Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга
Пандемия затронула многие сферы, но особо чувствительно ударила по концертному бизнесу — в силу особенностей рынка тысячи промоутеров и организаторов, звукорежиссеров и светотехников, артистов и танцоров в миг остались без работы.
Как пережить кризис в такой ситуации? Соосновательницы агентства, Катя Штарева и Таня Пантелеева, придумали Stay — платформу онлайн-концертов для поддержки артистов. Проект запустился в марте и успешно работает по сей день: на их счету — несколько десятков онлайн-выступлений, а также драйв-ин-концерт. Команде удалось то, что не получилось практически ни у кого — помочь артистам, оставшимся без концертов, а еще помочь фонду «Антон тут рядом», который тоже пережил не самые простые времена во время кризиса.
Мы пообщались с Катей и Таней о том, как они встретили пандемию, как запускался проект и когда в концертную индустрию вернется прежняя жизнь и найдется ли в ней место для онлайн-выступлений.
Владимир Завьялов: Когда вы поняли, что пандемия это серьезно, а концертов в привычной форме долго не будет?
Таня Пантелеева: Однажды в пятницу, когда я была в отпуске, мы созвонились с Катей и поняли, что у нас отвалились 80% клиентов. Тогда мы поняли, что дело принимает серьезный оборот.
Владимир: Вы представляли, как долго концертная индустрия будет находиться в кризисе?
Катя: Мы были уверены, что летние фестивали состоятся в полной мере, все будет в порядке. Коллеги, с которыми мы общались, тоже находились в режиме «сейчас все будет». Но в итоге все затянулось до августа. Этого никто не ожидал, и мы в том числе.
Но в тот момент, когда это все затягивается, ты уже не думаешь, когда это все закончится, а делаешь, что должен — и будь что будет.
Владимир: Что вы почувствовали в тот момент, когда поняли, что это надолго?
Катя: Ну капец (смеется).
Таня: Сначала был момент шока. Мы поняли, что у нас есть основная деятельность, а кроме нее источников дохода больше нет. Но этот момент не затянулся надолго — мы сразу начали думать, что мы можем сделать. Среди всех вариантов, которые мы тогда придумали, были и онлайн-концерты но тогда нам не казалось, что это что‑то особо классное. Мы думали, что это одна из идей — и мы можем докрутить другие идеи, которые у нас есть.
В итоге мы поняли, что онлайн-концерты — самое классное из всех решений. Именно он нам помог не оказаться в прострации, когда ты не знаешь, что делать. Мы могли делать работы, были заняты как минимум этим и старались больше что‑то делать для нового проекта, чем страдать от закрытых на тот момент возможностей.
Владимир: Как вы придумали его и поняли, что история с билетными онлайн-концертами самая оптимальная в данной ситуации?
Катя: Это был тот самый созвон, про который Таня говорит. Мы перебирали идеи, и онлайн-концерты не были основной из этих идей.
Таня: Мы сначала решили, что придумали какую‑то ерунду и нужно через несколько часов еще раз созвониться. Но через некоторое время мы списались и поняли, что это оптимальное решение. Тогда проект даже не имел названия: его мы придумали уже в понедельник.
Владимир: Вы сказали, что у вас слетело 80% проектов из‑за пандемии. Насколько это была весомая часть доходов на тот момент?
Катя: Это были, считай, все доходы, которые резко оборвались. Мы понимали, что у нас есть некоторая сумма, но ее не хватит, чтобы работать долго.
Владимир: Насколько крупную сумму вы потеряли из‑за пандемии?
Катя: У нас летний сезон обычно самый активный, происходят крупные фестивали, которые являются существенной частью наших доходов. До пандемии у нас был ряд крупных клиентов — крупнее, чем обычно.
Владимир: Когда вы придумали проект, с какими сложностями вы столкнулись?
Таня: Нам не очень свойственно бояться того, что мы до этого не делали, поэтому у нас не было ощущения того, что мы делаем что‑то нереальное. Скорее нам казалось, что мы нуждаемся в партнерах, потому что техническую часть мы не можем сделать ни вдвоем, ни агентством в целом.
В этот момент мы вспомнили о команде «Хорошие ребята» — наших давних партнерах и друзьях. Мы позвонили им и предложили работать вместе: техническую часть они сразу на себя.
Каких‑то ужасных сложностей не было. Были мелкие факапы, которые бывают при организации всегда. Все, что было на обычных концертах, может случиться в онлайне: например, у билетного операторы отправились не те коды, и две тысячи человек, купивших билеты, ломились к нам в поддержку и писали, что мы мошенники, и так далее — приходилось это разруливать.
Владимир: Насколько легко или тяжело было вести переговоры с музыкантами?
Катя: По-разному. Тут надо подчеркнуть, что у нас очень классно налажена связь с большим пулом артистов: мы занимаемся концертами, релизами альбомов. Откликнулись и сыграли в итоге те, кто хотел эмоционально вложиться в это событие.
Финансовая система процентного разделения с наших онлайн-концертов — сумма общих усилий артиста и организаторов. Были артисты, которые играли на спонсорских мероприятиях, это упрощает все: ты приходишь и играешь за гонорар, и тебе не нужно стараться и думать, как развить билетную систему, как мотивировать людей и так далее.
Какой‑то большой проблемы с лайнапом у нас не было. Мы довольно быстро набрали много заявок от артистов, театров. Мы довольно активно рассказывали о платформе.
Таня: Надо понимать, что все артисты общаются между собой. Одни артисты из какой‑то определенной тусовочки выступили, рассказали всем, что было классно. Поэтому было легче. С кем‑то, конечно, мы вели долгие переговоры, потому что у нас что‑то не складывалось, допустим, по технической части.
Катя права: здесь должна быть большая заинтересованность артиста. Если ее не было, то и билеты плохо продавались — и все было не так классно. Артист должен быть максимально вовлечен: от промокампаний до определения категорий билетов, наполнения концерта и чего угодно.
Владимир: Насколько сильно вы рисковали, когда запускались?
Катя: Наверное, мы рисковали только нашей репутацией. Мы не вкладывали большие деньги на старте — например, домен сайта купили всего за 250 рублей на Tilda и собрали сайт. Не было такого, что мы инвестировали в проект, а он не выгорит, и все будет плохо.
В процессе рассылки первого релиза мы точно поняли, что нам возможно все это реализовать, что все откликаются и мы не попадем впросак.
Таня: У каждого проекта есть момент между стартом проекта и объявлением о проекте. Два часа такого ожидания, когда ты не понимаешь: сейчас об этом напишут все, или об этом не напишет никто, или один. Этот момент, конечно, всегда довольно пугающий.
Владимир: А не было боязни, что посетители концертов не смогут стать зрителями концертов?
Катя: Мы изначально сформулировали для себя, что онлайн- и офлайн-концерты — это два разных продукта. Мы старались создать для посетителей онлайн-концертов другой опыт — не тот, когда ты стоишь на концерте, а рядом все орут, и ты видишь где‑то вдалеке любимого исполнителя. А тот, где ты близко и суперчетко видишь артиста, можешь общаться с людьми в чате, получить диджитал-автограф от артиста и пообщаться с ним в зуме после выступления. Это другой экспириенс.
Владимир: То есть не было опасения, что слушатель не воспримет новый формат и не захочет платить деньги за онлайн-концерт?
Катя: Да в целом нет.
Таня: Мы были суперуверены в том, что зрители только и ждут, когда мы начнем продавать билеты! (Смеется.)
Владимир: Когда вы поняли, что инициатива оправдала себя — и она окупается?
Катя: Наверное, после нескольких первых концертов. Нельзя сказать, что проект генерировал прибыль. Но проект оказался безубыточным, мы быстро вышли в ноль. Для нас это было окей, потому что проект «генерил» клиентов для агентства, все работало в связке.
Владимир: Концерт Thomas Mraz на парковке. Как он был реализован?
Катя: Мы придумали провести драйв-ин-концерт за месяца полтора до того, как его провели. У нас были внутренние споры на этот счет: это была Танина идея, она ее очень активно продвигала. Мое видение было в том, что нужен артист, который сам по себе будет инфоповодом, чтобы это был не просто драйв-ин-концерт какого‑то небольшого инди-чувака, а коннект двух инфоповодов.
В какой‑то момент мы связались с менеджментом Томаса Мраза. В итоге и менеджмент, и сам Томас оказались очень отзывчивыми и инициативными ребятами, и мы объявили этот концерт.
Конечно, мы немного переживали из‑за того, что люди, которые сидят в машинах, не получат полного экспириенса. Но по факту получилось очень круто: Томас просил людей сигналить фарами, все начали танцевать прямо в машинах. Люди уезжали радостными с концерта.
Таня: Кстати, о сложностях: комьюнити организаторов и промоутеров делало нам немного больно, потому что мы как будто бы бежали на длинную дистанцию, а нам кричали: нет, куда ты бежишь!
Это не то чтобы вставляло палки в колеса: просто это было как‑то странно слушать. Мы пересекались неоднократно на разных дискуссиях, и нам было неловко: вроде бы мы все находимся в одной лодке, и со своей стороны мы были настроены помогать. Конечно, были промоутеры, которые с радостью были открыты ко всему: например, с United Concerts мы совместно сделали концерт Krec. Это было классно. А все остальные как‑то немного тревожили.
И, опять же, когда мы в каких‑то чатах писали, что делаем драйв-ин-концерт, люди писали: фу, что за бред!
Владимир: Как вы думаете: полгода спустя вот это комьюнити промоутеров признало формат онлайн-концертов легитимным?
Катя: Как будто бы дискуссия о формате до сих пор открыта, но в пуле с нами стали выступать и другие промоутеры — например, Степа Казарьян [организатор «Боли» и Moscow Music Week. — Прим. «Афиша Daily»)], ребята из Powerhouse. Онлайн-концерты набрали свой вес в совместной полемике. Вопрос открыт: есть поклонники формата, есть противники формата. Наверное, каждый остался при своем мнении.
Таня: В самом начале [пандемии] точно это было поле для дискуссии. Сейчас этот вопрос как будто бы затих.
Владимир: Вы первыми заняли рынок онлайн-концертов. Когда на этот рынок зашли тяжеловесы, вы почувствовали на себе давление из‑за конкуренции?
Катя: Наверное, нет, потому что мы очень четко отстроили позиционирование. Мы открыто говорили, что наша цель — это продажа билетов, а не выступления под спонсорскими лейблами. Это поддержка музыкантов, площадок, видеопродакшенов и всех, с кем мы работаем.
Нужно понимать, что артисты, которые выступали у нас, не выступали на спонсорских мероприятиях. Мы работаем в разных полях.
Таня: Мы изначально понимали, что другие компании будут делать то же, что и мы сейчас. Тут вопрос в том, что выйдет первым. Я помню, как через некоторое время после нашего старта мне родители скидывали лайвы с Okko и говорили: смотри, у них Лепс! А я отвечала: ну, классно — у них Лепс, у нас кто‑то другой.
Катя: Нашей целью было выйти первыми в анонс онлайн-концертов. Мы понимали: кто первым выйдет, тот получит больше всего внимания. Поэтому мы суперсильно торопились, чтобы первыми проанонсировать проект и получить внимание. Мы понимали, что мы не одни такие.
Владимир: Почему получилось именно у вас?
Катя: У нас очень богатый опыт быстрой и яркой реализации проектов. Нам не страшно начинать что‑то новое. Наверное, в периоде стагнации — когда ты не понимаешь, что делать, — многие в итоге и тонут: в концертной индустрии, на рынке онлайн-концертов и вообще везде.
Таня: У нас классная команда, все супервоодушевлены были. Когда мы рассказали про идею всем, никто не сказал «фу, что за бред». Наоборот, все хотели помочь. Это была огромная поддержка, которая помогла.
Владимир: Что в большей степени помогло вам пережить коронавирусный кризис?
Катя: Все сработало в сумме, потому что нельзя было выбрать одно и отказаться от другого. Мы инициировали и использовали все возможности, которые у нас были.
Таня: В начале года, еще до этого всего, мы расписывали долгосрочную стратегию, в которой были планы чуть отстроиться от концертов в сторону работы с брендами. Мы и так этим занимались, но хотелось еще больше в это углубиться — во время карантина удалось это сделать.
Мы перестали стесняться писать в фейсбуке представителям брендов о том, что мы из агентства и хотим сделать совместный проект. Оказалось, что это клевая возможность, и у нас появилось несколько клиентов за это время благодаря тому, что я написала им в фейсбуке. В итоге те моменты, которые хотелось подтянуть по части коммуникации, подтянулись за время карантина.
Владимир: Над еще какими большими проектами вы сейчас работаете?
Катя: Мы начали работать с иностранными лейблами, которые теперь приходят к нам, чтобы продвинуть своих артистов на территории России. Один из таких артистов — Дади Фрейр. Он должен был выступить в этом году на «Евровидении» от Исландии. Благодаря некоторой схожести с группой Little Big он завирусился в России.
До карантина я очень удачно съездила на слет британской миссии в Москве — туда приезжали представители лейблов. Что касается работы с брендами, мы готовим несколько масштабных проектов. Также в скором времени мы анонсируем нового артиста по линии менеджмента — это Директор Всего.
Владимир: Я правильно понимаю, что у вас появилось больше времени на то, чтобы заниматься неконцертными активностями?
Катя: Не совсем так. Например, с группой «Аигел» мы уже полтора года работаем как менеджеры. В процессе работы с ними мы поняли, что у нас это получается, что к артисту можно относиться как к бизнес-продукту, развивать разные его стороны, чтобы все было классно.
Владимир: Найдется ли место для онлайн-концертов в том мире, который рано или поздно к нам вернется?
Катя: Безусловно, да, но, думаю, сам формат немного видоизменится. Надо понимать, что есть огромный пул людей, которые живут не в Москве и не в Питере — и они не могут увидеть стадионное шоу любимых артистов.
Есть форматы специальных интерактивов: 3D-шоу, шоу в формате 360° — у них большой потенциал.
Владимир: Когда концертная индустрия сможет полноценно вернуться к жизни?
Катя: Думаю, к Новому году — но это очень оптимистичный прогноз.
Таня: Смотря что считать возвращением. Если говорить об оборотах и прибыли, которой не случилось, то через два-три года. А если говорить о возвращении концертов, то, думаю, после Нового года.
