— Вышедший на днях трек «Что ты говорил» вы с Flaty (музыкант и продюсер Евгений Фадеев. — Прим. ред.) записали специально для компиляции к пятилетию московского лейбла «ГОСТ Звук» или это что‑то, оставшееся со времен сессий к альбому «Your Need»?
— Весной мы писали новый материал, а потом на время оставили его — Женя уехал, я тоже активно турила с «Your Need» и работала над текстами. Осенью Женя вернулся и мы занялись сведением, но порой это был настолько изнурительный процесс, что кто‑то периодически предлагал: «Давай музон попишем». Так мы накидали еще пару треков.
На самом деле, многое не вошло в альбом: что‑то не подходило по концепции, что‑то не попадало в настроение. Всего было треков шестнадцать. Но, кстати, «Что ты говорил», на мой взгляд, максимально близок по духу «Your Need».
Примерно в это же время Ильдар (владелец и идеолог «ГОСТ Звука» Ильдар Зайнетдинов. — Прим. ред.) пришел к нам с идеей компиляции и попросил для нее что‑нибудь. Так что я была даже рада возможности, во-первых, выпустить этот трек, а во-вторых, посотрудничать с «Гостями».
— А почему, если трек по духу близок альбому, он в него в итоге все равно не вошел?
— Там сложилась некая эмоциональная история, не хотелось ее разрушать, отвлекать от нее слушателя. К тому же «Что ты говорил» — нежная, воздушная тема, в альбоме уже были такие. Плюс у нас было ограничение по времени звучания — мы выпускаем винил, и у носителя есть граница, сколько материала можно уместить на одну сторону и в альбом в целом. А так среди не вошедших в альбом были и совсем другие по настроению вещи, классные, но близкие классическому Кедру, отрешенные, аутичные. Не грустные, а мрачный брейкбит.
Я хочу доделать эти черновики, потому что там есть реально крутые моменты. Возможно, выпущу их в виде микстейпа. Мне нравится такой формат, потому что он освобождает тебя, дает пространство делать что угодно, склеивать какие‑то несочетающиеся кусочки, использовать максимум материала. Как Blood Orange сначала выпустил альбом, а потом микстейп, который получился, на мой взгляд, даже многограннее альбома. Мне очень нравится такой подход к релизу.
— Ранее в этом году ты говорила в интервью, что по твоим ощущениям на Западе «Your Need» приняли лучше, чем у нас. Это ощущение у тебя сохранилось или изменилось?
— Да, был такой момент изначально: по звуку «Your Need» более танцевальный, акцент в нем сделан на клубной атмосфере, саунд-дизайне, сведении, и поскольку за рубежом, например, в Штатах, эта традиция и музыка, скажем, более укоренена, то мне казалось, что там альбом зайдет и будет понят лучше. Но сейчас я поняла, что все нормально: у слушателя может быть любой бэкграунд, и это никак не мешает ему воспринимать и принимать музыку.
— Как многому ты научилась в процессе работы над «Your Need»? Какое железо и софт вы с Flaty использовали, и собираешься ли ты и дальше развиваться в этом направлении? Или будешь пробовать что‑то новое?
— Научилась многому. Да, в этом альбоме появилось новое железо, прежде всего, Roland TR-909 и Korg Kaossilator, а какие‑то звуки мы выцепили вообще из библиотеки Garage Band. В этом альбоме примерно половина софта и половина железа.
Еще я учусь играть на электрогитаре. За год планирую освоить инструмент. Занимаюсь, кстати, с Павлом Додоновым и очень хочу интегрировать гитару в свою музыку. «Your Need» — альбом танцевального формата, а я немного передознулась такой музыкой. Сейчас меня больше интересует самобытный поп: Tirzah, Blood Orange, Дин Блант. Похоже, я немного устала от клубной истории.
— У тебя в музыке, кстати, слышно, что ты много всего слушаешь и много чем вдохновляешься. Есть что‑то, что особенно понравилось из последнего хотя бы в той же поп-музыке?
— Лана Дель Рей! Это ее лучший альбом («Norman Fucking Rockwell». — Прим. ред.). Раньше, когда я не знала, что послушать, или уставала от музыки, то включала сборник лучшего Шаде. А сейчас, когда вот такое непонятное настроение, я ставлю альбом Ланы. Мне нравится, как она дозрела до этого, — очень вдохновляющий опыт.
Еще Face меня ****** [жуть] как вдохновил. У меня был концерт в Казани в один день с ним, только у него вечером, у меня ближе к ночи. Так я после саундчека пошла на него и там поняла, что рэп — это новый панк и хард-кор. Люди вставали в круг и ждали дропа, чтобы мошиться, сам Face прыгал как заведенный, толкал все эти спичи за ЗОЖ, сознательность, чтобы внести в башку какие‑то мысли ценные. Круто, насколько он в коннекте со своей публикой. Я так вдохновилась, что прилетела на свой концерт окрыленная и даже начала общаться с публикой, хотя обычно как‑то стесняюсь говорить между песнями.
А так я стала прямо фанаткой зарубежного трэпа. Слушаю много Трэвиса Скотта (даже приобрела «Astroworld» на виниле — так все серьезно!), Gucci Mane, ScHoolboy Q, Playboi Carti, Future и рэп в целом. Мне безумно нравится семейственность, чувство братства, которые проявляются у рэперов на сцене, например, у Brockhampton. Вообще, в современном рэпе меня привлекает тенденция переосмысления разных музыкальных направлений. Нравится коллажирование различных эстетик внутри одного звучания.
— Насколько сложно играть материал с «Your Need», когда ты уже с головой ушла в новое? Приносит ли оно тебе те же эмоции, ту же радость? И, вообще, что для тебя эмоционально важнее и заряженнее: лайвы, диджей-сеты, работа в студии?
— Наверное, больше всего радости мне приносит первая пара недель после выхода альбома, когда ты наконец родил что‑то, и вот, оно увидело свет. Сделал дело и поделился им. Все-таки, когда работаешь над альбомом, то у тебя много сомнений, загонов. А когда доделал — это чистейшее чувство, волна, которая держит меня недели две-три стабильно.
Сеты — это веселье, чистое желание наказать. При этом я люблю врубать селекцию, когда не знаешь, что заиграет следующим. Ну и сеты не требуют такого эмоционального вовлечения, как концерты. Концерт — это стресс, хотя он тоже может окрылять. Думаю, самый стремный концерт за последнее время был в MoMA (Нью-Йоркский музей современного искусства. — Прим. ред.), когда я играла перед толпой в 3500 человек, еще и днем, когда тебя прекрасно видно, а после меня выступали Фредди Гиббс с Мэдлибом.
С «Your Need» получилась особенная история, потому что этот альбом подарил мне уверенность в себе, с ним у меня пропал страх выступлений. Полагаю, отчасти это пришло с опытом, но в то же время, когда я играю «Your Need», он вытаскивает меня в то состояние и настроение, которое у меня было, когда я писала эти песни: дикий подъем, восторг. Этот альбом напоминает мне, какой я могу быть, и во время лайвов я будто вспоминаю эту часть себя, это очень помогает.
И, конечно, концерты — это во многом про принятие себя. Кажется, я, в конце концов, отделила от себя рефлексию, перестала выносить на сцену ее и загоны касательно себя самой и смогла начать получать настоящее удовольствие.
— Были примеры абсолютного раскрепощения?
— Именно с «Your Need» я, пожалуй, окончательно осознала, что в музыке ты режиссер и можешь петь про свои переживания, а можешь создавать сюжет и ситуации, которые хотел бы пережить.
Когда я писала «Киску», то представляла себя ******** [крутой] черной женщиной, старалась придать треку латинский, даже африканский вайб. Я, конечно же, понимаю, что я не такая. Просто клево, что ты проживаешь какой‑то опыт, который не можешь прожить в жизни.
Один мой друг, например, пришел на выступление в Лондоне, а он бывал на пяти моих разных концертах еще до выхода «Your Need», и просто обалдел от того, что со мной происходит сейчас под этот трек: «Вау, Яна! Ничего себе ты двигаешься! Даже не знал, что ты так умеешь!» Словом, благодаря этому альбому я раскрылась и на сцене чувствую себя свободнее. Могу показывать свою многогранность и не бояться, что этого не примут. Могу больше быть собой.
— Насколько к этому подталкивает публика?
— Люди в Америке так мощно реагируют. У них есть код доброжелательности. Я понимаю, что во многом это нарочито так, но это отношение меня раскрыло, прокачало мои способности. Сложно описать, что чувствуешь, когда афроамериканцы кайфуют от твоей музыки, ведь у них же невероятное врожденное чувство музыкального, а тут они подходят к тебе после сета и говорят: «You’re fucking killed that»! Самооценка, уверенность в себе просто взлетают.
— А чего ты больше всего ждешь от начинающегося сейчас российского тура и нашей публики?
— О, я очень соскучилась по нашему слушателю. Родной он все-таки. Да и в России я не чувствую такого напряжения. Мне хочется порадовать своих, для меня это важно. Ну и хочу кайфануть и поделиться той энергией, уверенностью, которую я открыла в себе за это лето. В живом выступлении меня прежде всего трогают искренность и готовность артиста открыться, а не прятаться за напыщенной красочностью и декорациями. В этом вопросе важен баланс. Поэтому для меня важно гармонично и аккуратно донести свой внутренний мир через визуальные приемы, особенно если концертное пространство обладает потенциалом, как «Мутабор», так что визуальные решения и сет-дизайн мы готовим.
— Ностальгия по 90-м в России есть?
— Мне кажется, она уже ушла. Или уходит. К тому же, на мой взгляд, в этом присутствует лень журналистов, которые ходят по кругу в сравнениях и, прости за штамп, навешивают ярлыки. Виновато, наверное, мышление, которое хочет что‑то с чем‑то сравнить. Это же простая парадигма, в которой многие могут объяснять музыку и казаться компетентными. Например, многие сравнивают меня с Grimes, но в этом проявляется только их ограниченность. Думаю, это явления одного порядка.
И потом, все циклично. Мы делали что‑то в области саунда пять-десять лет назад, потом оно вышло в мейнстрим. То же и со звучанием 80-х, 90-х: те повестки становятся вновь актуальными, завтра появится что‑то еще.
— К слову о повестке: ты следишь за общественной активностью? Тебе хотелось бы поучаствовать в ней или, наоборот, максимально от нее отстраниться?
— Бесит, когда тебя втягивают в контекст. Вообще, мне кажется, что интернет только сейчас раскрывает потенциал своей опасности, меня пугает феномен травли: ничего не стоит уничтожить человека за любое высказывание. Это то же стадо, но в рамках сети.
Я, кстати, недавно была в Монреале, вышла из кафе на улицу и попала в гущу людей на шествии сторонников этой девушки Греты [Тунберг]. И вся эта ситуация толпы напомнила мне о сцене из «Властелина колец», когда войско идет на битву, трубит в рог, апокалипсис какой‑то. Я поняла, что мне одновременно нравится это, завораживает и пугает. Уверена, что многие люди ходят на митинги и шествия, потому что их там вот так штырит. Ну а другие выходят осознанно.
При этом у меня своя повестка. Это как в литературе: были же авторы, которые описывали политический контекст, а были те, кто описывал какие‑то совершенно другие вещи, но ты же не будешь у них за это спрашивать. У одних была гражданская позиция, другие были настолько отлетевшие, что занимались только своим делом. Мне нравится, когда этим занимается тот, кто действительно хочет этим заниматься.
Kedr Livanskiy выступит 19 октября в минском Hide, 24 октября в московском «Мутаборе» и 30 октября в петербургском «Люмьер Холле»
