Джесси Ланца, King Gizzard & The Lizard Wizard, трибьют Grateful Dead и другие

Пожалуй, самый интересный трибьют-альбом за долгие годы — спродсюированое братьями Дресснер из The National посвящение группе Grateful Dead на пять с половиной часов. Grateful Dead для отечественного слушателя коллектив практически неизведанный, но в США — абсолютная величина, легенда-легенда, боги классического рока и т. д. и т. п. Пожалуй, что главная группа «лета любви» и психоделической сцены Сан-Франциско конца 1960-х, Grateful Dead вплоть до смерти своего гитариста Джерри Гарсии в 1995-м оставались еще и лучшей концертной группой Америки. Их марафонские выступления, на которых песни растягивались в продолжительные импровизации где-то на стыке фри-джаза и рока, превратили Grateful Dead в абсолютный феномен: на пике своей концертной активности в конце 1980-х группа регулярно собирала по 100 тысяч человек на крупнейших стадионах страны. Почтить их вклад в культуру музыкальную и не очень (помимо прочего, Grateful Dead — а точнее, их менеджер Оусли Стэнли — сыграли важную роль в популяризации ЛСД) на «Day of the Dead» собрался набор музыкантов самой разной сути и мысли. Нашлось место ветеранам инди-музыки (Ли Раналдо, Айра Каплан из Yo La Tengo, Стивен Малкмус, Билл Каллахан, Бонни «Принс» Билли), героям самых разнообразных подвидов джаза (Бела Флек, Виджай Айер), ансамблям современной академической музыки (So Percussion, Stargaze), композиторам современной академической музыки (Кэролайн Шоу, Терри Райли), африканским ансамблям (Orchestra Baobab, Tal National), упертым экспериментаторам (Тим Хекер, Энони), соул-певцам (Чарлз Брэдли) и героям, условно говоря, повестки сайта Pitchfork, от Джастина Вернона и Курта Вайла до Unknown Mortal Orchestra и Эйнджел Ольсен. Получился совершенно не скучный, мощный и постоянно удивляющий стилистическими поворотами трибьют — как раз в духе самих Grateful Dead, постоянно менявшихся и экспериментировавших с формами и жанрами. Очевидных удач тут много, но если выбирать одну — то грандиозное 17-минутное переложение «Terrapin Station», исполненное одновременно The National, половиной группы Grizzly Bear, ансамблем So Percussion и Детским хором Бруклина. О.С.

Предыдущий альбом этой уроженки канадского города Гамильтон все (включая и «Афишу») сравнивали с FKA Twigs. Если слушать поверхностно, то и «Oh No» просит аналогий с лондонской дивой — кажется, что это очередной модный новый RʼnʼB, ведомый высоким женским голосом, рваными вокальными мелодиями и общей атмосферой недосказанности. Но стоит вслушаться — и сразу легко понять, что Ланца работает с немного другими материями, чем ее названная конкурентка. Вдохновленный одновременно Yellow Magic Orchestra, джуком и RʼnʼB-авторами вроде The-Dream, «Oh No» — впечатляющая песенная музыка, основанная на музыке формально танцевальной. Ее сложно представить заводящей толпу в каком-нибудь клубе: Ланца (и ее соратник Джереми Гринспан из Junior Boys) мыслят хитрыми абразивными мелодиями, а не ритмами и битами. Отдельного упоминания заслуживает нарочитая меланхоличность этой музыки, ее медиативное настроение печального летнего дня, в котором смешалось отчаяние и наслаждение красотой пробивающегося в окно солнечного луча. Благодаря ей музыка эта рождает неожиданную ассоциацию с пластинками разной барочной поп-музыки конца 1960-х, авторы которой часто смотрели на мир пессимистично — но обязательно так, чтобы чувствовалась надежда. О.С.

Заканчивается второй десяток лет, как Иэн Бэвиц, умник и бакалавр по изобразительному искусству, пишет бескомпромиссный и абстрактный хип-хоп с усердием паровоза — и примерно так же звучащий. У его музыки есть отличительное свойство, присущее почти всему рэпу, сочиняемому белыми людьми: под нее можно качать головой, но вот низ живота не дернется ни разу, танец Дрейка не станцевать. И за двадцать лет в этом смысле ничего не изменилось. Зато большой популярностью стал пользоваться проект друга Иэна El-P, Run the Jewels, и за прослушиванием «The Impossible Kid» вы не раз его вспомните — индустриальные звуки и безостановочные строки поверх резкого бита.

Если не испугаться того, что перед вами рэпер с, вероятно, самым богатым вокабуляром в жанре (это не шутка, было соответствующее исследование: Aesop Rock победил с большим отрывом), то окажется, что «The Impossible Kid», пожалуй, самый понятный и личный его альбом. Он щедро делится своими психологическими и психическими проблемами, не забывая все ж о том, что его лексикон превосходит шекспировский в полтора раза. Правда, сочувствовать ему достаточно трудно — представьте, что с вами о своих неурядицах заговорил, например, Григорий Перельман. Р.М.

Композитор Джулианна Барвик создает музыку из нот пианино, синтезаторных шумов, но главным образом — из своего собственного голоса, служащего центральным элементом ее композиций. «Will», как и предыдущие работы Барвик, можно записать в эмбиент — но это эмбиент не отстраненный и не исполняющий роль сопроводительной или программной музыки, а благодаря все тому же голосу эмбиент лиричный и интимный. Кроме того, это эмбиент стилистически разнообразный: степень владения различными техниками у Барвик такова, что она запросто осиливает все стороны этой обманчиво немногогранной музыки. Это видно по тем вещам, что о ней пишут, — в разных рецензиях вещи с «Will» сравниваются с имеющими очень мало общего артистами вроде Брайана Ино, Мередит Монк, Low, Sigur Rós, — и слышно по ее пластинке, которая за свои сорок минут постоянно меняется и трансформируется, обращается то к жестокости, то к благости, то становится похожа на современную неоклассику, то оборачивается нарочито футуристичной. Эмбиент многие любят упоминать в контексте сна — но с этой музыкой не заснешь. О.С.

Музыку мельбурнской группы King Gizzard & The Lizard Wizard невозможно классифицировать из-за неимоверно широкого охвата стилей, в которых выступают эти чрезвычайно плодовитые («Nonagon Infinity» — пятая их пластинка за последние три года) молодые люди. Начинали они как талантличые подражатели гаражного рока современной сан-францисской волны (см. Thee Oh Sees, Тая Сегалла и прочих), продолжили экспериментами с краутроком, потом подавались в экзотику, натуральный прог-рок и акустические балладные напевы. Новый их альбом состоит из плавно перетекающих друг в друга мощных, стремительных и заполненных гитарными соло песен, в которых легко и усмотреть все предыдущие их влияния, и заметить новые — в частности, налицо богобоязненное отношение к группе Hawkwind. Музыка эта абсолютно ретроградская, не говорящая ничего про день сегодняшний, смотрящая одновременно в прошлое и в иные миры (тексты на «Nonagon Infinity» как будто вышли из головы обчитавшегося ширпотребной фантастики школьника), но оттого оказывающаяся еще более дикой и веселой. О.С.

Карлош Габриель Ниньо, калифорнийский бородач, похожий на хиппи в годах, — на все руки мастер: он одинаково хорошо управляется и с диджейским пультом, и с джаз-бендом; помимо прочего, он радиоведущий, коллекционер винила и, как полагается в таких случаях, энциклопедист. Его четвертый альбом выходит на калифорнийском же лейбле Leaving, издающем сливки тамошнего инструментального хип-хопа, и действительно собран по принципу «и друзья». Здесь гостит пара десятков музыкантов, среди которых пионер нью-эйджа Iasos, хип-хоп умник Мэдлиб и саксофонист Камаси Вашингтон, герой прошлого года, который своим эпическим альбомом свел мосты между джазом и современной урбан-сценой. Результат: красивая неспешная музыка, мечущаяся между фри-джазовыми пульсациями, сбивчивым хип-хопом, электроникой и одинокими летящими струнными; куда этот оркестрик свернет на следующем треке, черта с два угадаешь. Н.Р.

Редкая независимая группа существует 18 лет. В Петербурге, где коллективы собираются и распадаются ежедневно, такое долгожительство выглядит почти как конформизм. Правда, трио «Морэ & Рэльсы» никогда толком не меняло своего музыкального вектора: это ироничный, слегка абсурдный поп-панк и колледж-рок. Грязный, шумный, провокационный на ранних альбомах и размеренный, мягкий и мелодичный на последних — нынешний «Медленно стекать в море» так вообще отвечает всем принципам коммерческой записи (и выходит на лейбле Nikitin Music Group). За него группу упрекают в вылизанном звуке, но крылатые фразы в текстах песен по-прежнему считываются («Ждет тебя банана-фреш, а меня — русский трэш», «В серых куртках, как придурки, солнца ждем целые сутки», «Знаешь, что будет через двести лет? Опять услышу твой пьяный бред»). А этот узнаваемый юмор — как раз то, что всегда и выделяло «Морэ & Рэльсы» на общем фоне смурной петербургской альтернативы. Д.Р.