Текст впервые был опубликован в мае 2013 года
В трейлере к фильму «Остерегайтесь мистера Бейкера» потоки ненормативной лексики, которые извергает из себя главный герой, остроумно «запиканы» разнообразными звуками ударной установки: одно обсценное слово превращается в удар хай-хэта, другое — в легкий стук по барабанному ободу, третье — во флэм, прием, который сам же Джинджер Бейкер и популяризировал в контексте поп-музыки. Флэм означает почти синхронный удар двумя палочками по поверхности малого барабана — несколько флэмов подряд дают мощный, резкий, звонкий, несколько маршеобразный бит. Чарли Уоттс из Rolling Stones, Стюарт Копленд из The Police, Нил Перт из Rush и другие выдающиеся барабанщики, которых удалось проинтервьюировать режиссеру Джею Болджеру, на протяжении полутора часов подробно рассказывают о том, какое значение имели эта и другие бейкеровские инновации для развития барабанного искусства.
Если коротко — Джинджер, имея джазовый бэкграунд, научил рок-музыку свинговать, при этом не теряя свойственной ей изначально прямолинейной ударной мощи. До его появления свинговая ритмика в поп-контексте ассоциировалась прежде всего с легким постукиванием палочкой по тарелке: отечественные барабанщики не для протокола обычно обозначают этот ритмический рисунок малоприличным, но действительно очень подходящим фонетически словосочетанием «сиськи-пиписьки». Манеру игры Бейкера уже не вербализуешь с помощью приличных или неприличных слов; хлесткие, короткие, меткие удары — включая и пресловутый флэм — графически записываются разве что междометиями: б-бум, д-дыщ. Бил, бьет, будет бить.
Уходя на фронт, отец Джинджера Бейкера написал двухлетнему сыну письмо, наказав распечатать и прочесть его по достижению 14 лет. В письме говорилось: «Береги свои кулаки, парень. Они твои лучшие друзья». И в самом деле, барабанщик не раз и не два пускал кулаки в ход: однажды, например, атаковал коллегу по группе Cream, Джека Брюса, прямо на сцене, причем не по ситуации, а из чисто онтологической неприязни — уж больно тот его достал. «Я люблю его», — с грустной улыбкой говорит Брюс в фильме «Остерегайтесь мистера Бейкера», но в другом интервью саркастически замечает: «В итоге мы отлично устроились: я живу в Англии, а он в Южной Африке. Хотя иногда мне кажется, что это все-таки слишком близко — и тогда я думаю, что надо бы попросить его переехать еще куда‑нибудь подальше».
Занятный факт: люди, образовавшие едва ли не самую легендарную ритм-секцию в истории рок-музыки, на дух не выносили друг друга. Впрочем, вынести Джинджера Бейкера вообще было нелегко, неслучайно все его проекты просуществовали всего ничего: Cream, Ginger Baker’s Air Force и Baker Gurvitz Army — около двух лет, Blind Faith — меньше года. Съемка главного героя для посвященного ему документального фильма тоже окончилась внезапно — узнав, что Джей Болджер собирается включить в картину комментарии его бывших коллег и соратников, Бейкер рассердился и разбил режиссеру нос.
В молодости барабанщик напоминал Яна Андерсона на стероидах: долговязая фигура, бесформенная копна рыжих волос на голове (отсюда прозвище «Джинджер»), неряшливые клетчатые рубахи и по-жабьи вытаращенные глаза — самая знаменитая бейкеровская композиция, 5-минутное драм-соло, растягивавшееся на концертах аж на 15 минут, весьма кстати называется «Toad», то есть, собственно, жаба. С
ейчас Джинджер Бейкер не без труда передвигается по своему южноафриканскому ранчо (табличка, установленная при въезде, подарила название фильму), прячет глаза под стеклами солнечных очков и ворчливо шамкает что‑то в ответ на вопросы интервьюера — авторы фильма решили сопроводить субтитрами речь лишь одного из собеседников, нигерийского барабанщика Тони Аллена, но на самом деле перевод порой требуется и самому протагонисту. Больше всего Бейкер похож на злого двойника рок-журналиста Сергея Гурьева — и конечно, если бы в Великобритании, США, Нигерии, ЮАР и других странах, где он жил, издавался журнал «Контркультура», мятежный ударник непременно стал бы его постоянным героем. Бунтарь, возмутитель спокойствия, пренеприятный, в сущности, тип — и при этом гениальный музыкант, изменивший представление о том, как могут и должны звучать ударные на поп-пластинке.
Необычный стиль игры Бейкера сформировался уже в начале 1960-х, когда он играл в Alexis Korner Blues Incorporated — и там же сложился их турбулентный тандем с Джеком Брюсом. Впрочем, на тот момент они еще могли при необходимости действовать сообща: когда на прослушивание явился юный Мик Джаггер, оба музыканта решили, что этому манерному шкету в группе не место, и, не сговариваясь, заиграли сложный приджазованный рисунок, в который Джаггеру с его ужимками так и не удалось встроиться — в итоге кастинг он провалил.
Впоследствии, впрочем, Бейкер с Брюсом постоянно воевали — хотя волею судеб и оказывались постоянно вместе. Сначала их переманил в свою группу певец и органист Грэм Бонд — на дверях ночного клуба в фильме Антониони «Фотоувеличение» красовался постер именно его ансамбля. Именно в тот период Бейкер стал придумывать свое легедарное соло в «Toad» — пробой пера можно считать композицию Graham Bond Organization «Oh Baby». Когда через несколько лет номинальный фронтмен окончательно сдался в борьбе с наркозависимостью, бразды лидерства взял на себя именно барабанщик — и первым делом выгнал Брюса, который, впрочем, продолжал приходить с бас-гитарой на концерты группы, пока Бейкер не пригрозил ему ножом
Однако вскоре они вновь сошлись — уже в составе Cream; эту группу Бейкер затеял вместе с Эриком Клэптоном. Последний настоял на том, чтобы на свободное место басиста и вокалиста пригласить Брюса, причем выступить с этим предложением его угораздило прямо с пассажирского сиденья автомобиля — Бейкер был за рулем и, по воспоминаниям перепуганного Клэптона, едва не въехал в дерево.
Следующие два года Эрику предстояло постоянно быть модератором в ссорах между соратниками по группе — впрочем, он по-прежнему уважительно отзывается об обоих; в частности, на прямой вопрос, можно ли поставить в один ряд с Бейкером Кита Муна из The Who и Джона Бонэма из Led Zeppelin, Клэптон ответил мгновенно: «Нет, нет, ни в коем случае. Это принципиально иной уровень». А вот Брюс с Бейкером так и остались на ножах: в частности, барабанщик винит басиста — и его дико громкую игру на инструменте — в собственной частичной потере слуха. Не говоря уж о том, что роялти за переиздания Cream по сей день в максимальном объеме получают именно Брюс и текстовик Пит Браун — номинальные авторы песен.
Бейкер утверждает, это только на задниках пластинок авторами числились эти двое — на самом деле и он приложил руку к сочинению многих композиций. В это охотно верится: подобно джазовым кумирам своей юности, он был не просто виртуозным барабанщиком, но и лидером — по крайней мере, имел соответствующие амбиции. Еще до того, как у Cream вышел первый альбом, он продал одну из своих песен группе The Who — и на вырученные деньги купил свой первый автомобиль (так, по крайней мере, рассказывает сам Бейкер, не уточняя, впрочем, что это была за песня).
А в первую собственную творческую авантюру он пустился после распада Cream и Blind Faith — это был биг-бенд Ginger Baker’s Air Force, исполнявший преимущественно песни его собственного сочинения. В состав, в частности, вошел когдатошний учитель Бейкера, джазовый барабанщик Фил Симен — именно он в свое время познакомил Джинджера с африканской музыкой, и ее влияние здесь чувствуется в полный рост. В каком‑то смысле записи этого проекта были еще более революционными, чем треки Cream, — по крайней мере, в жизни самого Бейкера они сыграли значительно более важную роль.
Конечно, Cream — и конкретно мощные бейкеровские брейки и полиритмы — заложили основу прог- и хард-рока, однако сам барабанщик ко всему этому относится с сарказмом. Чудесная монтажная находка Джея Болджера: после того как Ларс Ульрих из Metallica в фильме «Остерегайтесь мистера Бейкера» говорит, что из музыки Cream родился хеви-метал, камера вновь переносится на южноафриканское ранчо, и мы слышим бейкеровское брюзжание: «Хеви-метал? Тьфу, лучше б мы сделали аборт!».
А вот музыка, которую с переменным успехом пытались играть Air Force — джаз-рок с африканским колоритом, ранний пример сочетания черного грува и белой мелодики, — для Бейкера и сейчас актуальна: спустя несколько лет он бросит все и уедет в Нигерию, где будет играть и записываться с Фелой Кути и построит первую 16-дорожечную звукозаписывающую студию в Лагосе, затем однажды создаст еще и проект под названием African Force и, наконец, осядет в ЮАР. Что характерно, в Нигерии его любил и пролетариат во главе с Фелой, и ненавистная ему аристократия; африканские толстосумы даже впустили музыканта в свой закрытый клуб любителей конного поло — так у ударника появилось второе увлечение на всю жизнь.
Нигерийцы называли его Ойинбо, то есть белым барабанщиком, дивясь, откуда в бледнолицем взялось такое автохтонное чувство грува; этому же поражался и выдающийся бас-гитарист, продюсер и катализатор Билл Ласвелл, «заново открывший» Бейкера в 1980-е и вытащивший его из небытия. Однако чего удивляться? Он ведь и был дикарем — по повадкам, привычкам и мировоззрению; потому и не мог ни с кем ужиться, потому и сменил за свою жизнь десяток ансамблей, четырех жен, несколько стран проживания и даже несколько профессий (в Италии в смутные для Бейкера 1980-е он фермерствовал, в ЮАР превратился в коннозаводчика).
Не только в музыке, но и в самой жизни Джинджера Бейкера всегда был грув — по воспоминаниям кинорежиссера Тони Палмера, автора первого документального фильма о музыканте, снятого еще в 1971-м, «он просто вдавил педаль своего «рэндж-ровера» и поехал из Лондона прямо в Африку. Я сказал ему, что там большая пустыня, а за ней океан, и он ответил — отлично! И погнал через пустыню так же, как привык играть на барабанах: педаль в пол, и будь что будет. У него ко всему было такое отношение: мол, идите к черту, я буду делать как хочу, и никто меня не остановит».
Думаете, он изменился, подобрел, помягчел на старости лет? Ничуть не бывало. Кому-кому, а Джеку Брюсу заголовок фильма Джея Болджера стоит воспринять буквально: дело в том, что за время, прошедшее со съемок, Бейкер успел ввязаться в ЮАР в изнурительный судебный процесс, в очередной раз обанкротиться, триумфально вернуться в Англию с очередной женой и даже немилосердно поиздеваться над несчастным журналистом Guardian, устроившим ему встречу с поклонниками. Правда, на предложение устроить очередную серию реюнион-концертов Cream он ответил отказом: предыдущая, 2005 года, закончилась тем, что они с Брюсом опять подрались. Но как бы там ни было — так близко друг к другу члены легендарной ритм-секции 1960-х годов не жили уже очень давно. Кажется, в Англии скоро снова полыхнет.