Про Евгения Новикова, единственного бессменного участника Manicure, десять лет назад «Афиша» писала как про самого неразговорчивого музыканта. Когда берешь у него интервью, легко поверить, что это правда. Он часто задумывается, обрывает ответ на полуслове, потому что и так понятно, что он имел в виду, да и в целом не очень много говорит.
Однако при прослушивании записи разговора понимаешь, что это не совсем так. Просто далеко не на все темы Новиков хочет высказаться. В первую очередь это касается каких‑то деловых вещей вроде подписания группы на поп-лейбл с ироничным названием «Лейбл» или обстоятельств создания обложки — но и правда, что в этом интересного? С куда большей охотой он готов обсудить саму музыку и историю группы. Пусть и простыми, как в прозе двадцатого века, предложениями — и в рамках возможного. Пожалуй, с истории группы и имеет смысл начать.
Впервые «Афиша» написала про Manicure в феврале 2008 года — их музыку называли хладнокровным и упрямым постпанком, а сами музыканты говорили, что «на русском по-человечески звучат только Цой и Лагутенко».
Тогда это был квартет: помимо Новикова, в группе играли сестры Бутузовы, Полина и Анна, а также Жора Кушнаренко. Довольно простые песни хорошо резонировали с запоминающимся вокалом Новикова — он скорее кричал, чем пел. Когда его голос звучал спокойнее, песни становились гораздо лучше, как было со спрятанной под конец альбома «The One». После первого альбома из Бутузовых в Manicure осталась только Полина, на тот момент уже Новикова, а в группу пришли сразу двое, Анна Захарова и Ильдар Иксанов. Музыка стала интереснее и спокойнее, в ней стало больше синтезаторов — так звучал альбом «Grow Up» с соответствующим заглавием. Но чего‑то группе все равно не хватало.
Примерно в одно время с выходом второго альбома Manicure Кушнаренко и Иксанов выкладывают на Bandcamp первый EP группы «Труд». Но известны эти песни станут в первую очередь после того, как помогавший с продюсированием Влад Паршин из Motorama и многих других групп, сообщил «Афише» в своих итогах 2011 года: «В Москве появилась интересная русскоязычная группа «Труд».
Переходит на русский и Manicure, но уже в новом составе — к Жене и Полине присоединяется Никита Голышев, а на альбоме «Восход» они поют про вечные и понятные вещи: горящий газ, дождь, звезды и многое другое. А потом — тишина.
«С «Восходом» все как‑то даже не закончилось, а просто повисло, — говорит Новиков. — Мы отыграли последний концерт в Powerhouse, Никита уехал в Петербург, мы с Полиной тоже, ну разошлись, и я года четыре ничего не делал».
Два года назад Женя сделал новый проект «Новиков прибой», в котором холодная синтезаторная музыка сменилась на намеренно простецкий дурашливый поп-панк, одновременно с Ramones напоминавший и о «Мумий Тролле» времен «Шаморы». Но в один момент для Новикова все поменялось. Как он отмечает будто бы невпопад: «Я точно помню, что было тепло».
«Мне кажется, год назад, когда мы закончили запись [EP «Любовь»] с «Новиков прибой», я понял, что трек «Моя вечная весна» (подразумевался как песня для «Новиков прибой. — Прим. ред.) похож на Manicure. Мы его доделали, я, по-моему, тогда еще сам его свел. Я сначала даже не был уверен до конца, что это Manicure. Думал, может, мне вообще стоит это сделать сольной песней. А потом подумал: почему бы и нет? Это все-таки логическое продолжение «Восхода». Изначально была идея выпустить один трек, и все. Но потом что‑то еще стало потихоньку появляться, еще демо и еще — и вот на шести песнях мы решили остановиться. Уже и так было сложно даже не столько придумывать, сколько доделывать все это. Мне очень помог Коля Самарин, мой школьный друг: все записывалось у него на студии, и на каком‑то этапе он не просто сводил, а продюсировал запись. Говорил: «Вот здесь нужно доделать, вот здесь», потому что для меня эти песни уже все были заслушаны до дыр, я уже не понимал, где проблемы».
В итоге Самарин, его брат Никита, а также Андрей Романов добавились к концертному составу Новикова — сам Женя обещает, что группа будет исполнять песни не только на русском языке. «Я думаю, что надо уже все играть — и пару треков с первого альбома. Хватит уже выпендриваться — если людям это надо… Раньше была такая мысль: вот, английский период закончился, началась как будто другая группа. У On-the-Go похожее было с первыми записями. А теперь я все-таки думаю: почему бы и нет?»
Упоминание On-the-Go навевает на мысли о других англоязычных музыкантах, появившихся примерно в одно время с Manicure. Это Pompeya, Motorama и Tesla Boy. У всех абсолютно разные творческие пути. На английском в итоге поют только первые: у Motorama много русскоязычных сторонних проектов, Tesla Boy перешли на русский. Стоит вспомнить и о сольной карьере басиста On-the-Go Димы Мидборна.
Об определенной сцене тех лет речи не идет, но, как выражается Новиков, «все были где‑то рядом». Это в первую очередь говорит даже не о сплоченности, а о том, что группы тогда играли в небольших залах. Никаких стримингов в помине не было, а слушатели и критики на полном серьезе спорили о том, насколько «не по-нашему» звучит музыка этих коллективов. Новиков говорит об этом периоде как об очень кратком: «Как Manicure появились, все стало классно, а потом так же резко закончилось. А Motorama и Pompeya, может, стали только интереснее за эти десять лет».
Чаще всего во время нашего разговора Новиков говорит о том, что возвращение Manicure получилось довольно естественным, без предшествовавших ему мыслей о реюнионе. Эта бессознательность — главный его ответ на все вопросы. Так он говорит и о сменах состава («так выходит», «все как‑то случалось без конфликтов»), и о своих текстах («я об этом сильно не думаю, если честно»), и об интересе к предыдущим альбомам группы. Он практически по-буддистски говорит об этом: «Мне кажется, что в целом все на своих местах, все идет, как есть». Это умиротворение передается и новой музыке Manicure — несмотря на беспокойный с виду вокал, в этих песнях есть что‑то слегка апатичное, а прямая бочка не добавляет им танцевальности.
«Я люблю, когда все спокойно, — говорит о новом звучании Новиков. — Не то чтобы хотелось чего‑то более танцевального, но вышла такая вот запись с прямой бочкой. Гитар сейчас меньше. Они эпизодически появляются, конечно, но в основном у нас синтезаторы и драм-машина. Расчета никакого не было, просто такое настроение».
Это меланхоличное, слегка размазанное настроение словно пришло откуда‑то со второго альбома группы, а электроника, в свою очередь, напоминает о «Восходе», который Новиков считает лучшим альбомом Manicure. Там было ощущение некой радости, совершенно нового мира, в который бросаешься с головой, и это было крайне трогательное ощущение — здесь оно появляется в самом начале, в том числе благодаря гостям: группе «Комсомольск», которая словно олицетворяет новое поколение музыкантов, и Ильдару Иксанову, чьи барабаны можно услышать в первом треке «Ночь». Этот реюнион сразу задает «Моей вечной весне» нужный тон.
Тем интереснее слушать только что вышедший сингл Manicure «Моя весна», в котором еле слышимый, убранный куда‑то на задний план вокал Новикова напоминает о «Восходе» (намекает на него и текст со звездами и дорогой). При этом музыка совершенно иная: это максимально меланхоличный, словно лишенный скелета дрим-поп, еще немного — и рассыпется.
Во время прослушивания «Моей весны» вспоминаются слова Новикова: «Мы почему‑то с каждым альбомом начинаем заново. Самое интересное — я не знаю, что будет». Кажется, это желание нового начала уже пришло снова — на этот раз совсем без потерь, только лишь благодаря естественной эволюции и расширению состава. Manicure подвешенное и нестабильное ощущение чувствуют лучше остальных: как когда‑то было написано на обложке одного журнала, «что будет завтра, не знает никто» — про это Новиков и поет.