Яна ЧуриковаКак поколение MTV уживается с поколением снэпчата, Кончиты Вурст и «Ррржжжжаки»

— Вы одновременно и крупный менеджер, и известная телеведущая, каждый год с каким-нибудь новым проектом. Как у вас получается совмещать?

— Я с самого начала живу как доктор Джекилл и мистер Хайд — у меня эдакое узаконенное раздвоение личности. Это разные способы бытия. Если у меня съемки, я в этот день больше ничего делать не могу. А когда я погружена в организаторские процессы, мне сложно сниматься, даже краситься лень, когда я в офисе. И коллеги на Первом понимают, где у меня лежит трудовая книжка. Приходится балансировать. Совмещаю с трудом. Зато мне ни разу не скучно!

— К программам готовитесь сами или работаете по написанным текстам?

— Я сама начинала как редактор, как пишущий журналист. И свои тексты я до сих пор пишу сама, потому что в этом есть неправда, если человек произносит чужой текст с экрана. Лучшие мои коллеги, даже если текст им пишет редактор, переписывают его под себя. Меня в «Останкино» очень любят редакторы и сценаристы: «А, ну это же Чурикова, она в любом случае сама все напишет!»

— Почему вы не пошли в печатные медиа с таким серьезным отношением к тексту?

— Начинала я именно с газетных текстов. В 14 лет написала свою первую заметку в газету для подростков «Глагол». У нее был девиз: «Независимая от взрослых газета подростков». Это было почти правдой, потому что главному редактору, Грише Пунанову, было 16, а мы все были еще моложе. Трое взрослых нас направляли, но исключительно в смысле концепции. У подростков же во главе с Гришей были настоящие редакционные будни — они курили, бухали, рассуждали о заголовках, придумывали подписи к фотографиям. А тут пришла я — ботан в очках, домашняя девочка с дулей. Я тогда даже нецензурной лексики не знала. Свою первую заметку — что-то про школу — я написала от руки. Первый гонорар в 300 рублей я потратила на «Сникерсы» и «Орбит» и решила на достигнутом не останавливаться.

Каждый четверг «Московский комсомолец» отдавал одну полосу под заметки «Глагола», а МК — это тираж 4 миллиона. Как-то я написала заметку про то, как попасть в школу без сменки. Тогда к этому относились очень серьезно, завуч строго проверял всех на входе и не пускал тех, кто без сменки. Мы же считали, что это ущемляет права. Делали так: один проходил в сменке, поднимался на 2-й этаж и выбрасывал мешок товарищу, у которого ее не было. Я слила наш секрет в «Глагол», и эта тема вдруг оказалась жутко актуальной. О том, что заметка попала в МК, я узнала на входе в школу. Друзья, которые меня встретили, сказали: «Беги, просто беги — и все». Конечно же, заметка попалась на глаза директору, которая пришла, потрясая газетой, в учительскую и разнесла в пух и прах моих любимых педагогов за то, что они меня такой креативной воспитали. Так я поняла суть нашей профессии — нам не дано предугадать, как наше слово отзовется.

— Как вы оказались на телевидении?

— Молодых журналистов тогда все время звали на всякие передачи. И меня позвали на одну передачу, про выборы. Я там орала что-то про экологию, про деревья. Программу вел Познер, а делала ее компания «Авторское телевидение». Меня заметили и забрали на практику во «Времечко» — приставили подмастерьем к редактору, я за ней хвостиком ходила. Потом стала куда-то бегать, снимать сюжеты. Курить начала — потому что все самое главное происходило, конечно же, в курилке. Правда, темы во «Времечке» мне были не очень близки. Ну как я могла, 18-летняя девчонка, по-честному сопереживать бабушкам со всеми их проблемами ЖКХ? Я фанатела от Nirvana и Фредди Меркьюри, несмотря на то что была ботан. И когда один из наших операторов ушел на Biz-TV и сказал мне, что там скоро будет MTV, я поверить не могла. Но потом перешла туда же редактором. На тот момент для того канала даже в свои 18 лет я была уже очень опытным сотрудником. Оказалось, делать надо было все, потому что редактором я была одним, у меня было 5 режиссеров и миллион ведущих.

— Как вы сами стали ведущей?

— Я сначала туда вообще не лезла. Я была очень толстая, под 90 кг. Носила грубые ботинки и длинные юбки — они прикрывали попу и делали визуально более тонкими ножки. У нас офис был рядом с хлебозаводом. Я с утра иду, пакет сухарей куплю, потом в обед сбегаю за маковым рулетом. Задница была во-о-от та-ка-я вот! Хорошая работа.

В кадр я попала по приколу. В программу с Комоловым нужна была девушка — они решили приколоться и в программе «Большое кино» изображали фильмы. Тогда все фанатели от «Секретных материалов». Комолов был Малдером, искали Скалли. Я тогда была рыжая, как она, ну меня и позвали. Представьте: Джиллиан Андерсон — утонченная красотка, вся из себя секси, и я — бесформенное толстозадое существо в пиджаке. Я рядом с Комоловым выглядела как тетя из Одессы. Но вести у нас получалось неплохо.

Потом меня начали сажать на подмену в эфир. Я все знала про артистов, клипы которых мы ставили, а в то время это было важным умением, потому что не было общедоступной информации, интернетом мало кто умел пользоваться. Мы узнавали все из журналов, которые собирали, по крупицам выцарапывали информацию про своих кумиров.

— Худеть вас заставили?

— Я сама решила. Все-таки это был перебор, особенно на молодежном канале. Я просто перестала есть, за год спала с 95 до 55 кг.

— Одновременно вы заканчивали журфак и писали диплом по MTV и его влиянию на массовое сознание. Каково было оказаться в месте, которое формирует целое поколение?

— MTV действительно было прорывом. Мы сделали хорошее дело, вырастили целое поколение, которому внушили: не сидите, не будьте овощами, творите, потому что творческий потенциал заложен в каждом, главное — не бояться его раскрыть, понять, о чем ты, зачем ты… Это я потом поняла, что вся эта революция была абсолютно коммерчески срежиссирована. Борис Гурьевич Зосимов — гениальный продюсер, он сумел найти дециметровую частоту, сделать этот канал. Наши зарплаты — это были слезы, но мы не за деньги работали. Круче всего было то, что нам сказали — делайте что хотите. Мы реально делали что хотели. И вся молодежь шла за нами.

— То есть вы вырастили тот самый креативный класс?

— Да, но не креаклов, как говорит прекрасный Владимир Соловьев. Я вообще в креативном классе ничего плохого не вижу. Какую-нибудь ферму поднять из руин — тоже креатив. Это поколение, которое что-то делает. Они в жизни укоренены, они делают свой маленький бизнес, и их не пугает, что им надо идти это все согласовывать в какие-то инстанции. Даже если они в офисе работают — они идут и после напряженного офисного дня записывают музыку, например.

— Так и что, на MTV совсем не было никаких рамок?

— Борис Зосимов нам прямо сказал: никакой цензуры нет, кроме этической. Он учил нас, что все рамки — это то, что мы сами себе придумаем. С точки зрения вещательного законодательства все было тогда сверхмягко. Слово «жопа», например, можно было произносить даже днем. И, конечно, высшей доблестью было произнести какую-то заковыристую цитату в эфире, обходясь эвфемизмами. Ну типа: «Датская печь!» Тутка у нас этим славилась. Слово fuck регулярно звучало, когда к нам приходили иностранные артисты. Но мы сами себя цензурировали, потому что понимали, что, если будем перерасходовать слово «жопа» в эфире, она и случится. Мы же медиа все-таки.

— По вашему описанию, MTV был таким любительским каналом. Как в свое время «Дождь».

— Он и был любительский канал. «Дождь» повторил всю эту историю, у них было похожее ощущение секты. Нас тоже гости спрашивали: «Вы что тут распыляете? Почему у вас люди здесь ночуют?» А потому что нам нравилось, что мы делаем.

 — Был момент, когда вы зазнались, поняли, что вы звезда?

— Ну да. Я хорошо помню, как ты приезжаешь в какой-нибудь город, за тобой бежит толпа, кричит, и ты думаешь: блин, я Элвис Пресли. Или едешь в метро, вся замоталась, а чуваки перед тобой сидят и обсуждают: «Это Чурикова!» — «Да не, ты что, она на метро не ездит!» Но меня спасло то, что я работала еще и редактором, а потом продюсером, у меня была куча дел, чтобы не страдать звездной болезнью. Потом, всегда найдется тот, кто круче тебя. Номер один была Тутка — у нас была просто известность, а она была легенда.

— Каково было уйти с молодежного, бунтарского канала на более традиционный и консервативный Первый — тогда еще ОРТ?

— Ну все-таки на Первом у людей со вкусом все хорошо. И в каких-то своих проявлениях, типа сериала «Метод», он играет совсем не по правилам федерального медиа. В то же время там все понимают, что нужно делать массовый продукт. Тогда это была «Фабрика звезд» — новый формат реалити, который уже начал греметь во всей Европе.

Потом, я же не занимаюсь политической журналистикой или публицистикой, я не агитатор и не люблю, когда что-то окрашено идеологией. Поэтому вся эта интеграция прошла для меня довольно безболезненно. Наоборот, это была такая улучшенная версия MTV. Прокачанная, с большими бюджетами, и я туда вписалась совершенно четко. На MTV я вела тогда «12 злобных зрителей» и уже выжала из этой передачи все, что могла. А на «Фабрике» я росла вместе со зрителями. Потом начались другие проекты, «Евровидение»…

— Которое вы комментируете уже много лет в прямом эфире. Это же совсем другие ощущения должны быть?

— Страшнее всего меня колотило, когда я была спикером от страны, объявляла баллы. Это всего 40 секунд, но это какие-то неконтролируемые изменения нервной системы. Когда комментируешь, главное — пережить начало. Начало я себе всегда прописываю слово в слово. Дальше уже вкатываюсь. Поэтому для меня любая трансляция — это тоже полноценная редакторская работа с текстом.

— У вас нет от «Евровидения» ощущения идиосинкразии? С одной стороны, дико популярное в России шоу, с другой, оно совсем про другие ценности — те, которые у нас сильно не любят. Как вы с этим справляетесь?

— Мне очень понравилось, как ответила Полина Гагарина, когда на красной дорожке ей задали провокационный вопрос: «Ничего, что автор вашего платья нестандартной сексуальной ориентации?» Полина сказала: «Знаете, в моей песне говорится о любви, а любовь — она для всех». Тут и сел старик. Полина тогда вообще всех обаяла, мы заняли второе место, хотя ехали туда с ощущениями, что прямо с порога начнут нас все чморить.

— Ну, а как комментатор вы что чувствуете, когда вам нужно рассказывать зрителю про женщину с бородой?

— Ах, Кончитушка моя! Сказочный раздражитель. Я на нее подписана в инсте. Что я думаю про Кончиту? Не забывайте, что спела она чисто. Если не смотреть, а просто слушать, то получается, что это идеальное исполнение идеальной песни. Какие могут быть вопросы? Ну к манифесту ее, правда, есть вопросы — «Weʼre Unstoppable». Да кто тебя останавливает!

— «Фабрика звезд», несмотря на все рейтинги и шум, в итоге не породила никаких по-настоящему больших звезд. Ведь именно с реалити-шоу и всевозможных конкурсов наступил конец музыкального телевидения. Что на нынешнем MTV надо показывать зрителям, чтобы хоть как-то привлекать их на канал?

— Это правда, музыкальное телевидение по всему миру умерло вместе с появлением YouTube. У MTV из логотипа ушло Music Television, стало больше молодежных сериалов и реалити. И в России он должен быть другим — в частности, не только каналом, поэтому мы очень активны в разных социальных медиа и платформах. Но сейчас в принципе сложно быть лидирующим медиа для молодежи. У нее столько всего.

— А кто сейчас зритель MTV?

— Мы их делим на три категории: школьники, студенты и молодые работающие. Школьники — самые веселые, их мы знаем по программе «Классный час». Мы поставили эту программу в сетку специально в то время, когда дети возвращаются домой. Они ее действительно ждут, и у них печалька настоящая, если они ее пропускают в силу каких-то обстоятельств, типа подготовки к экзаменам. Вот тогда в твиттере начинается — «Ооо, боооже моой, сегодня не посмотрю КЧ, ааа». Кстати, я из этой программы узнала столько всего нового! Например, что «сосики» — это фанаты группы 5 Seconds of Summer, пишется сокращенно 5sos. Ну «дирики» или «дирекшионеры» понятно — это One Direction. «Билиберы», соответственно, фанаты Джастина Бибера. «Селеноиды»… Вот как красивая Селена Гомес может иметь фан-клуб с таким названием?! А о некоторых артистах мы узнаем прямо от наших зрителей. В один день они вдруг начали нам писать — «Трооой, Трооой». Мы им: «Че? Че за Трой? Сорян». Имелся в виду Трой Сиван. Видите, я иногда начинаю разговаривать как они. Типа — «сорян», «не варик», «че норм», «сорьки», «сасный» — в смысле классный. Но классный — это уже олдскул, а «сасный» норм, че. Понятное дело, мы не можем ориентироваться на школьников целиком. Для тех, кто постарше, мы, кстати, показываем много золотой классики — «Тачку на прокачку», «Бивиса и Баттхеда». Недавно на них закончились права, так я буквально билась головой о стену.

— А вам не грустно от того, что вы работаете, пусть даже на топ-менеджерской позиции, на маленьком тематическом канале, который давно уже не тот MTV, который гремел на всю страну?

— Во-первых, несмотря на то что коллектив у меня маленький, это все-таки еще и большой опыт взаимодействия с интернациональной командой. Канал делают люди в Москве, Лондоне и Амстердаме. Потом, это большая личная школа — пришлось прокачиваться по финансам, экономике. Поначалу было туго. Как я могу планировать бюджет на 3 года вперед, как я могу знать, что у нас в стране будет через три года? Во-вторых, если бы я не стала работать на тематическом канале, я бы никогда не узнала, как устроен вообще медиабизнес. Будучи ведущей, ты просто не хочешь в это погружаться. Да и у эфирного телевидения другая жизнь. А тут я стала разбираться в спутниковом вещании, оптоволоконных кабелях, серверах и, не побоюсь этого слова, транспондерных ячейках. Круто же! Я вот спокойно отношусь к тому, что нынешний зритель MTV не знает, кто я такая. А они стопудово не знают.

— Смешно.

— Да-а-а, ржака.

— Я, кстати, смотрела список программ на MTV — так там одна называется «Жжжжрррака», а другая «Ррржжжжака». Очень оригинально.

— И еще там одинаковое количество букв Р и Ж. Я же говорю, у нас клевая команда.

— Ну на корпоративах вас хоть помнят?

— Да, они все подходят и говорят: «Я вырос на ваших эфирах». Я улыбаюсь, машу, делаю вид, что жутко счастлива, а сама думаю: «Да-да, дяденька, если ты на мне вырос, это сколько ж мне лет?» Жесть, конечно.