— Возможно, не все в курсе того, что происходило в последние годы с группой «Винтаж». Скажи, по официальной дискографии «Навсегда» — следующий альбом после вышедшего в 2014 году «Decamerone»?
— Знак бесконечности на обложке альбома — это в том числе и перевернутая цифра 8, означающая восьмой альбом. Между «Decamerone» и «Навсегда» все-таки вышли две пластинки под брендом «Анна Плетнева. «Винтаж». «Сильная девочка» — некая компиляция работ в промежутке с 2015 по 2018 год, например, там есть «Немного рекламы», клип на которую снял Константин Богомолов.
— Вы там, помню, хоронили группу «Винтаж».
— Ну так решили поклонники, «хоронили» там скорее прежнюю жизнь. Вообще, считаю, что это была гениальная история. Костю вообще обожаю, это один из лучших режиссеров у нас в стране. А показали мы там правду. Это крайне актуальный нынче клип. Знаю точно, что ни у кого такого нет, и Богомолов точно больше никому клипов не снимет. В «Девочке» и мои, и не мои песни, но оно было как‑то собрано, причесано под одну историю из разрозненных синглов, мы какое‑то время попытались мыслить такими категориями. Для меня все равно альбом как цельное полотно — самое главное, что есть в музыке, хотя, может, это уже никому и не надо.
— Русские поп-артисты с подобным творческим багажом почти не выпускают релизов.
— Да, я весьма старомоден в этом смысле, уж извините меня. Но, конечно, «Сильная девочка» — не альбом в том смысле, в котором я это люблю, с выверенной концепцией. В прошлом году выходил еще один диск «Cinematic» — там концепция есть, но к нему я отношения как автор и продюсер не имею, он полностью был собран Аней. В целом ты прав, в том виде, как я привык работать в группе «Винтаж», [«Навсегда»] — это действительно следующий диск после «Decamerone».
— Вскоре после его выхода, к слову, вы с Анной пытались перепрофилировать бренд «Винтаж» под герлз-бенд.
— Чтобы расставить все точки над «i», существует масса версий, что кто‑то откололся, сделал новую группу. Это было наше общее решение с Аней, оно было связано скорее с бизнесом. Есть, грубо говоря, лоукостер FlyDubai, а есть Emirates (обе — авиакомпании из ОАЭ — Прим. ред.). На тот момент нам показалось, что Анна Плетнева доросла до статуса сольной исполнительницы, а рынок в то время настолько просел, что, как правило, заказчики стали брать коллективы, которые не очень дорого стоили.
Решение было коммерческим. На мой взгляд, оно неверное только в одном — ни в коем случае не стоило называть группу так же. Девчушки были замечательные, песню я им написал не то чтобы супершлягер, но имевшую достаточный успех в эфире. Но поклонники отказались категорически воспринимать новую группу под старым названием. Возможно, при любом другом названии они бы существовали до сих пор, но что сделано, то сделано. Все проходят через подобного рода кризисные моменты, мне кажется, что это нормально, человеку свойственно ошибаться.
— Мы с тобой говорили после выхода «Decamerone» о готовящемся альбоме «Veni Vidi Vici», который так в итоге и не увидел свет.
— Дело в том, что по следам записи и выпуска «Decamerone» оставались много наработок, некоторое послевкусие и энергетический запал. Благодаря сотрудничеству с некоторыми ребятами, в основном авторами текстов, так как музыку я стараюсь писать сам, было написано много песен. Я тогда выбрал поп-рок-основу, мы даже выпустили сингл «Дыши» в этом стиле. Возможно, я опередил время, не могу дать здравую оценку, пусть этим занимаются потомки и критики, но отклик был слабый. Я был уверен в этом материале, там была концепция, живьем сыгранная гитарная поп-музыка.
Я в то время читал много комментариев, имел некоторую зависимость от мнений фан-базы, ну и на эмоциях свернул эту историю. А песни остались. Некоторые из них гуляют по интернету. К сожалению, в студию попали несколько не очень добросовестных людей, которые это все слили. Не знаю, есть ли будущее у этого материала. Он очень хороший и мне нравится, но ему место точно не в нынешнем моменте. В нем слишком много нравоучения, псевдофилософии. Подводя к альбому «Навсегда» — здесь мне категорически не хотелось ничего такого.
— И все же, что произошло между Аней и тобой? Это из‑за неудавшегося перепрофилирования «Винтажа»?
— Нет, на момент нашего расставания бизнес был крайне успешен, и это какое‑то время еще продолжалось.
— Помню ваш последний совместный сингл «Подруга» с клипом с Мариной Федункив.
— Ну конкретно этот сингл провалился, но здесь могу сказать, что мы предвосхитили тренд с юмором в клипах, буквально год спустя все начали снимать клипы с комиками. Но вообще, успехи отдельных синглов или история с герлз-бендом основополагающими не были.
Расставание произошло по причине того, что я понял, что физически не могу быть автором только одного коллектива. У нас были разногласия именно на этой почве. Я не смог соблюсти условия, которые мне предлагались, а Аня была настроена категорично. Понадобился год, чтобы она изменила свое мнение.
— Год, в течение которого под сольным брендом вышло несколько откровенно неудачных синглов.
— Это совсем неважно. Про неудачи писать не надо. (Смеется.) Никого этим не удивим…
— Но слышна же разница!
— Давай лучше я расскажу, что дало это расставание мне, это гораздо важнее. Оно было крайне полезным, мне кажется. Как автор я вышел на новый уровень, когда совершенно случайно познакомился с [Лолитой] Милявской и написал для нее «Раневскую».
Это переломная для меня песня в карьере композитора. Я с тех пор смотрю на все иначе. У меня и так на самом деле был специфический взгляд на шоу-бизнес, я довольно скрупулезно всегда занимался музыкой и старался, чтобы написанное мной всегда имело много смыслов, но для меня мейнстрим отсутствует как понятие, мне это неинтересно.
Плюс я сделал большую работу с Николаем Басковым, доступную везде в виде альбома «Верую». Его видеоверсия наконец дойдет до эфира, и ее покажут 19 апреля на Пасху на канале «Россия 1». Для меня это важно, потому что это именно музыкально глобальная история — современная духовная музыка с симфоническим оркестром и хором на 100 человек, тексты не канонические, современные, но на библейские темы. Там есть несколько работ, которыми я невероятно горжусь, если будет желание — ознакомьтесь с «Голгофой».
— Вновь вспоминая наш предыдущий разговор, ты утверждал, что петь тебе неинтересно. Но в момент вашего расхода с Анной ты таки запел.
— Поясню: со мной рядом находятся близкие люди, которые меня любят и имеют на меня какое‑то влияние. Это скорее их заслуга, чем моя. А я по-прежнему, скажем так, с опаской отношусь к сольному пению. За последнее время было около восьми крупных сольных концертов группы «Винтаж», которые показали, что поклонникам очень нравится, когда я [пою]. Но это небольшое отделение посреди концерта «Винтажа». А песнями, которые я сделал и выложил, я скорее доказал себе, что лучше бы этого не делал. (Смеется.)
— Ну почему же, «Огромное сердце» в твоей версии мне нравится больше, чем в Аниной (вошедшей в альбом «Cinematic». — Прим. ред.).
— Честно скажу, мне тоже. Я был бы рад, если бы такая песня вошла в какое‑то кино, например. Если петь, то точечно, чуть-чуть. Но существовать в режиме гастролирующего артиста я бы физически не смог, не очень хорошо я себя чувствую в роли фронтмена. Несколько раз уже это говорил: «Всему свое время».
Когда 20 лет назад была «Амега» (поп-рок-группа, в которой Романоф был вокалистом. — Прим. ред.), для меня это амплуа было гармоничным и естественным. По крайней мере, до выступления на фестивале «Максидром», тогда у меня, конечно, был слом шаблона. Два сингла «Амеги» последовательно занимали первые места в хит-параде «Максимума», но при этом фестивальная публика была другой, они пришли на «Алису». Нам без году неделя, мы такие все крутые были, и такой облом. Об этом прикольно вспомнить, но, опять же, я молодой, полурок, полупоп, непонятно кто, вроде даже и звезда, песня «Лететь» до сих пор живет, как видишь.
Хорошо, когда все в жизни происходит в свое время. Это как в Нью-Йорк попасть в 16 лет. В 50, пожалуй, уже так не впечатлит, а в 16 — круто. Вот и так же с моим сольным исполнением. Не исключаю, конечно, что я еще что‑нибудь когда‑то запишу, но вряд ли это будет моей основной сферой деятельности. В первую очередь я композитор и продюсер.
— «Decamerone» вышел в кризис 2014-го, «Навсегда» выходит в 2020-м, кризиса пока нет, но он неизбежен…
— Это да, что самое смешное — «Амега» выстрелила в 1998 году, а «Винтаж» — в 2008-м. (Смеется.) Все как по графику.
Вот что еще хочу сказать. Музыка обязана вызывать какие‑то эмоции, это главная ее задача. Она не должна быть фоном, как это многими принято и взято за основу, лишь бы не переключили, категорически с этим не согласен. Если бы такие правила существовали во времена «Богемской рапсодии», мы бы никогда ее не услышали, понимаешь. Извини, что я такими высокими материями.
— Но про это в том числе и песняКакая?«Фредди и Джордж» — ностальгическое диско, посвященное памяти, соответственно, Фредди Меркьюри и Джорджа Майкла в альбоме есть.
— Да, в том числе. Я подозреваю, что этот альбом не будет иметь какой‑то масштабной медийной поддержки, даже уверен в этом. Но мне все равно — я не мог этого не сделать, потому что должен. У меня было чувство ответственности перед всеми вокруг, я хотел сказать спасибо всем поклонникам нашей группы, хотел сказать спасибо Ане Плетневой за столько лет рядом со мной, за то, что такое чудо, как «Винтаж», случилось в моей жизни.
— Эстрадная музыка последние годы, несмотря на консервативность, все-таки была подвержена трендам. И «Навсегда» оставляет ощущение намеренно немодного альбома, при этом он звучит куда свежее и честнее всего, что пытается под что‑то «косить».
— Я абсолютно точно не хотел следовать трендам, более того, разумеется, находясь в этом социуме, вижу, что происходит. Я общаюсь по-прежнему, хоть и не так активно, с директорами станций и так далее, смотрю премии, на некоторые даже прихожу. Но я не могу сказать, что я в восторге. «Моя любовь осталась в XX веке» (цитата из песни Земфиры «Итоги». — Прим. ред.). Большинство моих кумиров уже умерли и живут только в музыке.
— Даже Avicii, к которому отсылает «Спичка».
— Это правда. Наверное, в альбоме «Навсегда» они живут— я как‑то транслирую то, что слушал эти годы, особенно во время накопления творческого опыта. Мне безумно приятно слышать эти слова про пластинку, но у меня даже не было каких‑то подобных задач. Как художник, рисующий картину, который до конца не всегда понимает всех деталей того, что получится в итоге, у него это идет и идет, вот так и родился этот альбом.
— «Винтаж» была абсолютным рекордсменом по радиоротации на пике своей популярности, как ты думаешь, еще актуальна эта форма донесения музыки до публики?
— Уже продолжительное время радиостанции активно борются за рынок. И интернет здесь, конечно, давно главенствует. Это скорее некий фон, и рупоров здесь мало. «Михаилов Козыревых», конечно, в наше время не осталось. Радио — это инструмент, но один из, не главенствующий, как это было во времена, когда хиты «Винтажа» занимали первые позиции во всех чартах, сейчас по-другому. Все за хайп, за сиюминутные истории, причем в большинстве случаев совершенно не имеющих никакого отношения к музыке.
Есть группы, на которые я по-прежнему молюсь, например, Coldplay и Twenty One Pilots, ребята до мозга костей музыкальные, я смотрел чарты — у них миллионы поклонников и билеты на концерты разлетаются за часы и минуты, но при этом в топах не они. Зато они не мейнстримовые ребята, которые сегодня появились, а завтра мы забыли, как их зовут. Они вот навсегда. С «Винтажем» похожая история: я тоже крайне удивился, когда на последний концерт были проданы все билеты, надо было, видимо, дождаться десятилетия этого, чтобы до такого дойти. Я этим горжусь, а с другой стороны, было бы круто, если бы это случилось немного раньше.
— От прослушивания «Навсегда» остается ощущение, что это финальный альбом группы «Винтаж».
— Я не исключаю этого. Не буду говорить точно да или нет, но мы в такое время живем… Мы и вправду не можем знать, что будет завтра, если подходить к вопросу основательно, и писал я пластинку без задних мыслей. Музыканты, видимо, имеют какую‑то интуицию, чувства. Здесь вот какая фраза хорошо подойдет: «Чтобы что‑то начать заново, нужно поставить точку». Возможно, «Навсегда» и есть эта точка, после которой можно будет начать что‑то новое. Я все еще нахожусь в прострации по этому поводу. Но мне хотелось бы, чтобы это был если и финал, то очень красивый.
