Интервью с группой «Хадн дадн» и премьера ее нового альбома «Ностальгия»

Одно из самых заметных имен в российском инди-сообществе, группа «Хадн дадн» сегодня выпустила свой третий студийный альбом «Ностальгия». Полюбившие «Тайный альбом» и «Ляоакын» наверняка удивятся, послушав этот диск. Если раньше релизы группы состояли из пестрого разнородного набора песен, которые связывал звонкий голос Вари Краминовой, обезоруживающе простые, при этом сочетающие смех и грех текстовые хуки, а также фаталистичная атмосфера веселья в нездоровое время, то «Ностальгия» — это цельное путешествие в душевные глубины, к истокам русской тоски, где психодел-поп о происходящем на наших глазах звучит с атмосферностью народных сказок. «Афиша Daily» связалась с группой на финальной стадии работы над пластинкой, попросив рассказать про получившуюся запись, а также про каждую из песен диска.

— Какое, по-вашему, место в дискографии группы «Хадн дадн» занимает новый альбом «Ностальгия», в чем его, по вашему ощущению, основное отличие от предыдущих работ?

Варя Краминова, вокал и клавиши: Это третий наш альбом, и, в отличие от всех предыдущих, первый, который мы сделали по-настоящему группой вместе. «Тайный альбом» я делала в Ableton, а Никитос (Чернат, барабаны) добавлял барабаны и финализировал сведение. В «Ляоакыне» Никитос сделал основную часть аранжировок, в которые я потом добавляла вокал, а Сережа (Какуркин, бас-гитара) сводил. «Ностальгию» мы сначала захотели записать просто лайвом — сочинили партии, записали, а потом начали переделывать-переделывать…

— Вы же его изначально хотели выпустить прошлой осенью.

Варя: Да-да, все так. В эту пластинку вложено огромное количество наших совместных сил. В каком‑то смысле это первый настоящий альбом «Хадн дадн».

Никита: До этого все это были какие‑то приколы, а теперь решили по-настоящему поработать.

Сергей: Мы впервые работали над аранжировками все вместе, отвечая каждый за свой инструмент, добавляли, например, гитары, а потом Варя редактировала итоговый результат, постоянно что‑то убирая. Получилось эмоционально и трагично.

— Вообще, ощущение, что из песен группы в этом альбоме исчезли некоторая мемоемкость и частое упоминание примет времени, отличавшие ваши тексты ранее. Да и действительно, атмосфера стала куда серьезнее и цельнее.

Варя: Я какие‑то из песен написала отдельно, кое-какие очень давно, половину песен мы наджемили (мотив и пара строчек), и потом я их дописывала. Лирический герой растет с нами, это не намеренно было запланировано, все абсолютно органично, потому и темы другие.

— Варя говорила в интервью, что песен ей написано столько много, что они заранее складываются в какие‑то концептуальные серии и альбомы. С «Ностальгией» была такая же история?

Никита: Все сложилось случайно — началось с трех песен, сочиненных на репетиции к какому‑то концерту, мы подумали, что они все преданы ностальгии, и их можно было бы объединить в один мини-релиз. Потом прибавилось еще две. Потом еще и еще, и EP «Ностальгия» превратился в альбом «ЕР Ностальгия», в итоге песен стало 11, и это мы еще от одной избавились, и релиз стал просто «Ностальгией».

Варя: Это получился незапланированный альбом, я думала, что следующей записью «Хадн дадн» будет «португальский» релиз, который мы придумали вместе с Антоном Моисеенко пару лет назад.

— С «Ляоакыном» та же, кажется, была история — его записали на два года позже после сочинения.

Варя: Да, а вот новый альбом целиком отражает наше текущее мироощущение.

— Не было ли на вас какого‑то давления и ощущения обязательства сделать хитовую пластинку ввиду того, как группа обласкана вниманием СМИ и как растет ее публика?

Никита: Мысль о том, что это кто‑либо будет слушать и это должно соответствовать чьим‑то ожиданием, конечно, присутствовала, но по факту никак не влияла на процесс сочинения.

Сергей: Но вот чем дальше от андеграунда, тем больше этот факт влияет на процесс сведения и мастеринга. (Все смеются.)

— От пластинки очевидно ощущение большей живости звучания, чем на прошлых релизах.

Сергей: Мне кажется, дело в живых барабанах — это первая наша запись с ними.

Варя: Мы вообще живем и работаем над альбомом у Сережи в деревне, где он постоянно проживает. Часто приезжаем сюда, все придумываем и репетируем, у него тут оборудована студия. Во время записи Никитос выходил в другой дом, где мы репетировали, там стоял гигантский матрас, которым он как‑то управлял в процессе подзвучивания, ну и записывал там отдельно барабаны, а потом накладывал эффекты. Мог прилечь и вообще отдельно от нас существовать.

— Далеко у вас от дома ближайший магазин?

Варя: Километр где‑то.

— Неблизко.

Варя: Ну тут свои радости. Родник, например.

— Мне кажется, место проживания тоже отразилось на альбоме — чувствуется, что получилась очень русская запись, отчетливо хтоническая. Видимо, вы это из родника черпали.

Варя: Тут вообще очень красиво.

— А в плане музыкальном?

Никита: В плане звучания барабанов я ориентировался на звук Зака Хилла из Hella (и Death Grips. — Прим. ред.). Вообще, мы ориентировались исключительно на свои ощущения, но могу сказать, что, возможно, неосознанно мы что‑то позаимствовали у Tame Impala.

Сергей: Ну я вот именно что песнями наслаждался, пытался привнести в них что‑то новое. Полифонические штуки, новые приемчики, что‑то свежее в концепции и эмоции слова «ностальгия».

Варя: Я слушаю очень мало музыки и ни на что не ориентируюсь никогда, моя задача — подобрать к каждой песне инструменты и передать ими атмосферу и интонацию, чтобы наполнить песню настроением и сохранить и подчеркнуть ее первоначальный посыл.

— У вас все по-честному, назвали «Ностальгия» — все об этом.

Варя: Мы действительно все это сильно пропустили через себя и пережили.

Варя: Она родилась в джеме: Никитос играл на гитаре и начал петь «Еду в маршрутке, еду в маршрутке».

Никита: Я вспоминал, как в детстве ездил из бассейна на маршрутке домой. И спустя годы я ездил по району на той же маршрутке, проезжая места, где я раньше бухал с друзьями. Но теперь я с ними не общаюсь, но такая вот ностальгия.

Варя: После «Еду в маршрутке» ко мне пришла строчка «Проезжаю мимо храма, где крестили мою маму». Потом я дописывала текст и вспомнила все свое взросление на метро «Алексеевская», свой район, «балкон, где курили мы тайком», тяжелый и нежный возраст 13–14 лет, полный сомнений, поиска и странных знакомств и первую любовь.

Я вспомнила еще кучу вещей: пса Тимошу, который 10 лет жил у меня в подъезде, красивую бабушку с усами, которая любила прогуляться вокруг дома и рассказать что‑нибудь о почвоведении. И как мы впервые сыграли «Храмомаму» живьем, вот практически так же и записали — в отличие от других песен она мало подверглась изменениям.

Варя: Мы ее написали с моим парнем Антоном, когда гуляли по Таганке. Он гнусавым голосом пел: «Девочка-асфальт, любишь ли меня?» Было похоже, что это могли бы петь t.A.T.u., и я начала ее развивать в этом духе, но пришло это к совершенно иному результату — тяжелая, жесткая песня про судьбу несчастной проститутки, которая живет без любви, и вообще ей очень тоскливо на Земле. Она обречена на одиночество, ждет, что за ней кто‑то приедет, но никто не приезжает.

Никита: Именно поэтому мы сделали такой вот финал.

Варя: Мы поднимались с Никитосом на эскалаторе из соответствующего метро и начали петь название именно так: «Белорусская-ская-ская-ская-ская». Потом мы пошли в магазин за пивом и записали первую версию бита и текста на диктофон, а после отправились ко мне в гости, где уже сидела веселая компания, и продемонстрировали всем скелет песни.

Варя: Мы ехали с Никитосом, опять же, в метро, что‑то разгоняли, напевали и каким‑то образом дошли до строчки «Вес на кармане — я прикумарен». После того как Никитос ее пропел, мы стали вспоминать все сопутствующие истории и пришли к выводу, что в песне с таким началом может быть только припев «Ах, эти звезды на плечах не дают мне покоя». То есть сначала это была песня про паранойю, и потом она об этом же и осталась, только стала светлой и мечтательной. Связь с «Киви-кошельком»? Ну да, традиции и преемственность. (Смеется.)

Никита: Но первые две строчки, кажется, были написаны даже раньше, чем был придуман «Киви-кошелек».

Варя: Это мы придумали вместе с Маргаритой Меджович, фронтвумен группы «Сад имени Федора», где Никитос играет на барабанах. Мы собрались дома у Риты и решили написать какую‑нибудь очень печальную песню. И пришли к выводу, что это должно быть что‑то про русскую женщину, которая все время ждет. На концертах мы исполняем «Ларек» особенно душераздирающе, потому что орем и визжим, как подстреленные птицы и драные кошки, мне это очень нравится. Сережа там еще придумал офигенное соло на гитаре.

Сергей: На одном концерте нам подыгрывал в этой песне Вячеслав Мотылев, гитарист группы «Маша и Медведи».

Никита: Это мы джемили, поймали какой‑то мотив, и я поверх него начал петь «Я пью…». Я сначала не понял, откуда это, но вспомнил, что у Дельфина было «Я пью из одуванчиков вино. В раю теперь зима» («Не было». — Прим. ред.).

Варя: А вообще песня про алкоголика, который когда‑то был скейтером, и вот он вспоминает о прежних временах и просто пьет от того, что все беспросветно, и он не может с собой что‑либо поделать. Там еще есть слова про радиоактивный мост, который в Коломенском строят на могильниках и все еще не прекращают строить. Хтоническая хип-хоп-композиция.

— Тема алкоголиков, смотрю, животрепещущая.

Никита: А по всем прошлись: алкоголики, проститутки…

Варя: Я еще бабушке показываю песни, она спрашивает, про что это. А я такая: «Это про проститутку, это про наркоманов, это про алкоголиков». И бабушка, конечно, такая: «Ну Варя!!!»

Варя: Это очень старая песня, ей года четыре. Я про нее вспомнила, мы начали ее пробовать делать, изменили аранжировку и поняли, что она вполне ложится в канву альбома. Мы написали ее с Антоном в Питере, когда шли на свадьбу к его другу. Шел ужасный дождь, мы ехали в забитом битком автобусе с запотевшими стеклами, так что все родилось само собой. И эта песня вызвала самое большое количество споров, ссор и истерик.

Мы ее пробовали аранжировать по очереди: сначала Сережа, потом пришел Никитос, взял проект в свои руки и внес правки, а потом пришла я и тоже переделывала-переделывала, в общем, в итоге всем было больно. Довольны ли итоговым результатом? Пусть скажут парни…

Никита: Нормас!

Варя: Эта песня тоже из давних, она про трамвай № 3, который катается на Чистых прудах. Тут в тексте все максимально очевидно, мне кажется. Я ехала в этом трамвае, меня высадили контролеры за неоплаченный проезд, и я сидела на остановке между двумя крупными женщинами в форме и долго просила их меня отпустить. В итоге они выписали мне штраф, а я ходила по улице и напевала «Сердце трамвайное…». А заплатила ли я штраф — так и не помню.

Варя: Эта песня тоже выросла из джема, причем там раньше не было куплета, и я просто пела «Надеюсь, ты не забыл…». (Поет с напором.) По кругу, с каждым разом все громче и громче, пока в какой‑то момент я не спела «… Как целовались с тобой». (Поет лирично.) То есть до какого‑то момента песня была построена на контрасте, но когда появился куплет, это все внезапно превратилось в лиричную ностальгическую историю. Чтобы написать эту песню, пришлось вспомнить про свою первую любовь из «Посвящения соседу Филиппу» и другие свои и чужие любови.

Варя: Печальная история! У меня была подруга-товарищ Карина, с которой мы ехали от Москвы до Владивостока на кинопоезде и весело преодолевали трудности, но, когда мы вернулись в Москву, дружба угасла… Еще я слышала истории про чьих-то бывших девушек с именем Карина, тоже странные ситуации были, меня это все как‑то обеспокоило, и я решила написать такую песню. Показала ее папе, а он сказал: «Это позор! Это оскорбительно!» (Смеется.)

Сергей: Это песня про несчастных парней.

Варя: Там еще такой финал, его нам изначально показал Никитос, и мы решили добавить туда жести, мы разошлись по комнатам, я сижу на кухне, снимаю наушники и слышу просто чудовищные звуки из комнаты — рев, звоны, визг. Захожу в комнату — а там Никитос выжимает звуки из баяна, потом дудит в альт с мундштуком от валторны, не умея этого делать. В итоге оказалось, что на этом альте в некоторых местах была лажа по нотам, и Никитос умудрился этот импровиз переписать, чтобы точно попасть в ноты.

Варя: Песня про существование, про прокрастинацию, но такую светлую. Про гармонию праздности.

— Группа «Хадн дадн» в лице вас троих часто прокрастинирует?

Варя: Последние три месяца — точно нет! А до момента старта записи альбома, которая началась уже после даты предполагаемой презентации альбома, — это да, мы прокрастинировали! (Смеются.)

Никита: Процесс написания аранжировок оказался сложнее, чем мы думали. И хотели сделать все классно, и «классно» занимало все больше и больше времени.

Варя: Но с презентациями альбомов у нас всегда так: они всегда происходят раньше, чем пластинки появляются на свет.

В этот раз презентация альбома «Ностальгия» пройдет своевременно — 6 марта в московском клубе Aglomerat.