8 августа 2014 года Оксимирон извинился перед слушателями за то, что его новый альбом выйдет не в августе, а непонятно когда, — тогда же впервые прозвучали намерения «перевернуть игру». 13 ноября 2015 года безо всяких предупреждений Мирон кинул в соцсети ссылку на скачивание (о, времена!) «Горгорода».
Что было дальше — вы знаете: провозглашение (и легитимация) переворота этой самой игры, Ургант, ссора с ЛСП, молчание, Гнойный, Дизастер, «Олимпийский», Booking Machine, «Злые голуби», уход с Booking Machine, протесты, 17-й независимый и снова молчание.
Все это время про музыку Мирона нам приходилось говорить редко: за пять лет Федоров выпустил, дай бог, пятнадцать песен, большая часть которых — это либо треки на 17-й независимый, либо фиты с кем‑то из Booking Machine. Вспомнить навскидку можно штуки три.
Эпоха бесконечных дропов, в которую мы все живем, создала правило: молчание — смерть. Средний русский рэпер обречен идти по замкнутому кругу, выпуская материал иногда просто ради материала. Он не может себе позволить молчать — пришлось бы жертвовать карьерой.
Оксимирон мог и может. Пока сам Федоров писал треки лишь по большим праздникам и отвлекался от музыки на что угодно, редакторы и новостники искали и находили инфоповоды про него. Комментаторы The Flow даже шутили: на сайте появился дежурный по Оксимирону! Редакторов The Flow можно понять: написали про Мирона — все, сейчас просмотры подскочат.
Если можно описать положение Оксимирона в русском рэпе одним словом, то пусть это будет слово «камертон». Потому что «трендсеттер» — слишком мелко для человека, который (пусть и ненадолго) почти самолично превратил Versus из низового развлечения для избранных в одно из главных ютьюб-шоу страны, спродюсировал чужую карьеру одним твитом (Гнойный), а другим подстрелил (Хованский), сделал Егора Жукова и Самариддина Раджабова героями медиа и умудрился притащить хайп, рэп-звезд и Егора Крида на такое безнадежное мероприятие, как 17-й независимый баттл. Показательно, что и Versus, и «семнашка» подзагнулись после ухода Оксимирона. И, что интересно, попробуйте найти второго такого в русском рэпе — не получится!
Пресловутый «переворот» принято приписывать троице «Горгород»–«Марабу»–«Дом с нормальными явлениями». Но вот что получается: если альбомы ATL и Скриптонита звучат свежо до сих пор — прогресс русского рэпа последних пяти лет ими можно иллюстрировать хоть в 2020 году, — то «Горгород» остался в 2015-м.
В начале 2019 года Александр Горбачев в манифесте о смерти европейского проекта в русской музыке назвал Оксимирона последним артистом той эпохи. Забавно, что в 2020 году «Горгород» кажется никаким не «европейским проектом», а, напротив, последним большим альбомом логоцентричного и почвеннического русского рэпа предыдущего поколения. И, возможно, лучшим — из‑за особой поэтики, сюжета и иносказаний, завернутых в многоэтажные рифмы и броские хуки.
Другой вопрос, что Мирон манкировал, кажется, всеми обязательными атрибутами успешных рэп-релизов на русском последних лет. Jah Khalib как‑то в интервью Дудю назвал музыку Оксимирона «йоуской [ерундой]», мол, «неважно, какой бит, неважно, какое звучание, важен текст».
Автора «Лейлы» и «Медины» понять можно: «Горгород» уже в 2015 году казался уходящей натурой текстоцентричного рэпа с нарочито небрежным отношением к звуку. «Горгород» по меркам 2020 года звучит сыро, грубо и несовременно. Вместо фонетических экзерсисов и пения под автотюн — нефильтрованный рэп и скорострельная читка на 10/10 по шкале «Техника» в онлайн-баттлах. Вместо актуальных триплетов, инструментальных находок и упражнений в других жанрах — олдскульные рэп-биты и казантиповский EDM. Вместо гравировки звука — неряшливое сведение.
Мирон признавался: альбом писался за три недели, а битмейкер Порчи, автор музыки к «Горгороду», «был вынужден писать и переписывать многие биты в последнюю минуту». Представить такое у популярного рэпера в 2020 году сложно — если это не художественное высказывание по теме вроде «Легендарной пыли» или другой намеренно аскетичный изирэп. Тем более у рэп-фигуры первой величины и большого авторитета.
Теперь о смысловой части «Горгорода». В 2017 году на «баттле века» Слава КПСС обличал в Мироне гражданскую несмелость и творческую стеснительность: мол, где ты был, когда были митинги, а «Он вам не Димон» смелее, чем твой хваленый альбом.
Совпадение или нет — позже Федоров действительно займется гражданским активизмом. Он вытащит Басту и Noize MC на стихийный фестиваль «Я буду петь свою музыку» в поддержку арестованного в Краснодаре Хаски, расскажет о фигурантах «московского дела» и проведет литературные чтения «Сядь за текст».
Любопытно, что публичные активности Мирона последних лет контрастируют с его прежними заявлениями: еще в феврале 2018-го в интервью британскому BBC Федоров отделался общими фразами о «вмешательстве государства и отсутствии свободы прессы» в России и признавался, что не хочет «лезть на баррикады — это обесценило бы то, что я делаю как артист».
В связи с этим интересно следующее: а стал бы Мирон образца 2019 года прятать политическое высказывание в витиеватый аудиороман про писателя в творческом кризисе, ищущего жизнь в борьбе с режимом? Связать иносказательный и метафоричный «Горгород» с нынешним Мироном-активистом и правда тяжело. Так же, как и с нынешним временем вообще, когда «Рифмы и панчи» транслируют в телеграме белорусские протесты не хуже «Медузы», The Flow пишет объяснялку «Кто такой Джо Байден?», а бизнесы Black Star впадают в турбулентность из‑за бургеров за Собянина. Не так уж и сложно прийти к выводу, что эзопов язык «Горгорода» для нынешнего порядка вещей и правда устарел.
Конечно, все написанное выше не отменяет того факта, что «Горгород» намертво застолбил место во всех настоящих и будущих летописях русского рэпа. Как и там, где русский рэп до того и не был никогда, — на столах литературоведов, в головах у сорокалетних интеллигентов из фейсбука и в ушах студентов магистратуры гуманитарных вузов.
Но мерить нынешний русский рэп по «Горгороду» уже совсем нельзя — это история.
