Мицки, YG, Whitney, Swans и другие

Мицки Мияваки любит Майю Арулпрагасам и Сиину Ринго, а первые два альбома она записала в качестве курсовых — но заметили ее только на третьем, где были песни «Безработный понедельник» и «Пьяная прогулка домой». С одной стороны, на «Puberty 2» она продолжает гнуть линию реализма — проблемы тут очень понятные: невозможность прижиться в обществе, свободные отношения, поиск работы, алкоголизм, наконец, отсутствие счастья (что, по Мицки, не такая уж и проблема). Довольно просто наметить место Мицки где-то посередине между Энни Кларк и Энджел Олсен, но у нее нет театральности первой, а по сравнению со второй она делает музыку даже более неприхотливую. Нарочно не там застучат барабаны, чуть позже закончат духовые, утробный звук, словно от стиральной машинки, будет преследовать всю песню — из таких «ошибок», делающих музыку живой, и складывается «Puberty 2». Это альбом о том, что, оставив инфантильность в прошлом, ты понимаешь, что проблемы никуда не исчезают, — просто смотришь ты на них иначе; счастье может быть невозможным, а грусть необходимой, но с этим как-то можно жить. И именно что про второй пубертат, настигающий многих где-то в середине двадцатилетия, — в новой версии учтены многие ошибки, но многие проблемы остались; но вот, нашелся человек, готовый об этом спеть. А.М.

Всезнайки с сайта Genius объясняют, что YG вместо crazy говорит brazy не просто так. Он принадлежит к банде bloods, соперниками которых является банда crips. Поэтому B, а не C. Поэтому красный цвет обложки, а не синий. Такие открытия немедленно заставляют вспомнить материалы в издании «Я — молодой» примерно так 1997 года выпуска. В ту пору про американский рэп главным образом писали статьи о том, что это специальная музыка черных гангстеров, сдабривая их историями про лос-анджелесских крипс и бладс. Честно говоря, до сих пор непонятно, что из этого соответствовало действительности, а что было выдумкой. Но YG не выдумка — зря что ли между выпуском предыдущего, крайне успешного альбома «My Krazy Life» и релизом нынешнего «Still Brazy» ему прострелили ногу?

Два года назад, когда казалось, что типаж «калифорнийский гангста-рэпер» окончательно отправлен пылиться в дальний угол музея истории хип-хопа, а ответственным за презентацию Западного побережья в рэпе стал умник Ламар, YG выскочил из-за угла с уличным гимном «My Nigga» и иными менее хитовыми, но крайне колоритными историями про районы-кварталы. Противопоставлять этих двоих было очень удобно — тоже из Комптона, но не уличный интеллигент, а криминальный элемент, в полном соответствии с гайдлайнами. Было понятно, что в отличие от Кендрика YG никогда не пригласят в Белый дом — но именно это как раз и подкупало.

Его новая пластинка — ретрорэп из 90-х, словно бы записанный где-то при жизни Тупака. Теперь вместо хитового, но одноклеточного синтезаторного продакшена от DJ Mustard (с которым они не поделили деньги и рассорились) у руля оказались люди вроде Терренса Мартина (писавшего музыку для каждого что-то из себя представляющего калифорнийского рэпера, в том числе и Ламара) и DJ Swish, помощника Мастарда. Они ведут корабль к ретрозвуку образца «90-е в Калифорнии», где грозно рокочущие джи-фанковые басы обеспечивают и грув, и торжественную монументальность, а писк синтезаторов освежает в памяти воспоминания о черных бунтах 90-х.

Если прежде двух уроженцев Комптона хотелось противопоставить, то с выходом новой пластинки YG они оказались в одном строю. Мало того что по звуку «Still Brazy» — родной брат «To Pimp a Butterfly», теперь YG еще и много и убедительно говорит о расизме, полицейском насилии и иных проблемах американского общества — и в интересе к предмету способен потягаться с телеведущим Киселевым. Другое дело, что он все еще слишком незамысловат и непритязателен для высоколобого слушателя. Там, где у Кендрика оборонительное «We Gonʼ Be Alright», YG предлагает наступательное «Fuck Donald Trump». Но именно это и способно подкупить. А.Н.

Уитни — это старый пьющий человек. Он одинок, печален и растерян. Его придумали Макс и Джулиен, когда-то игравшие вместе в недолго просуществовавшей инди-рок-команде Smith Westerns. Макс и Джулиен жили в одной квартире, курили, пили пиво, сочиняли песни про Уитни и назвали в его честь септет, активно гастролировавший с прошлого года и наконец записавший альбом. Если читать их рефлексивные тексты отдельно, покажется, что Whitney должны играть что-то очень унылое. Но пусть они вас не обманут, как и хитовая меланхолия вступительной «No Woman», — лучшей летней гитарной музыки в этом году вы не найдете.

Whitney беззаботны, как Мак ДеМарко или Girls; из групп прошлого они напоминают The Band и Creedence Clearwater Revival; в то же время их можно обозначить как софтрок со вставками кантри, но все это не объяснит очарования «Light Upon the Lake», который запросто может надолго застрять в плеере на повторе и который неспроста привлек лейбл Secretly Canadian, выпускающий среди прочих певицу Энони и Suuns. Возможно, это небанальные и завлекательные композиционные ходы. Возможно, фантастические дудки и вообще виртуозные аранжировки и игра на инструментах. Возможно, идеальные с мелодической точки зрения соло. Возможно, общее ощущение ошалелости пополам с расслабленностью — или же все вместе. Холден Колфилд задавался вопросом: «Куда деваются утки, когда пруд покрывается льдом и промерзает насквозь?» Whitney в название альбома вынесли другой водоем, но они могут ответить: здесь и сейчас — никуда не деваются. Все наконец-то растаяло, можно купаться, и погода хорошая. Н.В.

Их зовут Дженни Холлингворт и Роза Уолтон, им 17 и 16 лет соответственно, и «I, Gemini» — это их первый альбом. Остроумно названный так из-за, собственно, того, что выглядят они как близнецы, но ими не являются, альбом сильно напоминает о всамделишных сестрах, а именно о CocoRosie — наверное, как-то так звучали бы сестры Кэседи, если бы их дебют вышел в 2016-м. Помимо этого, вспоминаются первые годы лейбла 4AD, избранные песни Джулии Холтер и много что еще — но в конечном счете юные британки более именитым музыкантам все-таки проигрывают практически всухую. Три самые ударные песни, «Deep Six Textbook», «Eat Shiitake Mushrooms» и «Rapunzel», уже выходили синглами, чуть-чуть к ним приближается только «Sax in the City», остальные либо скатываются в нечто несуразное (см. «Chocolate Sludge Cake» и «Sleep Song»), либо просто идут по разряду «мило». Тем не менее добрая треть альбома здесь не просто запоминается, эти три с половиной песни — пока лучшие из вещей, что подарила в плане музыки Британия в этом году. Как сказал классик, взрослеть — это тоже искусство; думается, Letʼs Eat Grandma ему все же не чужды. А.М.

Перед очередным туром вокалист канадской панк-группы PUP Стефан Бэбкок решил сходить проверить голосовые связки. Доктор посмотрел на них и огорченно сказал: «The dream is over» — и нет хуже новости для вокалиста. Будто в ответ врачу, Бэбкок записал один из самых живых рок-альбомов года.

Что такое «The Dream Is Over»? Это полчаса восклицательного, капслочного панк-рока. Это мажорный лузерский рок из североамериканской пыточной субурбии. Бэбкок то ерзает своим неровным голосом возле микрофона, то срывается на вязкий крик под нестройный бэк-вокал, каким подпевают нетрезвые поклонники панк-групп песням своих любимцев. Ритм-секция почти ни на минуту не останавливается, хоть и периодами сваливается в дьявольский вальс. Все это больше походит на буйную вечеринку в очень плохом клубе с участием пары сотен человек. При этом PUP остаются отличными мелодистами: все эти кричалки и пыхтелки сколь просты, столь и цепки, а когда нужно — Бэбкок может остановиться ради печальной саморефлексии («Pine Point»).

В североамериканском гитарном инди каждый год есть такой альбом. Взрывной и разрывной, оголтелый, истеричный, вечериночный, но притом полный саморефлексии, минора в вокале, надрыва и печали. «Celebration Rock», «Afraid of Heights», «Here and Nowhere Else» — все эти альбомы были примерно про одно: бесконечную радость условного студента из колледжа и бесконечную усталость от самого себя. Сила «The Dream Is Over», как и всех предыдущих, — в его бесцеремонности перед лицом отчаяния и городской тоски, в его истеричном мажоре, в его умении правильно и вовремя остановиться. Мечты больше нет, голоса не будет, будущее неопределенное, ну а пока мы хотим танцевать. Н.О.

Эллери Джеймс Робертс пять лет назад выпустил со своей группой WU LYF дебютный альбом — но записанную в церкви пластинку было сложно дослушать до конца: духоподъемный инди-рок с органом и диким вокалом Робертса был настолько насыщенным, что к середине от всего можно было легко устать. Спустя год группа распалась — не из-за альбома, а потому что Робертс тяготел к The KLF, а получились The Replacements. Теперь у Робертса и его девушки Эбони Хорн выходит дебют: снова аббревиатура, снова насыщенность звука, снова кричащий вокал (но с противоположностью в виде вкрадчивого женского), спасибо, что без конспирологии и удаления страницы в «Википедии». «Spiritual Songs for Lovers to Sing» мотает из стороны в сторону, но в первую очередь здесь вспоминается кавер Xiu Xiu на Рианну и группа Former Ghosts — впрочем, иногда заносит в кранккор и габбер в понимании резидентов вечеринки «Скотобойня» («$ORO») или в ностальгический рок в стиле девяностых («Lost Under Heaven»). При этом созданная при поддержке продюсера The Haxan Cloak картина не рассыпается на отдельные элементы, здесь все уместно — и автотюн, и отсылки к Clams Casino, и гитара, и синтезаторы. В то время как Робертс и Хорн говорят об эстетике протеста и любви к хардкору и Fugazi, перед нами альбом о любви в сложное время — да, здесь то и дело появляются строчки вроде «You have fucked up this world but you wonʼt fuck with me», но в первую очередь здесь важно то, что легко быть против всех — но вдвоем еще легче. А.М.

К песням записавшего третий альбом петербуржца Антона Малинена лучше всего подходит слово «духоподъемные». «Contact Print» — это восемь исполненных ровным и прямодушным голосом треков о том, что все пройдет, что не стоит унывать, что жизнь куда интереснее, чем кажется. Это очень профессиональная, правильная, положительная пластинка. И это тот редкий случай среди русских западников, когда за чистотой звука и ровностью аранжировок не пытаются скрыть отсутствие собственно песен. «Contact Print» — одна из сильнейших в эмоциональном плане записей этого года.

Что изменилось? Звук стал строже, оркестровки — пышнее, ритм-секция — грубее и одновременно витиеватее. Вместо акустических холстов появилась точечность клавиш. Появился томный блюз, где-то проглядывают аккуратные интонации в духе Джеффа Бакли. Малинен то разольет клавишную трель, то примется вальсировать под скромный шелест барабанов. Светлая печаль порой сменяется томностью. Очевидны отсылки к зарубежным вдохновителям — от Саймона и Гарфанкела до, скажем, Йенса Лекмана, — Малинен похож на всех и сразу, и это не раздражает.

Почему «Contact Print» интереснее иных сочинений романтиков с акустикой? Фолк эпохи глобализации — так именовал музыку Малинена другой автор «Афиши» — предполагает, как правило, скупость эмоций, легкость восприятия, пастель для постельных сцен из tumblr, гимны для титров второстепенных мелодрам. Отличие песен Малинена в том, что вместо фильтрованных красот он транслирует прямым и простым голосом незамутненность и инфантилизм, простые радости и уверенность в том, что найти хорошее можно в любой мелочи. Идеальное лекарство для расстройств в большом городе, сон для усталых взрослых людей. Н.О.

Сейчас уже и смешно вспоминать, как шесть лет назад всерьез шли обсуждения нового альбома Swans в разрезе того, зачем это Майклу Джире, собственно, нужно, — всем, кто не понял с первого раза, он ответил последующими тремя альбомами. Там, где «My Father Will Guide Me Up a Rope to the Sky» лишь намекал (впрочем, кому-то было достаточно и кивка), «The Seer» бил резко и наотмашь, после чего «To Be Kind» разъяснял уж совсем непонятливым. Тут-то и начинается проблема: в реку, как оказалось можно войти дважды, но вот трижды — совсем не факт. Приводившие к неизбежному катарсису повторения, вовлечение в транс — все это присутствует, но уже не работает, а вслед за ненаступающим оцепенением начинаешь видеть как и построенные по одной схеме песни и безбожно растянутые на пять минут несколько аккордов, так и то, какими красивыми могут быть песни Swans, когда ничего вышеупомянутого в них нет: когда в «Frankie M» и «The Glowing Man» проявляются собственно песни, становится гораздо легче дышать. Все остальное время, если песня не длится меньше семи минут, слушать это попросту скучно: во время прослушивания невольно сравниваешь этот альбом как с предыдущими, так и с соратниками Джиры — скажем, Гленном Бранкой, и не в пользу дня сегодняшнего. Считается, что Godspeed You! Black Emperor ушли в бессрочный отпуск из-за войны в Ираке — сейчас, когда мир буквально разрывается на части от всего происходящего, может, Swans и правда нужно отставить в сторону инструменты и передохнуть. «The Glowing Man», если считать его последней частью трилогии, это — ну да, да — не взрыв, и даже не вздрог, а именно что всхлип. Впрочем, к чему эти трудности перевода — лабораторий утерял режим «прыг-скок», как и было сказано. А.М.