— «Магазин игрушек для взрослых». Почему захотелось высказаться в формате мини-альбома?
Соня Сомусева (вокал): Наш осенний EP в большей его части является неким продолжением истории первого альбома. Все те же околоалкогольные и, наверное, даже маргинальные настроения и нежелание взрослеть. Для рождения полноценного нового альбома, думаю, должна случиться проработка старого материала, переоценка ценностей. Когда у нас появятся новые идеи и мысли, которые заходим донести до слушателя, — готовьтесь к новому альбому.
— Есть ощущение по последнему EP, что вы нашли для себя проторенную дорожку с точки зрения стиля и не хотите меняться (что не обязательно плохо). Я прав, и если нет, то почему?
Алина Олешева (барабаны): Пока что рано говорить о проторенной дорожке, мы думаем, что находимся только в начале своего пути. Однако стоит сказать, что в последнем нашем EP есть один трек, который радикально отличается от всего предыдущего материала. На самом деле мы были приятно удивлены тем, что песня «Молчи» нашла отклик в нашей аудитории, ну а потом уже сделали вывод, что народ нуждается в подобных вещах. Значит, не одним нам это нужно, значит, будут такие треки и дальше…
— Клип «Молчи». Кому пришла идея вообще написать песню на эту тему? А клип?
Соня: Так исторически сложилось, что никто в нашей группе не вырос в тепличных условиях, и эта тема витала в воздухе уже давно. У каждого из нас есть своя трешовая история, которой хотелось поделиться, это и вылилось в сюжет клипа.
— Есть ли какие‑то личные истории или истории друзей, которые стали базой для написания песни «Молчи»?
Соня: Когда живешь в городе (и это не обязательно провинция), где тебя постоянно окружает лютый ****** [кошмар], нет понятия одной истории, которая подтолкнула на написание песни. Кого‑то избили на морозе и отобрали все бабки, кто‑то строчался еще до того, как сдал ЕГЭ, кто‑то живет и ухаживает за бабушкой, а родители не пришли даже на выпускной…
— Вы в мае этого года выступали на фестивале «Вечно 17»…
Соня: Да, он прошел пьяно. Половина из нас ничего не помнит. (Смеются.)
— Я к чему: вы для многих ассоциируетесь с этой когортой групп типа «Пошлой Молли».
Соня: Это какая‑то дичка. Там был околомолодежный фест, где аудитория соответствующая. Ну помладше, чем у нас обычно на концертах. У нас обычно 30–40-летние парни со стажем.
— Зачем 30–40-летним мужикам ходить к вам на концерты?
Соня: Им по кайфу. Они просто там слэмятся…
— При этом, судя по видео с ваших концертов, у вас все-таки женская аудитория в основном.
Алина: Вы, наверное, смотрели наше видео с интервью. На самом деле у нас примерно поровну парней и девочек. Есть и взрослые мужики.
Соня: Они просто у стенки шкерятся, пивас пьют. (Все смеются.)
Алина: Вообще женщин взрослых у нас не хватает. (Все опять смеются.)
— У вас записи первые в «ВКонтакте» появились только в 2018 году. Что было до этого, как группа появилась?
Софья: Мы познакомились с Алиной как раз летом 2018 года. У нас не было никакого давно спланированного проекта.
Алина: Да, были какие‑то наработки у меня, и у Сони. Была задумка сделать группу по типу Twenty One Pilots, чтобы играли два человека. И нам было непонятно, почему так мало женщин на русскоязычной сцене. Я думала, что было бы круто, раз я играю на барабанах, сделать с девчонкой проект. Я слышала, как Соня поет, Соня услышала, как я играю, и мы сошлись на том, что можно попробовать что‑то сделать. Попробовали — получилось [сперва] говно. Привлекли других музыкантов — получилось вроде ничего. Мы выложили первую запись, как только ее записали.
— А познакомились вы где?
Соня: На репточке (так в Петербурге называют репетиционные базы. — Прим. ред.). Алина там ******* [фигачила] и ждала как всегда, как ей подвернется удача, и тут подвернулась я. (Обе громко смеются.)
Алина: Естественно, все было не так. Соня сидела такая и не знала, в каком кабаке выступать. И я говорю: «Соня, я покажу тебе хорошую идею». На самом деле мы на точке сидели: Соня ждала препода, я ждала записи, спросили, кто что делает, поняли, что никто ничего не делает и надо что‑то делать. Вот так и сошлись.
— Я так понимаю, Алина, вы нередко сталкивались со стереотипами по поводу барабанщиц.
Алина: Конечно. Первые пару лет я была вообще таким предметом для насмешки. Потому что если мужик-инвалид (в данном случае не имеется в виду человек с инвалидностью — Прим. ред.) на барабанах занимается, им все равно, ***** [по фиг], пусть занимается, он же учится. А если ты играешь недолго, а на репточках прозрачные двери, и собирается куча типов, которые снимают тебя на телефон, тыкают пальцем. На мужчин снисходительнее смотрят. А если девушка нормально не играет, то она же баба!
— Идеал барабанщицы для тебя?
Алина: Аника Ниллес. Она из Германии. Она очень техничная.
— Тематика вашего дебютного альбома — подростковые проблемы. Все эти сюжеты — они откуда?
Алина: Ну там нет каких‑то конкретных сюжетов. Это все на ощущениях, на собственном опыте. Ну 50 на 50, короче.
Соня: Если вы о песне про член («Личка». — Прим. ред.), это действительно было. А если «Трахаюсь» — то это такой сборный сюжет. Это не история, а крик души, мол, девчонки могут показывать яйца парням.
— Как в клипе «Тиндер».
Алина: Да. Я вот тоже сижу в «Тиндере», например, и насмотрелась там на персонажей разных. В клипе это такие утрированные люди: рэпер, педофил, взрослый тип, который почему‑то хочет затусить с тобой, хотя тебе 20. Там обычно сидят какие‑то нелепые мальчики, которые пытаются к тебе подкатить.
— А нормальные?
Алина: Возможно, их можно найти. Я не сильно старалась.
— Вы позиционируете себя как дуэт, но вам все равно приходится пользоваться помощью музыкантов.
Соня: Ну да, у нас в группе четыре человека официально.
Алина: У нас есть еще басист и гитарист. Мы все делаем сами. Еще у нас есть звукорежиссер. Больше никто кроме нас не участвует в записи.
— А почему парни в балаклавах?
Алина: Потому что они слишком красивые. Скрываем их, чтобы не оттягивали внимание. (Cмеются.)
— У вас офигенный список фестивалей, где вы выступали летом. Какая из публик вам ближе?
Алина: Если сравнивать «Вечно 17» и «Нашествие», то второе. Там более взрослая аудитория, и группы, которые там выступают, мне ближе. Я недавно слышала, что «Нашествие» молодится, старается привлечь новые группы.
— Вам чуть больше года, но вы уже откатали полноценный тур. Что было самое сложное?
Соня: Не пить, потому что у нас не получалось. (Cмеются.) Для нас это был такой большой праздник…
Алина: Но мы при этом каждый раз в новом городе просыпались с похмелья и думали: «Давайте без этого». Но потом нам приносят райдер, и мы думаем: «По чуть-чуть-то можно», и все, понеслась.
— Вообще тур — стрессняк?
Соня: Мне лично было сложно, когда я простудилась, мы ехали в поезде в Москву, и мне нужно было постоянно молчать, чтобы связки не напрягать.
Алина: И еще надо понимать по поводу фестивалей, возвращаясь к прошлому вопросу. Нам кажется, что фитнес-рок — это сраная ***** [ерунда]. Потому что когда люди типа топят за рок, за панк-рок, а потом они такие: «Мы ЗОЖ», это странная история. Нетрушные такие группы, которые топят за панк и отпрашиваются у жен в тур. Трушные — это мы.
Соня: Если человек бухой и он может быть бухим, то он трушный.
Алина: Панк-рок подразумевает то, что человек не пытается казаться тем, кем он не является.
— Песня «Кирилл» — ответ тем, кто вас сравнивает с «Пошлой Молли»?
(Смеются.)
Соня: Нет, это Кириллу посвящение. Но нас все до сих пор сравнивают с «Пошлой Молли», да.
Алина: Кроме Кирилла Бледного. Я была знакома с ним, Кирилл поддержал наш первый трек. Нам говорят, мол, это была проплаченная реклама. А я ни разу в жизни Кирилла не видела, чтобы он что‑то рекламировал. Мы с ним в музыкальных кругах просто крутились. Он просто сам нам респектнул, сказал, что это реально круто.
Соня: Нам в комментариях писали, что это проект Бледного, и мы с ним переспали. Эта песня — такой ответ им.
Алина: Это такой рофловый трек, потому он даже не попал на альбом.
— И при этом все равно есть подозрения, что вы продюсерский проект.
Алина: За какую часть нас можно сказать, что мы продюсерский проект? У нас есть интернет, и если ты делаешь что‑то годное, то тебя поддерживают. Так было у Кирилла Бледного. Я не знаю, зачем нужны продюсеры, которые тебе пишут песни и придумывают образы. Вряд ли Макс Фадеев бы нам написал: «Трахаюсь, трахаюсь…»
Соня: Эра продюсерских проектов отходит на второй план.
Алина: Ты сделал нормальный контент, ты поделился с кем‑то. То же самое: в «Афише» выложат наше интервью, и скажут, мол, все понятно, вам проплатили.
— Соня, удалось ли наладить диалог с родителями, которые, как мы поняли, не поняли творчество дочери?
Соня: Я вам скажу больше, мои родители даже пришли сюрпризом на один из наших концертов, от чего я была в лютом шоке. Сейчас они понимают, что все это делается не зря, сами вживую посмотрели на наших слушателей, прониклись атмосферой и потихоньку радуются за меня. Только поменьше мата, дочь (улыбается).
