитин: Еще 10 лет назад можно было записать песню, в которой было бы много энергии и таланта. Но прежде чем дойти до слушателя, она должна была пройти барьеры программных директоров радиостанций и телеканалов. В наши дни ютьюб и «ВКонтакте» доносят ее гораздо эффективнее.
Чаруша: С другой стороны, сегодня через каждого проходит такой объем информации, что, во-первых, гораздо сложнее удержать внимание — если ты вообще настроен на то, чтобы удерживать внимание. А во-вторых, люди в связи с этим привыкли, что им уже все объяснят, пережуют, покажут. Мне кажется, в главном правила игры не меняются: 10 жизней молитвы и поста, а в одиннадцатой жизни ты у нас Скриптонит.
Скриптонит: Приплыли!