Как лейбл «Холодные звуки» вернул моду на задушевные песни под гитару

«Трудно дышать, грохнусь вот-вот,/Когда проволоки гнут прямо в живот»: нет, это поет не Земфира и не кто‑то из ее эпигонов начала нулевых, а Алена Швец этой осенью на «Вечернем Урганте». Ей восемнадцать, ее недавний альбом «Проволока из одуванчиков» намотал уже миллионы прослушиваний в «ВК», а число подписчиков в паблике давно перевалило за сотню тысяч.

Как звучит ее музыка: это немудреные и аддиктивные песни под гитару про шарф в клеточку и пальтишко сверху, поцелуи с одноклассницей в директорском кабинете, питерских мальчиков и трешер-девочек. В этих песнях разбросаны теги поколения Z. Если слушателю меньше двадцати, несложно в них найти себя. Для тех, кто старше, здесь объясняют, чем это поколение живет.

Чем притягательны эти песни: непосредственностью. Если героини другого поколения — например, та же Земфира — были про инояз и театральность, заметали следы сказуемого в ажурных метафорах и аккуратно огибали углы, то здесь режут по живому и стреляют прямо в лоб: что на уме, то и на языке.

Какие у нее тексты: более приземленные и физиологичные. Куда свободнее и смелее не только язык, но и темы. Например, песня «Мальчики не плачут» — о том, как школьный изгой влюбился в своего же обидчика. Характерный маркер времени заключается в том, что сложно представить пересказ этой истории прямым текстом хотя бы десять лет назад.

С другой стороны, эти теги-мемы упакованы в немудреный внепоколенческий поп-рок, какой можно было услышать на «Нашем радио» двадцать и десять лет назад, а можно услышать и сейчас Этот, казалось бы, парадокс приводит к логичному выводу. Помимо злободневной диалектической повестки есть и вечная подростковая, в которой и тридцать, и двадцать, и десять лет назад подростки бренчали под гитару во дворе, прогуливали школу, впервые влюблялись и узнавали, каково это — из‑за этого страдать. Каждому поколению нужны свои герои, которые будут эту повестку обслуживать и говорить на актуальном языке.

История Алены Швец неразрывно идет с историей «Холодных звуков», петербургского лейбла, пропагандирующего домашний звук и уютную акутстику. На успешном тандеме с Аленой деятельность (и успех) лейбла не заканчивается, потому что другие резидентки «Звуков» — Мусор, Нонконформистка и Маяк — тоже набирают (пусть и не так стремительно) подписчиков в «ВК», выступают на фестивале «Боль», участвуют в трибьюте Летова и тоже поют песни под гитару о том, как нелегко быть молодым.

Создатель «Холодных звуков» — светловолосый и тихий Максим Ice Cold, скрывающий свою фамилию. Он немного смущается, отвечая на вопросы, и, кажется, только привыкает к вниманию: «Я не занимался ничем, учился, работал на какой‑то работе и просто не понимал, что делать по жизни, а потом оно как‑то само пришло», — так он объясняет свою жизнь до лейбла.

«Холодные звуки» появились в жизни Максима не сразу. Сначала он вел вместе с лидером безумной акустической группы «Сатана печет блины» Святославом Свидригайловым паблик «Пост-бард». Что за музыку там выкладывают, лучше всего объяснит вывеска-описание «Приветствуются угар, ирония и акустические гитары».

Со временем уже внутри «Пост-барда» образовалась своя тусовка — в нее как раз попали Маяк (скрывает настоящие имя и фамилию), Маша «Нонконформистка» Непорожняя, Саша «Мусор» Горбачева (раньше у нее был псевдоним «Олег Мусор») и Алена Швец. «Это начиналось просто как беседа в «ВК», где мы просто перекидывались сообщениями и мемами, а потом начали дружить. Приходили мысли в голову, что ребятам стоит сделать концерты. Многие сидели дома, писали песни и даже не знали, что их можно людям показать», — говорит Максим.

«Первые концерты были в феврале 2018 года. После этого мы стали все чаще проводить мероприятия в Питере и Москве, один раз съездили в Нижний с Сашей Мусор. В процессе этого приходило понимание, что можно сделать еще круче и заниматься не только концертами, а в целом развитием артистов: помогать им и стать каким‑то культурным явлением (смеется)», — продолжает он. Алена Швец с «Пост-бардом» вскоре разошлась, потому что, по ее словам, «местное комьюнити — около 50 человек, в основном это были какие‑то мужчины старые, шутили шутки про какашки». Однако с Максимом Ice Cold она продолжила сотрудничать. Первый концерт лейбла «Холодные звуки» прошел на Moscow Music Week в 2018 году.

2018-й не только важный год для «Холодных звуков», но и узловой для местной женской музыки вообще. Конечно, рассказ о лейбле будет явно неполным без упоминания Гречки, хоть многие из участниц комьюнити, по их словам, не очень хотели бы ставить себя в одной ряд с ней.

Певица из Кингисеппа (что под Петербургом) в начале 2018 года стала новой большой звездой среди подростков. Ее альбом «Выше только звезды» послушали более миллиона раз. Музыка Гречки работала в целом по тем же правилам: прямая речь без обиняков и двойного дна, бытописание подростковых будней — только в более грубой форме. В итоге Гречка буквально за три месяца из подвалов петербургского андерграунд-клуба «Ионотека» попала прямо на «Вечерний Ургант».

В мае того же года вышел альбом «Раскраски для взрослых» уральской певицы Монеточки, который превратил ее из героини мимолетного мем-попа в конвенциальную поп-звезду с большими хитами и площадками. Почти всех певиц постземфировской эпохи почли за привычку мерить по Рамазановой, но в случае с Монеточкой и Гречкой это был, наверное, первый случай, когда сравнения были оправданы размахом и цифрами. Ну, и Земифра отреагировала, сам факт реакции, причем столь эмоциональной — уже показатель признания.

Тут стоит вспомнить прошлых «новых Земфир»: ну где, например, сейчас Татьяна Зыкина? А Гречке и Монеточке удалось сделать то же, что не совсем получилось — о чем мы печалимся — у Кати Павловой из «Обе две» и Надежды Грицкевич из Moremoney и «Наади». За короткий срок без особой поддержки медиа они смогли стать большими поп-артистками. А главное — открыть дорогу другим.

Первое видео на странице Алены Швец в «ВК» — ее кавер на песню Гречки: пусть это останется здесь вместо промежуточного вывода. А подписантки «Холодных звуков» упоминают Земфиру в числе источников вдохновения. Например, Саша «Мусор» Горбачева, девушка с короткими светлыми голосами и мальчишеской ухмылкой на лице, призналась, что пела «Небо Лондона» эмчеэсникам и заставила их плакать. Пусть это будет вместо еще одного промежуточного вывода.

Почти тезка Мусора экс-главред «Афиши» Александр Горбачев, сходив на ее сет отлично описал увиденное и услышанное: «Кажется, я увидел реинкарнацию «Нашего радио» 2001 года». Все так: это рок не про изящества и хитрости, но про душу нараспашку, сердце навзрыд, правду-матку да любовь-суку. Как это видели мы, также бывшие на том выступлении: девушка с короткими взъерошенными волосами прыгала по сцене и фонтанировала энергетикой. Вместо мерной акустики — безбашенный рок и электрифицированная юношеская непосредственность.

Саша спокойно относится к сравнениям с русским роком 2000-х: «Это прикольно. Да, я слушала эту музыку. В период становления, когда я хотела чем‑то заниматься, я слушала практически «Наше радио» 2001 года. И все альбомы Земфиры я знаю наизусть. «ДДТ», «Жуков», все эти «Арии», «Кипеловы». Я не вижу ничего плохого в выражении «русский рок», мне нравится русский рок, хоть и не весь».

В ее песнях много быта спальных окраин. Саша выросла в московских Кузьминках. «Я не могу сказать, что это какой‑то самый криминальный район, везде такое случается, но я насмотрелась на разное», — говорит она. Но жизнь района, по ее словам, сложно назвать безмятежной: «Есть знакомые из группировки около футбола, которые ездят на забивы, и все такое. Ты идешь в какой‑то не той фирме одежды, и тебя могут избить. Какой‑то школьник шел в adidas, невинный, и его зарезали».

Лучше всего ее песни работают живьем: мерный радийный рок, неизбежно отсылающий к группе «Ночные снайперы», на выступлении вдруг раскрывается совсем по-другому. Саша берет трагические ноты, прыгает по сцене, выбивая из нее всю пыль и заряжает музыкантов делать что‑то энергетически схожее — и это оправдывает совсем все.

Алена на разговор с нами неожиданно приходит вместе с Маяк — девушкой с короткой стрижкой в джинсовой куртке и круглых очках. Она начинала петь свои песни, стритуя на Арбате. «На каверы люди меньше реагировали, чем на мое творчество. Как только у меня заканчивались все эти «Батарейки» (речь о песне группы «Жуки». — Прим. ред.), Земфира и все остальное, я начинала петь свое. [Прохожие] останавливались и начинали слушать», — вспоминает Маяк время, проведенное за исполнением песен на улице.

Песни Маяк — это в основном акустика и тексты о том, как щемит в душе тоска и тяжело быть молодым в 2019 году. Здесь молодость — про поиск своего «я» в недобром мире и неразделенную любовь. Альбом «Грустно взрослеть» открывает песня с таким же названием, там поется: «Никто не верит в меня,/Никто не верит, что я стану чем‑то большим». Маяк — еще и про общественно-политический контекст, который неразрывно связан с персональным. Под занавес диска звучит песня «В России»: «Для Запада навечно СССР,/мы не связаны с «мэйк раша грейт эгейн»,/потому что под запертом все слова, где слышно «гей».

«Когда я сочиняю и пою, то нахожусь в трансовом состоянии, которое помогает прочувствовать любовь, горечь, страх. Если чувствую негатив — пишу об этом. Моя музыка недостаточно веселая или позитивная. Музыка была как самоисцеление, терапия: мне было плохо — я писала. Было очень плохо — все равно писала», — говорит Маяк.

Для нее музыка — это не только терапия для себя, но и для других: «Когда я пишу песни, я думаю: а вдруг это кому‑то поможет? Или та же самая песня «Не плачь»: она о том, чтобы кому‑то было хорошо. Кто‑то совсем одинокий, ему лет пятнадцать, и ему тяжело — а ведь никакие проблемы нельзя обесценивать. И эта для того, чтобы он послушал — и ему стало легче. В жизни много дерьма».

Маше Непорожней — 17, она самая младшая в «Холодных звуках», и ее музыка сильно отличается от остальных. У Мусор и Маяк можно расслышать «Ночные снайперы» и рокапопс начала нулевых. Нонконформистка — это изящный и внимательный к деталям бедрум-поп.

В смысле эмоций это тоже другая музыка: даже страдальческие нотки — коих на порядок меньше, чем у коллег, — здесь проходят сквозь пресс едкой иронии над происходящим. Главный хит Нонконформистки называется «Манямир». В нем упоминают концерт группы «Казускома» и говорят парню: «Выкуси».

Знакомство с будущими «Холодными звуками» у Непорожней произошло через Гречку. Она увидела ее песню во «ВКонтакте» и написала ей: «Мол, Настя, какие у тебя классные песни, я тебя обожаю. Она мне прислала сердечко, а у меня тогда на стене висела моя диктофонная демка, ужасная совершенно. А она ее оценила, сказала, что у меня классный голос. Мы подружились, она меня прорекламировала Максиму, и он добавил меня в беседу в «ВК», она тогда называлась «Пост-бард universe», — говорит Маша.

Все наши героини считают, что «Холодные звуки» в большей степени объединение, чем лейбл. История его — это прекрасные случайности: «В общем, я приехала в Питер с подружкой, и мне девочка из конфы написала: го гулять, у нас мероприятие. Я пришла туда, и там Макс: о, привет, я ж тебя видел в интернете. И все: в этой же поездке он меня звал выступить, сказал: го к нам на лейбл», — так Алена отвечает на вопрос, как оказалась на «Холодных звуках».

Максим называет «Холодные звуки» «лейблом, объединенным дружбой». На вопрос о том, мешает ли личное рабочему, Нонконформистка отвечает так: «Да и в принципе у нас нет злой конкуренции, как это обычно бывает. Ну типа Black Star, все дела. Все друг друга поддерживают, если у кого‑то стреляет новый релиз: та же Алена Швец — наша подруга, самая популярная на лейбле. Когда она взлетела, мы не начали говорить: «Молодец, зазналась, все, ты теперь популярная, мы тоже хотим».

«Она (Алена) нам вчера пельмени жарила», — говорит Максим, и все смеются. То, что «Холодные звуки» проводят много времени вместе, видно и со стороны —на встречу с нами Мусор взяла Алену, а Алена сказала: «Сейчас еще Маяк придет».

При этом, несмотря на дружескую атмосферу, артистки говорят, что Максим как руководитель периодически дает наставления. «Он мне «по попе надавал» за то, что я говорила слово «шлюха» или еще какое‑то в «Сопернице». В маленьких городах это могут отслеживать, — говорит Алена Швец. — Бывает такое, когда хочется эмоционально высказаться, но Макс говорит: не надо».

В списке «Холодных звуков» — 19 очень разных артистов: есть что‑то вроде поп-панка, есть хип-хоп. Но большая часть — замешанная на русском роке полуакустика. «Там не совсем все девятнадцать, кто‑то дублируется, а кто‑то неактивен, — уточняет Максим. — Есть ребята, которых я позвал еще при основании, но все это время они практически не занимались творчеством. Они просто висят в списке, и мы с ними фактически не работаем. Активных артистов, с которыми мы плотно работаем, сильно меньше девятнадцати. Но все равно, бывает, разрывает голову, когда нужно за всеми следить. На самом деле даже крупные лейблы не позволяют себе такой большой штат».

«Голова взрывается, да. Взрывалась, когда мы делали афиши на наш фестиваль [прошедший в августе]. Там было восемнадцать артистов, которых нужно было вписать в афишу, — разбирались, кого, куда», — добавляет Нонконфомистка.

Кто в штате лейбла? «Дима звукорежиссер, Ксюша (Нежность на Бумаге. — Прим. ред.) занимается занимается SMM, я — административной частью, — отвечает Максим. — Есть ребята: Тема и Макс, которые мне помогают с концертами, также есть Леша, который по административно-технической части помогает. Я просыпаюсь где‑нибудь в двенадцать или в час. Работаю из дома, провожу коммуникацию, отвечаю на сообщения, пишу людям. Потом могу куда‑то съездить — на встречу или к ребятам пообщаться по нашим делам. Назревает необходимость снять мини-офис, чтобы там сидеть и дела обсуждать».

«Поднимите руки те, кто любит мальчиков, — спрашивает со сцены Нонкомформистка. — А теперь те, кто любит девочек». И тех, и тех примерно поровну, хотя гендерный состав гостей первого фестиваля «Холодных звуков», который проходил теплым августовским вечером в Петербурге, совсем не равномерный.

В «Ионотеке», где одна из сцен фестиваля, не протолкнуться. При этом атмосфера совсем не привычная для этого места. Никакого угара, кажется, минимум алкоголя. Все соответственно музыке артистов «Холодных звуков». Эти песни могут быть сколь угодно отчаянно правдивыми, но при этом в них ноль агрессии. Это именно что пост-«Ионотека» — в том смысле, что вино и вписки здесь фон для более глубоких историй.

А может и не быть никакого фона. Песни Ксении Зайцевой, называющей себя Нежность на Бумаге, вполне сообразны названию. Это именно что тоненькие, уютные, полные доброты заметки на тетрадном листе, сыгранные под тишайшую акустику с неисчезающей улыбкой. Зайцева играет эти песни на малой сцене фестиваля «Холодных звуков», в месте под названием «Дюны» на открытом воздухе, где есть маленькая сцена и столики вокруг. Для контраста — видео из какого‑то школьного похода, где дети, которых в «Ионотеку» еще не скоро пустят, поют под гитару «Песенку прокрастинатора».

После успеха Монеточки и Гречки стоял вопрос, единичные ли это вспышки или следует ждать какой‑то волны, — и 2019-й однозначно склоняет нас ко второму: надо сказать, что появилось много новых заметных певиц и помимо «Холодных звуков», это и Дора с самоназванным «кьют-роком», и Эмси Нэнси, бойко реконструирующая поп-рок нулевых, и Лера Яскевич с мелодраматической акустикой.

Что важно: драматически общепринятая здесь традиция подчистую списывать конспекты с успешных кейсов в данном случае не сработала вообще: ни одну из героинь этого текста нельзя заподозрить в работе по настройкам Монеточки или Гречки, каждая из них самобытна по-своему.

Алену Швец, Маяк, Мусор и остальных нельзя упрекать за адаптацию звука «Нашего радио» под нужды зумеров. Ровно за это их и стоит примечать. Общая тенденция снятия стигмы с тех жанров, которые находились в этическом гетто русской музыки, дошла до самого стигматизированного.

Здесь важно даже не то, что они снимают стигму, а то, как они это делают. Надо понимать, что старыми проверенными инструментами здесь говорят на совершенно новом языке, в котором есть место любви без границ, свободе от предрассудков и лексической прямоте.

И да, если вбить в «Гугле» «Маяк грустно взрослеть», вся первая страница будет в аккордах. Зумеры открыли для себя песни под гитару? Именно что.