Новый альбом группы «Дайте танк (!)» глазами учительницы русского

Одиночество и безысходность, грусть, тоска и смертельная усталость — вот типичный портрет 30-летних, поколения, уставшего жить. Бессмысленный бег любителей и профессионалов по кругу. «Это бледная копия прошлого дня», — таким видит лирический герой новый день. Он мучительно ищет выход из замкнутого круга и не находит его: «И увлекательный сюжет не спасет плохое порно». Его эго требует признания. Но никого нет рядом. Молчит бесчувственная соцсеть. Противопоставляя себя любителям, герой-профессионал утверждает, что умеет грустить. В этой развернутой метафоре и заключается трагизм бытия: ложные надежды лишь на время оттягивают трагический конец. Финал песни и вовсе гиперболизирован: миллиарды лет человечество страдает, и нет конца этим мучениям.

Как сдержать свое раздражение, когда пошлость на каждом шагу? Как понять, ради чего я живу? Вот лейтмотив композиции «Люди». Вновь и вновь проговаривается антитеза «я и окружающие, счастливые, любящие и любимые, глупые от этой примитивной любви». Герой, через силу старающийся никого не обижать, заявляет «Только я никого не люблю» уже в первых строчках песни. Не каждый сегодня готов бросить окружающим в лицо что‑то подобное. Лексические повторы «люди любят» показывают, что будоражит душу героя, что заставляет страдать. Кажется, что никто, кроме него, не видит приближающегося краха — а он видит бездуховность и обывательщину («Повсюду бабочки и розовые пони»).

Голос молодого Маяковского звучит жуткой картины пошлости и безвкусия современной жизни. Тот же гротеск и сарказм, та же «лесенка», тот же страшный ритм. Но это уже не НЭП, а Россия 2000-х — «страна балерин и медведей», сложная для понимания. В этом мире — театре абсурда каждый ждет лести вместо правды, каждый «стремится вверх». С горькой иронией герой произносит: «Пока пылится классика русской литературы, я перечитываю входящие сообщения». Вот та пропасть между героями русской литературы, которые провозглашали «Человек звучит гордо!», и современным глашатаем, которому только и остается, что мстить самому себе за бесхребетность, бездуховность.

Кто он, современный поэт, приученный с детства давиться кашей, носить кеды, которых не жалко? Не ты ли это, дорогой слушатель? Не ты ли вновь «толкаешь камни в гору и таскаешь воду решетом»? Счастье вновь далеко. Оно опять, как и в XX веке, отложено на потом.

А вот и главный секрет! Оказывается, мы сами заключаем себя в рамки! «Мы готовы ломать преграды, но за нами не мчатся вслед». Мир придет нам на помощь, стоит лишь сбежать от рутины: «Таится чудо в любом пустяке…» — заметим ли мы это? Рефреном звучат риторические вопросы в нашей голове: «неужели никто не ловит и не ищет нас?». Здесь есть страхи, боль, безысходность и, одновременно, надежда!

Любовь? Или только показалось? Скорее, только иллюзия. Кто она, та, что с тобой? Обезличена, лишена индивидуальности, внутренней глубины! Какой ты видишь ее на берегу рядом со ржавым мангалом под коньяк с «Байкалом», ты, романтик, мечтающий о том, что кто‑то прикоснется к тебе? Твой цинизм прикрыт легкий шлейфом аллитерации «пляж, стаж, наш грильяж» и вовсе грубым «с виду не дашь…».

Мир фантасмагории, мир, напоминающий творчество Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Это какой‑то страшный сон, бред наяву. «Здесь небезопасно!» Где это? Кто рядом? Что за воображаемый друг? Каждый ответит на эти вопросы по-своему.

Как удержать родную душу? Лишь силой, приковав к сердцу. Раздвоение мира давит на героя. Бардак внешней жизни и обнаженное сердце выражены через метафору «коронный трюк — хождение без брюк». Холодный, бесприютный пейзаж как нельзя лучше характеризует внутреннее состояние героя, готового выть на луну.

Кто из нас не мечтал о воздушных замках? О нерушимой крепости, способной дать нам чувство собственной значимости? «Здесь будет мой Вавилон, мой новый Вавилон», — поет герой песни. Неслучайно появляется именно этот образ — города, разрушенного из‑за гордости людей, не готовых к смирению. Однако у героя своя трактовка этой библейской истории — желание вырваться из ада современной жизни, быть там, где нет бед и несчастий: «Финальная точка — рай». Романтическая система двоемирия не устраивает думающего героя, но он не сдается, лишь откладывает на потом свои мечты.

Необычность кольцевой композиции: «Под порывами холодного ветра нету жанра, кроме ретро», — передает повторяющуюся цикличность жизни героя. Нет новых жанров, нет новых планов, нет свежих творческих идей. Жизнь лишена смысла. Или все-таки нет?