Свое полуофициальное прозвище — город фестивалей — Монреаль получил давно и по делу. Каждый год здесь проходят десятки фестивалей всех мастей и калибров, включая такие массивные, как Международный джазовый фестиваль (занесенный в Книгу рекордов Гиннесса как крупнейший в своем роде) и Osheaga (важное мероприятие ранга американских Bonnaroo или Lollapalooza). Почти все они были отменены сначала в 2020-м, а затем и в 2021 году, что изменило сразу два монреальских лета до неузнаваемости. Но к этой осени количество полностью вакцинированных жителей провинции Квебек старше 12 лет перевалило за отметку в 80% населения, и местное правительство пошло на первые за полтора года уступки концертным промоутерам, в частности, сделав возможными постковидные версии сразу трех тотемных монреальских фестивалей.
Обычно они разведены по разным углам лета. FIJM — монреальский джазовый фестиваль — проходит в конце июня — начале июля в центре города, объединяя сотни билетных и бесплатных концертов в клубах и на открытых сценах. За полторы недели фестиваль успевают посетить свыше миллиона человек, значительную долю которых составляют туристы. Трехдневная Osheaga занимает первый уик-энд августа и парк на острове в черте города, играют там люди вроде Radiohead, Кендрика Ламара и Ланы Дель Рей, а две трети аудитории опять-таки из‑за пределов Квебека. POP Montreal проходит в конце сентября в режиме ночных прогулок из клуба в клуб и адресован в основном местным жителям.
Но обычного в 2021 году немного, и все три фестиваля уложились в двухнедельный отрезок на исходе астрономического лета — с середины сентября по начало октября. Лайнапы состояли сплошь из канадских артистов, многие из концертов транслировались в формате лайвстримов, попасть на любой из них можно было исключительно с паспортом вакцинированного, а количество зрителей ограничивалось в зависимости от площади фестивальной территории. Ни организаторы, ни журналисты, ни зрители не делали вид, что так и надо. Однако после 18 месяцев без каких‑либо концертов практически все сошлись на том, что лучше уж так, чем вообще никак.
«Да, это всего лишь 2500 зрителей на одном концерте, — рассуждал в интервью местному изданию Montreal Gazette один из составителей лайнапа FIJM. — Но это на 2500 зрителей больше, чем в прошлом году. Да и когда вы в последний раз видели 2500 человек в одном месте? Это маленький шаг, но это шаг, и мы делаем его с огромной радостью». Джазовый фестиваль ограничился в этот раз пятью днями и двумя дюжинами артистов, разделивших две сцены под открытым небом. Все билеты были бесплатными, но их нужно было резервировать онлайн, и надо ли говорить, что почти все они разошлись за пару часов: солд-аутами встречали и недавние новички (играющие неопсиходелию с японскими корнями Teke: :Teke), и звезды среднего калибра (соул-певица Шарлотта Дей Уилсон), и именитые ветераны (сопродюсер «The Joshua Tree» и «Achtung Baby» U2 и автор саундтрека к Red Dead Redemption 2 Даниэль Лануа).
Быстрее всего — меньше чем за минуту — разлетелись билеты на Патрика Уотсона. Монреальский инди-крунер в который раз дал понять, почему в родном городе по нему сходят с ума. В последний раз Уотсон играл на главной сцене FIJM 12 лет назад — через запятую со Стиви Уандером и Беном Харпером, перед ста тысячами зрителей и с еще живой тогда ЛасойКто это? Ласа де Села, базировавшаяся в Монреале сингер-сонграйтер, звезда фолка и world music. Записывалась с Tindersticks и тем же Уотсоном, гастролировала с туром Lilith Fair в компании Сары МакЛахлан, Шерил Кроу, Сюзанны Веги и других популярнейших певиц 1990-х. После ее смерти от рака груди 1 января 2010 года в Монреале четыре дня шел снег, что вдохновило записанную Уотсоном и группой Esmerine песню «Snow Day for Lhasa». на подпевках. С тех пор Патрик выпустил пару великих пластинок («Love Songs for Robots» и «Wave» — отчаянно рекомендую), а его песни украсили более или менее душещипательные эпизоды шоу в диапазоне от «Ходячих мертвецов» до «Это мы», но воз и ныне там: за пределами Квебека и франкоговорящей Европы (хотя поет он в основном на английском) о Уотсоне слышали единицы.
Особенно наглядный пример этого рассинхрона — баллада «Here Comes the River», вышедшая всего пару лет назад, но успевшая впечататься в коллективную монреальскую душу не хуже, чем коэновская «Hallelujah». Она стала предпоследним аккордом образцового хедлайнерского шоу с огоньками и видом на ночной город, со струнными и танцорами, с дуэтом с Ариэль Энгл (La Force) из канадской инди-банды Broken Social Scene и новыми песнями вроде «A Mermaid in Lisbon», где гибкий фальцет Уотсона постарался и за себя, и за поющую в оригинале Терезу Салгейру из замечательной португальской группы Madredeus. И не пустить слезу, слушая «Here Comes the River» в этом полузабытом антураже, было, честное слово, невозможно.
Если на джазовом фестивале солд-аут из‑за ограничений был уже при 2500 зрителях, то на многих концертах POP Montreal для него хватало и пятидесяти. Таким, например, было акустическое шоу The Dears, важных местных инди-рокеров, в 2016 году внезапно разогревавших Земфиру в «Олимпийском», а тут выступивших в формате квартирника на чьем-то заднем дворе под поминутно начинавшимся и тут же заканчивавшимся дождем. Он, кстати, сделал концерт еще более интимным, чем планировалось: у сопровождавшего супружеский дуэт Мюррея Лайтберна и Натальи Янчак струнного квартета элементарно не получалось расчехлить инструменты.
Состоялся на POP и официальный дебют новой группы Эфрима Менука из Godspeed! You! Black Emperor и Silver Mt. Zion — его экспериментального тандема с той же La Force. Она отвечает за вокал, а Эфрим — за все остальное. Проект называется All Hands_Make Light, и у него уже вышел изданный тиражом в 200 кассет и доступный на Bandcamp дебютный альбом. Происходило все под тентом неподалеку от студии Hotel2Tango, где записывались все группы Менука и много кто еще (включая Arcade Fire). Напоминало шоу не столько концерт, сколько спиритический сеанс, где Ариэль была медиумом, а Эфрим и еще два музыканта — крутившими ручки синтезаторов духами.
Что же касается Osheaga, то фестиваль в каком‑то смысле вернулся к корням. Прежде чем обзавестись привычкой делить летний уик-энд и хедлайнеров c чикагской «Лоллапалузой», он в конце нулевых проходил осенью. Второй отличительной особенностью фестиваля был тогда явный акцент на инди-роке, и октябрьский Osheaga Get Together оказался своеобразный флешбэком. Организаторы сократили не только максимальное число зрителей (с 45 тысяч в день до 7500), но и количество сцен (с шести или семи до двух). Таким образом, стало невозможным традиционное блуждание с одной половины острова на другую между сценами. Поэтому организаторы решили компенсировать неудобство, сделав фестивальные дни тематическими: поп, хип-хоп и R’n’B — в пятницу и субботу, рок — в воскресенье.
Став меньше, Osheaga не изменила своему ноу-хау — расположенным по соседству двум главным сценам: пока кто‑то играет слева, справа обычно настраиваются, так что паузы между сетами составляют секунды. Малоприятным, но понятным новшеством стало расположение зрителей: как и на джазовом фестивале, их разделили на зоны, в каждой из которых было все необходимое (бар, гриль, туалеты), но не было возможности пробраться поближе к одной из сцен или, напротив, улечься на лужайке подальше от них. Впрочем, октябрь — не август, так что на лужайки никого не тянуло, а некоторые фестивальные модники и вовсе переоделись из маек-алкоголичек в полушубки с шапками.
Пожертвовав сетами канадских поп-звезд вроде Шарлотты Карден, Джесси Рейес, DVSN и Majid Jordan (последние двое — выходцы с OVO Sound Дрейка), я воспользовался шансом на вышеупомянутый флешбэк, приехав на остров в воскресенье, в разгар сета монреальских инди-рокеров Stars. На этом фестивале они впервые играли в далеком 2007 году, где‑то между Blonde Redhead и The Smashing Pumpkins, и хотя Osheaga Get Together заметно не хватало тогдашнего диапазона, все выступавшие честно старались отличиться и дать знать, как они ценят факт реюниона с аудиторией. «Нам так повезло, — несколько раз повторил Питер, фронтмен группы July Talk из Торонто. — Мы больше никогда не будем воспринимать все это как данность». Его коллега Леа тем временем активно притворялась Ником Кейвом, шагая по плечам и держась за руки людей из первых рядов ближайшей к ней зоны («А теперь моем руки», — сказала она, вернувшись на сцену).
Чем‑то вроде открытия вечера стал монреалец Жеффруа, чьи новые песни напоминают расслабленный гибрид Rhye и электропоп-ипостаси Суфьяна Стивенса и чей перкуссионист украл шоу, вдохновенно размахивая метровым рейнстиком и собственной — чуть менее длинной — гривой. Ну а всерьез напоминать всамделишный, без уточнений, Osheaga фестиваль стал во время выступления воскресных хедлайнеров — еще одной бешено популярной на родине и умеренно известной за ее пределами монреальской группы Half Moon Run.
Пандемия повлияла на продуктивность Half Moon Run исключительно в лучшую сторону: у группы вышли два EP («Seasons of Change» и «Inwards & Onwards»), а также целый альбом авторемейков, записанных на самоизоляции. Но костяк их сет-листов по-прежнему составляют песни с дебютного альбома «Dark Eyes», почти десять лет назад доказавшего, что инди-фолк с претензиями на большие арены не обязан быть невыносимо скучным. Тут тоже не обошлось без струнного квартета, но самые запоминающиеся моменты шоу обходились прожиточным минимумом средств — тремя блатными аккордами, всепобеждающими вокальными гармониями да двумя склеенными изолентой микрофонами, перед которыми от души надрывался солист.
«Это последнее шоу, которое вам светит в обозримом будущем», — зловеще шутил один из его коллег. Но прежде чем отправить 7500 зрителей в еще одно пандемическое чистилище, Half Moon Run выдали роскошный бис: «How Come My Body» с неавторизованным семплом из репертуара Air и доковидным видеорядом с мировых гастролей группы (в связи с которым многие, кажется, опять прослезились), «Fire Escape» и «Full Circle». Ну и, строго говоря, эти три песни очень похожи на идеальный праймер для погружения в дискографию группы (бонус-треком пусть будет «Favourite Boy» с ее последнего альбома, которая на Osheaga Get Together не прозвучала.)
Напомнив о том, на что похожа нормальная жизнь, фестиваль еще и подвел итоги важного для местной музыкальной индустрии уик-энда. Незадолго до его начала провинциальные власти сообщили, что массовые мероприятия с применением вакцинных паспортов не приводят к новым вспышкам COVID-19, поэтому с прошлой недели в Монреале — опять-таки впервые за полтора года — разрешили еще и стадионные концерты. Это еще не возвращение доковидных свобод: концертные площадки, где нет сидячих мест, по-прежнему приравниваются в правах к барам, поэтому проведение полноценных клубных шоу остается проблематичным. Но это свет в конце тоннеля — и это что‑то, что никому и нигде не стоит воспринимать как данность.
