Бывают музыканты, которые сами себе стиль, сами себе жанр, сами себе все на свете — которые конструируют свой собственный, ни на кого не похожий звуковой мир. В пространстве авангарда и экспериментальных записей, например, такое в порядке вещей. А вот чтобы кто‑то вел себя так в контексте популярной музыки в самом буквальном значении этого слова (популярной — то есть издающейся огромными тиражами и пользующейся любовью миллионов), это очень большая редкость. И еще большая ценность: ведь согласитесь, мало сконструировать оригинальный звуковой мир — необходимо еще дать нам с вами, обыкновенным слушателям, въездную визу в этот мир. Именно на это оказываются способны — или же в этом заинтересованы — далеко не все.
Исландская певица Бьорк как раз входит в считаное количество таких артистов. Полностью ее зовут Бьорк Гудмундсдоттир, но поскольку фамилий у исландцев нет, Гудмундсдоттир означает всего лишь то, что отца Бьорк звали Гудмундом, и он, кстати, в Исландии по сей день видный электрик, председатель соответствующего профсоюза. Если кому‑то кажется забавным словосочетание «видный электрик», то я просто вам напомню, что речь идет о маленькой стране, где, к примеру, тренер национальной сборной по футболу является заодно практикующим стоматологом — ну и кто скажет, что он не «видный дантист»? Так или иначе, отец Бьорк расстался с ее матерью, когда будущая поп-звезда была еще в младенчестве — однако генетика страшная сила: не отсюда ли любовь нашей героини к всякой разной музыкальной электронике? Не от отца ли она ее унаследовала — или от деда по отцовской линии, тоже электрика, прокладывавшего электропроводку в том самом концертном зале, где юная Бьорк даст свой самый первый публичный концерт?
Воспитывали будущую певицу в школе, конечно, все больше на Моцарте да Бетховене — пока один из преподавателей, видя равнодушие Бьорк к венским классикам, не догадался показать ей авангардную академическую музыку XX века, Джона Кейджа и Карлхайнца Штокхаузена. Тут-то и началось, и даже дед-электрик пригодился в неожиданном качестве — бывало, задремлет в кресле за чтением газеты, а внучка тут как тут с диктофоном, запишет его сопение и храп и использует в каком‑нибудь саунд-коллаже. В ее более зрелом творчестве саунд-коллажи, конечно, будут делаться из другого сырья, но получаться ничуть не менее эффектными: первым же треком на ее первом официальном сольнике 1993 года стала композиция «Human Behaviour» с семплом из классика босановы Антониу Карлуша Жобима, а другая запоминающаяся песня с этой пластинки, «Venus as a Boy», украшена абсолютно болливудскими струнными — почти как саундтрек к индийскому кино. Кстати, этот самый сольник с вроде бы безальтернативным названием «Debut» в действительности формально не был ее дебютом: еще в 1977-м в Исландии вышел истинный дебют 11-летней девочки-вундеркинда. Впрочем, слушать там особо нечего — если только вас не интересует, как звучит битловская «Fool on the Hill» в переводе на исландский язык. Бьорк с тех пор об этом диске предпочитает не вспоминать, он официально ни разу не переиздавался, а оригинальное виниловое издание — это сумасшедшая редкость, стоящая баснословных денег.
Если от папы Бьорк взяла всю вот эту свою вечную наэлектризованность (в самых разных смыслах этого слова), то от мамы — любовь к коммунальной организации жизни и творческого процесса. Расставшись с Гудмундом, мать певицы переехала жить в большую хиппи-коммуну, в которой де-факто и выросла Бьорк; дело происходило во второй половине 1960-х, поэтому все вполне объяснимо, такого рода совместные поселения тогда были в моде далеко не только в Исландии. Впрочем, именно здесь коммунальная хиппи-идеология причудливо накладывалась на тесноту и камерность самого пространства, по крайней мере, обитаемой его части: Исландия — это ведь, с одной стороны, грандиозные ледниково-океанические пейзажи, а с другой стороны, маленькие уютные городки, деревеньки и островки, в которых все на короткой ноге друг с другом (кстати, в 2000-м правительство страны хотело подарить Бьорк один из островов за успешное продвижение бренда Исландии во всем мире, и та даже уже размышляла, какое именно жилище себе там выстроит, но в конечном счете все-таки отказалась от дорогого презента).
Когда певица чуть-чуть подросла и стала играть в разного рода исландских ансамблях, включая, например, весьма недурные анархопанк-группы Tappi Tíkarrass и Kukl, то все это коммунальное житье-бытье, конечно, сразу дало о себе знать: если почитать где‑нибудь в интернете подробную историю ее ранних музыкальных опытов, то в глазах сначала зарябит от длинных исландских имен и отчеств, а потом станет понятно, что это все более или менее одни и те же люди — и в одной малоизвестной группе, и в другой, и в третьей. За одного из них, гитариста Тора Элдона, Бьорк выскочила замуж, родила сына, потом развелась, а Элдон стал встречаться с клавишницей того же проекта — при этом все благополучно продолжали играть музыку вместе.
Подобное отношение к окружающим ее музыкантам как к своего рода большой семье певица пронесла и через свое зрелое творчество: ну скажите, кто еще работал с таким количеством совершенно разных артистов? Трики, Майк Паттон, Тимбаленд, Пи Джей Харви, Энтони Хегарти, Дэвид Тибет, Мэттью Херберт, Мадонна, Зина Паркинс, Роберт Уайатт — я нарочно называю всех вперемешку, и тех, кто участвовал в записи ее пластинок, и тех, кому, наоборот, так или иначе музыкально помогала она сама; все равно — у кого еще будет такой список, больше похожий на историю популярной музыки последних нескольких десятков лет? И это еще у Бейонсе не получилось принять участие в записи диска «Medulla» — хотя ее звали, и она вроде бы даже была не против.
Иногда инициатива сотрудничества исходила от самой Бьорк, иногда — наоборот, извне, как это случилось с Томом Йорком, назвавшим ее песню «Unravel» лучшей слышанной им в жизни и даже уговорившим группу Radiohead сыграть кавер-версию на одном из концертов. Бьорк с ним подружилась, и родился звездный дуэт «I’ve Seen It All» для альбома «Selmasongs» по мотивам «Танцующей в темноте» Ларса фон Триера, фильма, в котором она сыграла главную роль. К слову, это с ней, видимо, произошло в первый и последний раз в жизни: психологически работа с фон Триером оказалась столь тяжела, что с тех пор от всех кинопредложений Бьорк неизменно отказывается, а между прочим, могла бы, например, играть вместо Шарлотты Генсбур в «Науке сна».
Зато очевидно, что музыкальные предложения она готова делать самым разным своим коллегам, из разных стилистических пространств и разных рыночных ниш, включая и полностью некоммерческие. По-видимому, дело тут в том, что Бьорк, кажется, вообще никак не сегрегирует окружающую ее жизнь — в чем, опять-таки, явно слышится эхо ее коммунальной исландской юности. Мы привыкли к тому, что есть рок, есть электроника, есть хип-хоп, есть академическая музыка, а есть, например, джаз — для нее же есть просто музыка, и все. Алекс Росс, автор замечательной книги «Дальше шум», вспоминал о том, как попросил Бьорк назвать ее любимые произведения — она сказала: Десятая симфония Малера, «Лулу» Берга, «Техиллим» Стива Райха, сборник «Сиамский соул, часть вторая», азербайджанский мугам Алима Касымова, «The Dreaming» Кейт Буш, по одному альбому Джони Митчелл, Афекса Твина, хип-хоп-группы Public Enemy и дебют Джеймса Блейка.
Недурной такой набор, правда? И именно в этой своей всеядности, а точнее, в нежелании проводить виртуальные, воображаемые границы и демаркационные линии в музыкальном пространстве Бьорк, конечно, абсолютно современный артист, скажу больше — один из первых по-настоящему современных артистов, как будто бы предвосхитивший ту ситуацию, в которой мир оказался в 2000-е с развитием широкополосного интернета. Я хорошо помню, что в моем детстве были битвы не на жизнь, а на смерть между, скажем, металлистами и рэперами — а сейчас в меломанских плейлистах спокойно уживается одно и другое, а также третье, четвертое, пятое и вообще все что угодно, все, что можно найти на просторах сети. На пластинках Бьорк то же самое происходило уже в 1993 году.
Но и это еще не все. Певица смело отменяет не только сегрегацию музыкальных стилей, но и, скажем, сегрегацию полов. Заголовок песни «Venus as a Boy», «Венера как мальчик», — намек на мутацию гендерных ролей, которая происходит в музыке Бьорк; если кому интересно, об этом можно почитать, например, в книге о певице авторства исследовательницы Николы Диббен. Вообще, ее творчество, разумеется, привлекает большое внимание ученых феминистского склада, и сама она явно имеет всю эту проблематику в виду. Например, когда ее сравнили с Дэвидом Боуи, намекая, естественно, на способность регулярно перепридумывать свою музыку, то она это сравнение отвергла, сказав, что Боуи, конечно, вызывает у нее большое уважение, но он, как ни крути, рокер, представитель традиционно мужского искусства, тогда как ее рок-музыка никогда особо не увлекала — то ли дело Джони Митчелл или, скажем, авангардная певица Мередит Монк.
Впрочем, мне в ее записях всегда куда интереснее было другое противопоставление — не мужского и женского, а природного и техногенного, естественного и искусственного. Смотрите: всегда существовала музыка, которая как бы тянулась к природе, к такой, я бы сказал, сельской подлинности — в принципе, весь широченный жанр «песни под гитару» сюда хорошо подходит, плюс разного рода фолк и этническая музыка народов мира, американский кантри-рок и так далее. И с другой стороны, были музыкальные направления, которые интересовались постоянным прогрессом, движением вперед, технологией как таковой — это и рок в его самых масштабных, стадионных формах, и, конечно, электроника. И вот что делает Бьорк уже на диске «Debut»: она берет самую продвинутую электронику своей эпохи — а певица ведь тогда переехала в Лондон и почти круглосуточно тусовалась в андеграундных клубах — и делает из нее песни! То есть средства производства, выражаясь языком марксизма, техногенного происхождения; а целью оказывается живая, теплая поп- музыка. Позже эта комбинация будет доведена до абсолюта на диске «Biophilia» 2010 года, фактически иллюстрирующем в звуке процесс сотворения мира. На тематическом уровне альбом, таким образом, ярко утверждает природное, натурное начало — при этом по звучанию он ультрасовременный, высокотехнологичный и, кроме того, впервые в истории музыки издан в виде набора приложений для смартфона.
Ладно-ладно, назвав музыку Бьорк теплой, я, наверное, слегка загнул: певица все-таки из Исландии, и это чувствуется; ее песни обычно как раз с такой скандинавской прохладцей. Но тем не менее это чистой воды поп, причем главный инструмент здесь — и он же фактически единственный неэлектронный, живой и подлинный — это голос. Тот самый голос, с которым Бьорк к тому же поступает очень нетипичным образом: певцы ведь обычно скрывают на этапе сведения все лишнее, всякие там причмокивания, легкие непопадания в ноты, охи-вздохи, — словом, то, что неизменно сопровождает любую сырую вокальную запись, даже у профессионалов. А Бьорк, наоборот, оставляет все это в нетронутом виде! И таким образом, оживляет мертвую материю электронной музыки, вдыхает в нее чувства, душу, сердцебиение.
Кстати, голос, если вдуматься, — это то единственное в ее музыке, что не меняется со временем. Альбомы все звучат по-разному, продакшен разный, соратники разные, а вокал узнается. И неслучайно в 2004-м Бьорк доросла до того, чтобы соорудить из звуков собственного голоса фактически всю очередную пластинку: она получила название «Medulla», и это даже по ее меркам был чрезвычайно дерзкий эксперимент. Да, кое-где и в этом альбоме можно услышать перкуссию и синтезатор, но 99% звуков здесь произведены голосовыми связками, включая битбокс и горловое пение.
Вообще, конечно, Бьорк не зря много слушала композиторов XX века — это ведь у них, и в частностим у Штокхаузена, был постулат, согласно которому каждое следующее произведение должно строиться на какой‑либо принципиально новой творческой идее: не на другой мелодии, как раньше, а именно на другом подходе к сочинению как таковому. Вот и у Бьорк часто получалось так же: сначала два альбома, скажем так, урбанистической танцевальной музыки («Debut» и «Post»), потом диск «Homogenic», на котором она запечатлевает в звуке свой отъезд из Лондона в родную Исландию, потом более личные, тихие, замкнутые пластинки «Selmasongs» и «Vespertine»… Там еще была довольно жуткая история с обезумевшим американским фанатом, который отправил Бьорк по почте бомбу, после чего покончил жизнь самоубийством — к счастью, посылку удалось найти и обезвредить, прежде чем она дошла до адресата, но переход к более интровертному творчеству у Бьорк часто связывают с вот этим пережитым ею потрясением. И наконец — тот самый вокальный шедевр «Medulla», истинный памятник безграничной творческой свободе, которой во все времена пользовалась певица.
Конкретная же песня про эту свободу — «Declare Independence» — обнаружится у нее на следующем после «Medulla» альбоме «Volta». В разные годы Бьорк посвящала ее разным, как сейчас принято говорить, освободительным кейсам: сначала Косово, потом Тибету — причем к свободе Тибета она призвала прямо на концерте в Китае, чем не обрадовала местные власти, — а недавно, например, Шотландии, в преддверии тамошнего референдума. Кто‑то скажет — фу, какая неразборчивость! Но на самом деле весь цимес как раз в том, что свобода для Бьорк ценна сама по себе, она не имеет каких‑то конкретных географических или временных координат. И потому везде, где возникает сама эта тема, становится актуальной и песня — вот и все.
Ну и еще на тему свободы: знаете, из чего возник диковинный вокальный эксперимент под названием «Medulla»? Никогда не догадаетесь: Бьорк с друзьями просто выпили лишнего и по пьяной лавочке стали петь а капелла самую разную музыку; как потом она сама признавалась одновременно лукаво и немного смущенно, лучше всего на несколько голосов, как оказалось, раскладываются хеви-металлические хиты.
Так что со стороны она, конечно, легко может показаться инопланетянкой, безумицей, неким эфирным созданием не от мира сего, более того — полностью лишенным каких‑либо связей с этим миром. Но в действительности, видите, — ничто человеческое ей не чуждо. И, как по мне, записывать альбомы по результатам серьезных философских размышлений — это, конечно, здорово. Но когда источником вдохновения становится то, как ты горланишь песни, слегка перебрав, — это как минимум более по-рок-н-ролльному.
Книга вышла в издательстве АСТ в проекте Ильи Данишевского «Ангедония». Передача «Хождение по звукам» выходит каждое воскресенье в 20:00 на радио «Серебрянный Дождь».