Группа Ssshhhiiittt! — об альбоме «Третья жизнь», детстве и разочаровании в себе

Никита Кислов: В 2015 году, когда я стал записывать песни под акустическую гитару, через Garage Band и диктофон. Аналоговая запись была, можно сказать. Тогда первые песни появились в «ВКонтакте».

Наш состав часто менялся. Мы — маленькая группа из маленького города, которая становится популярной. Такой группе сложно выйти на тот же уровень, на котором находятся другие столичные группы. Наши прошлые музыканты — хорошие люди, я их всех очень уважаю, но при этом они были не лучшими музыкантами, вот в чем проблема. И когда дошло до какой‑то контрольной точки, что это стало уже невыносимо, то даже дружеский фактор не смог перевесить. Сейчас у нас сформировался идеальный состав.

Родина Ssshhhiiittt! — Ростов Великий. Когда пишут где‑то «московская группа» — это не очень правильно, потому что группа, по сути, не московская. Группа находится в Москве, просто потому что здесь удобнее с этим работать.

— А давно вы в Москву перебрались?

Никита: Не так давно. Я до этого жил год в Москве, в жопе полной, мне не понравилось. Даже говорить не хочу где, просто в жопе. Теперь я снимаю комнатку с корешами. У нас есть кошка сумасшедшая.

Виталик Исаков: Я не перебрался, по сути. Полтора месяца мы с Никитосом прожили у Вани, а теперь какая‑то сложная ситуация возникла. Просто странная, я до конца не понимаю, что происходит.

— В мире?

Виталик: Со мной. У меня в голове.

Никита: От Ярославля недалеко до Москвы ехать. Вообще не проблема.

Виталик: Да, я могу спокойно с репетиции уехать в Ярик, а потом на следующий день снова приехать сюда.

— Где бы вы хотели жить, если не в Москве?

Никита: Сложный вопрос на самом деле. Мне самому интересно узнать на него ответ, потому что я был во многих городах, в любом из них есть какие‑то хорошие штуки, есть плохие.

В Москве не хотел бы жить всю жизнь. И в Питере не хотел бы. Екатеринбург не мой город. Наверное, многие подумают, что странно говорить, что мне не нравится моя страна. Зачем ты тогда здесь живешь, если тебе не нравится? Ну, во-первых, потому что я не могу взять и переехать в другую страну, но это не мешает мне мечтать о чем‑то другом. Во-вторых, кто‑то скажет: «Ну, ты не был во многих других странах. Как ты можешь говорить, что здесь плохо, а там лучше или хуже». Опять же, я могу не побывать ни в одной стране, кроме России, но при этом, если мне здесь не нравится, я все равно могу об этом сказать. Это не значит, что где‑то хуже или лучше. Но здесь мне не нравится.

— С кем общаетесь из московских музыкантов?

Никита: На самом деле, практически ни с кем. Не знаю, почему так вышло. Мы не особо общительные чуваки и как‑то отличаемся от всех. Не в хорошую и не в плохую сторону, а просто отличаемся. Все музыканты друг друга поддерживают, топят друг за друга, это классно. А у нас нет с кем‑то таких «музыкальных отношений». Свой путь какой‑то есть, мы идем, сами не понимаем его, но это интересно. «Пасош», «Увула», «Источник» — это окей. Классно, что в России есть такая музыка и чуваки это делают, но мне лично не нравится. Но объективно — очень здорово.

— Кажется, что последний альбом — самый оптимистичный из того, что было. Если сравнивать с предыдущими работами.

Никита: Я бы сказал, что наоборот. Если очень условно, то альбом основан на сильном разочаровании в самом себе. На конкретной ситуации, связанной с отношениями с девушкой, с который мы жили вместе пару лет.

Очень важная составляющая моей жизни — любовь. Мне это очень важно, мне это очень нужно. На неосознанном уровне я зависим от этого, я проникаюсь этим и романтизирую. Когда это теряется по моей же вине, вся романтика уходит, остается только реальность: суперхолодная, суперсуровая. Становится очень плохо. Так и был написан альбом, основанный на таких переживаниях.

— То есть последний трек альбома «Реквием» — это подведение итогов?

Никита: Да, эта песня очень личная, она больше посвящена моей бывшей девушке.

— Тебе стало проще после записи и выпуска альбома?

Никита: Проще не стало совсем. Это никак абсолютно не влияет. Надо в собственной голове прокручивать ситуацию, чтобы прийти к каким‑то выводам и более объективно смотреть на произошедшее не с позиции чувственности. Чтобы отогнать от себя все эмоции и сделать вывод логический, чтобы не убивать себя.

У меня в голове исчезло понятие плохого и хорошего. Сейчас объясню, к чему это. У меня нет такого, что у меня хорошее настроение или плохое, а получается какая‑то внутренняя глобальная штука.

Такое чувство, будто ты смотришь фильм. В фильме всегда есть какой‑то вайб, какая‑то одна энергия. Я не чувствую хорошее или плохое. Я чувствую эту энергию либо в большей, либо в меньшей степени. Как‑то все слилось в одно.

— В песне «Засыпай» есть строчка «самая лучшая боль». Какая это боль?

Никита: Это очень простая и очень сложная одновременно строчка. Ее можно трактовать очень по-разному. Как появилась эта песня, я до конца рассказать не могу. Но она появилась очень странным и необычным образом целиком и сразу. Я не спал два дня, две ночи, потом я взял гитару, просто поиграться, и написал трек за один раз. Я не придумывал куплет, припев, проигрыш, не продумывал рифму, она просто вылилась.

Никита: Много всего поменялось: музыка, наши подходы к жизни, мировоззрение. С 2015 года до момента, который сейчас происходит, — это самый насыщенный период моей жизни, пока что. И у чуваков тоже.

Виталик: Хотя локдаун, ковид и вся фигня.

Никита: Да, за это время очень много всего поменялось и до сих пор меняется. Я бы сказал, что сейчас самый пик, когда жизнь играет красками. Еще в феврале этого года я был совсем другим человеком.

— Не устаете?

Никита: Жизнь иногда кажется довольно депрессивной, но я подхожу к ней с мыслью о том, что это забавно и весело. Это прикольно! Это лучше, чем смерть.

Виталик: Не очень оптимистично прозвучало.

Никита: Вот опять же! Не надо на это смотреть, как будто это депрессивно. Просто смерть — это скучно и неинтересно. Если думаешь, что все отстойно и нечего делать, ну что ты хочешь? Умереть? И что? Ты будешь просто лежать с закрытыми глазами, ничего не видеть и не ощущать.

— То есть надо жить?

Никита: Надо жить так, как ты хочешь. Как угодно вообще.

Виталик: Мы поехали в тур, когда нельзя было ехать в тур. Это уже само по себе дико. Я разговаривал с друзьями-музыкантами, с Ваней из «Электрофореза», например. Он говорил: «Не, чувак, мы решили в этот раз не ехать, потому что, скорее всего, все отменят».

Сама по себе обстановка наложила такой отпечаток, что сложно выделить какую‑то наиболее дикую историю. Все стало таким монолитным пластом чего‑то непонятного, дикого, очень нервного, но интересного. Мы ехали по степям Калмыкии, и было ощущение, что все вокруг пылает, горит и мы летим к черту. Это было полтора месяца назад.

— А что вы больше всего любите в турах?

Виталик: Вообще все! Туры — это самый комфортный образ жизни.

Никита: В каком‑то плане ты попадаешь в сюр, в котором проживаешь. Это так отличается от твоей обычной жизни, что потом ты возвращаешься и первые несколько дней учишься жить заново.

Не знаю, как всякие другие музыканты, но мы вообще не устаем. То есть мы устаем, но сначала, первые несколько городов, ты заряжен энергией, все классно, ты готов ко всему, делаешь все что угодно. Потом ты устаешь в какой‑то момент на пару дней, а потом у тебя открывается второе дыхание, и ты еще сильнее заряжен. Через какое‑то время ты снова устаешь еще сильнее. Проходит еще пару дней, и начинается безумие. И это самое лучшее в туре, когда начинается какое‑то массовое, групповое, туровое безумие.

Этот тур был самый жесткий, самый безумный. Я так говорю, кстати, почти каждый тур, потому что правда каждый раз все жестче: концерты лучше, мы стали намного сыграннее играть, могу нас похвалить.

— А из‑за чего тебе могли не понравиться концерты?

Никита: Это очень сложно, у меня все зависит от любых мелочей, абсолютно любых: от любого маленького диалога, от любого неправильного взгляда. Как в фильмах. В жизни происходит миллион всего, но ты можешь заметить только некоторые события. А у меня это очень узко работает, с детства сильно замечаю за всеми все.

— Какой компанией вы ездили в тур?

Никита: Мы были вчетвером, а еще наш звукач Андрей Романов, Давид, наш менеджер, и Борис, наш водитель. И еще к нам присоединился в какой‑то этап тура Никита из концертного агентства. Мы очень здорово проводили время. Прямо как группа.

Я всегда топлю за то, что нужно быть добрым, нетоксичным, без всякой ***** [ерунды], и клево, что чуваки это выкупают и мы не ругаемся. Мы можем жестко шутить друг над другом, смеяться над тупой шуткой Виталика всей тачкой и сказать: «Виталик, ну ты и мудак». Это вообще норм, никто не обидется, ничего такого, все просто поржут.

— Часто такое бывает?

Никита: Такое бывает часто. Примерно раз 10 за одну поездку на машине из города в город.

Виталик: Для этого даже не надо в тур ехать. Последняя шутка была за пять минут до того, как ты пришла.

Никита: Это на пользу, Виталик, так научиться хорошо шутить.

Виталик: Да, иногда выскакивают такие шутки, что все угорают, а потом я снова заигрываюсь.

Никита: Редко, но метко, да.

— А какого города вам не хватало в туре?

Виталик: Киева.

Никита: Да, не хватало Украины. На Украине круто вообще. До этого мы там были в туре. Как будто ты находишься в альтернативной версии того, что могло бы быть в России, потому что был совок, он распался. Кстати, Анапа — ***** [фигня]. Если что, извините, жители Анапы, — вы крутые. Если бы я жил в Анапе, я бы все равно говорил, что она ***** [фигня]. Город потребления и мемного расеянства.

Я начал писать летом книжку про наш поход на море трехдневный. Я назвал ее «Кукуруза», потому что меня ****** [трындец] как впечатлила ситуация: я сижу на пляже, и стоит огромный мужик с пузом, а сзади него стоит жена, такая маленькая на его фоне, и намазывает его кремом от загара: руки, спину, живот. Я смотрел на эту сцену минуты четыре как на какой‑то жесткий артхаус.

— Чем бы вы хотели заниматься, если не музыкой?

Виталик: Я собирался поступать в Голицынский пограничный институт ФСБ. У меня был определенный план на жизнь, что я стану офицером, как мой дед. И я этот план очень четко исполнял до того момента, пока мне не исполнилось 16. А в 16 меня сбила машина.

Никита: Ага, его сбила машина, и из‑за этого что‑то в голове поменялось, и он такой: «Стоп, я же полной ****** [ерундой] занимаюсь».

Виталик: Ну да. Это произошло еще до того, как меня сбила машина. В этот промежуток 0,9 секунд время замедлилось, и я очень много для себя переосмыслил. Я понял, что моя жизнь сейчас закончится и какой смысл был во всем этом мероприятии? И вот после этого я стал жить каждый день как последний. Жизнь заиграла новыми красками.

Никита: Как здорово, что тебя тачка сбила.

Виталик: Правда ******* [хорошо].

Никита: Мы всегда так шутим, ******* [хорошо], что его тачка сбила. Он ведь правда почти умер.

Виталик: Мне повезло, у меня мозг маленький, поэтому я выжил. Я должен был остаться инвалидом или умереть: обычно зазор между мозгом и стенкой черепной коробки — что‑то около 0,5 см, а у меня больше сантиметра. Я все равно контуженный, но стоит понимать, что если бы зазор был меньше, как обычно у людей, то мозг бы просто расплющился к черту. Никит, а у тебя какие планы на жизнь?

Никита: Никаких, все с ходу. Пошел в первый класс школы — и пошел в первый класс музыкалки, к 7-му классу я закончил музыкальную школу по фортепиано, потом на гитаре заиграл. У меня не было цели какой‑то, но я был таким, таким… Скажи ты, каким я был в школе?

Виталик: ******** [Странным]. Я в принципе с Никитой не общался до 10-го класса, но друзьями мы стали, потому что для меня это был чувак, который учил меня жить, сам того не осознавая, в новых реалиях, с которыми я соприкоснулся после аварии. Никита — полный антипод меня до аварии. То есть до аварии я был дисциплинированный, вел здоровый образ жизни, занимался спортом, катался на велосипеде все время, учился хорошо.

— Ничего не поменялось сейчас?

Никита: Нет, мне это нравится. С одной стороны — это грустно, потому что я надеялся, что мои переживания — это подростковый максимализм, что я это перерасту. ***** [Ничего] не изменилось. Это плохо: я думал, что будет лучше, а лучше не стало. Но хорошо, что я уверен в своих устоях, а значит, уверен в своей жизни.

— Повзрослеть — значит стать скучным?

Никита: Я раньше думал, что да. Сейчас — нет. Думаю, стать старше по возрасту не значит совершенно ничего. Кто‑то может стать взрослым по-плохому, а кто‑то по-хорошему.

Ты просто понимаешь, что это такой же ребенок, который вырос и слишком заигрался по правилам, которые ему дали. Это очень тебя расслабляет и уравнивает всех людей.

Ssshhhiiittt! выступят в Москве 21 и 22 ноября в клубе «1930». Сейчас пандемия, посещение мероприятий — риск, и если вы чувствуете себя не очень, лучше воздержитесь от похода на концерт. Соблюдайте дистанцию, носите маску и перчатки (если у кого нет — выдадут на входе), берегите себя.