Тим Хекер, M83, «Петля пристрастия», Леон Вайнхол и другие

В «Потоках любви» Джона Кассаветеса героиня Джины Роулендс так и говорит: «Любовь — это поток. Бесконечный. Он никогда не кончается». Поскольку канадец Хекер работает с потоком и бесконечностью с самого начала своей карьеры (его альбомы изначально представляют собой целое, делимое лишь условными сторонами винилового диска), то присматриваться стоит ко второй части — а именно любви. «Love Streams» — нетипично яркий для Хекера альбом, стремящийся ввысь или, наоборот, уже на вышине находящийся. Заявленный в названии поток можно усмотреть и в постоянно спорящих между собой дорожках; вместе с этим, однако, общая картина не кажется дисгармоничной — лишь иногда немного суетливой, путаной. В то же время записанный композитором Йоханом Йоханнссоном хор для Хекера не просто инструмент — он здесь занимается уничтожением языка: любое появление слова здесь можно сравнить со вспышкой или же всполохом, к литургии и хоралам «Love Streams» на самом деле отношения практически не имеет, это лишь его почва. Велик соблазн сравнить альбом с современной электроникой и посмотреть на него как на ответ Lotic или Oneohtrix Point Never, но сам музыкант, кажется, преследовал другие цели — тем не менее по красоте и вниманию к деталям Хекер явно обгонит многих современников. А.М.

Выступавший еще на втором Пикнике «Афиши» (и отнюдь не как хедлайнер!) Энтони Гонсалес выпустил пять альбомов, прежде чем издать «Hurry Up, Weʼre Dreaming», который, кажется, еще его детей будет кормить. И держал паузу еще пять лет.

Новый «Junk» растратил так всем полюбившуюся неоновую ностальгию образца «Midnight City» и нырнул еще глубже, куда-то в 70-е. Содержание альбома — странное (но вряд ли более странное, чем название и оформление). То милые песенки под фортепиано, словно списанные из саундтрека позабытого сериала, то беззаботный электропоп, то размашистые оркестровые сочинения. Автор ни на миг не задумывается, как эти песни будут жить по соседству друг с другом. Слушатель до последней минуты силиться разгадать, это он всерьез или просто дурачится. Но так и не приходит к внятному выводу.

Гонсалес объясняет свою идею так: сейчас то время, когда люди слушают один, если повезет — два трека с альбома. Все остальное летит в корзину. Музыка превращается в космический мусор, неведомо кем выведенный на орбиту и кружащий невостребованным.

«Junk» — это реакция на давление, которое испытывает музыкант, полтора десятка лет шедший к успеху — и теперь не особо представляющий, что с ним делать. Из всех возможных вариантов Гонсалес выбирает самый скучный: давать концерты. Ищите его этим летом на каждом музыкальном фестивале — если в расписании вашего не значится M83, то только потому, что в этот день он забукирован на двух других. А.Н.

Мало кто одинаково талантливо поет о мелочах и важном. О том, что китайское кафе закрыто в самый неудачный момент, что повсюду пыль и мы объедаемся ей каждый день, что «в гетто никому нет дела до двух мертвых копов». Лидер нью-йоркской группы Parquet Courts Эндрю Сэвидж словно ведет городские дневники — не случайно же в «Dust» звучат раздраженные автомобильные сирены. Дальше — слегка нахальная, но примитивная ритм-секция и две интеллигентно жужжащие гитары то выжигают панк-боевики («Two Dead Cops»), то задаются шестиминутным монотонным моторик-битом («One Man, No City»). На альбоме есть почти поп-песни («Human Performance», «Keep It Even») и даже баллады («Steady on My Mind», «Itʼs Gonna Happen»), где чувствуется сильное влияние Лу Рида. Но при всей стилистической разношерстности «Human Performance», пятый альбом группы, получился самым цельным. В каком-то смысле это панк-мюзикл и первая запись, после которой действительно стоит начать слушать Parquet Courts. Д.Р.

Предыдущий альбом «Петли пристрастия» вышел ровно три года назад, но за это время с группой и ее музыкой почти ничего не произошло. Это все тот же хлесткий и отчаянный, скорострельный и шумный, а также лишенный всякого пафоса рок на русском. Это тексты, которые хочется растаскивать на цитаты. Это голос маленького человека, который понуро наблюдает ад внутри и вокруг, вечно проигрывая в борьбе с самим собой. Это крайне консервативная по форме, но очень злободневная по содержанию, по нерву музыка.

Конечно, изменения есть, но они косметического свойства. Песни стали местами более прямолинейными, местами — чуть более расфокусированными. То же и с текстами: Черепко-Самохвалов иногда говорит прямо: о попытке укрыть боль за стаканом, о ненависти к окружающим, о неизбежном и убийственном постоянстве будней и попытке его нарушить веществами, об отчуждении человека за «общим хороводом». Его герой продолжает поиски выхода, но только глубже зарывает себя в могилу: если три года назад из его окна был вид на ТЭЦ, то теперь там осталась одна иллюзия.

Главная проблема «Петли пристрастия» — ее какая-то совершенно несправедливая невостребованность — тоже осталась. И от этого сейчас вдвойне больно. Пока «Петля пристрастия» оставалась самой собой, мир — наоборот, и теперь эти хлесткие саморазоблачительные тексты вкупе с подвижным и грязным роком бьют по всем болевым точкам, по всем неприятным чертам постсоветского человека сразу: недоверию, ненависти, оголтелому эскапизму, рисованному чужими руками бытию, безжалостности и оторванности человека от остальных. Эти песни сейчас должны быть везде, и, наверное, поэтому они оказываются не нужны никому. Ответ на вопрос «Почему?» формулирует сам Черепко-Самохвалов: «Спросишь, как это так. А никак, а вот так». Н.О.

Наконец 38-летний Джейми Стюарт выпустил под вывеской Xiu Xiu настоящий лонгплей, а не сборник шумовых записей или примитивистского техно. Да, группа играет чужую музыку, но альбом больше похож на Xiu Xiu, чем все выходившие в последние годы. Саундтрек к сериалу «Твин Пикс» авторства Анджело Бадаламенти сам по себе мрачное и атмосферное снотворное, но Xiu Xiu делают его употребление еще менее комфортным. Узнаваемые нуар-джазовые вибрафон и фортепиано сменяются медитативными треками, построенными на едва слышных аудиоволнах, перкуссии и всяческом хрусте («Nightsea Wind», «Love Theme Farewell»). Версия культовой «Falling» заканчивается стеной звука в духе шугейз-групп, а «Blue Frank/Pink Room» — это вообще нойз-рок. Не обошлось и без фирменной вокальной истерики Стюарта — в композиции «Sycamore Tree» и финальной «Josieʼs Past». Д.Р.

Накатывает эмбиент, где-то в глубине валит басовитый бит, женский голос полушепотом говорит: «This Is Cream Soda», дальше приходят барабаны — и начинается прямолинейный хаус с четким звуком рояля и тонким женским голосом. От такой презентации, по идее, хочется отмахнуться — и больше никогда не слушать дебютный диск москвичей Cream Soda, но не выходит. Да, это действительно старомодный по нынешним меркам хаус родом из девяностых, но сделанный по правильным лекалам и лишенный лоска московских гламурных дискотек: хлесткий бит, глубокий бас, закольцованные беспроигрышные клавишные аккорды. Это музыка уютная, конформная, эскапистская, музыка прикладного характера, но в этом своем свойстве абсолютно беспроигрышная. Ее и описывать проще функциями: для машины посреди ночного города, для нагретого танцпола, для бесконечной вечеринки.

Тут еще вот какой момент. Незадолго до «Крем-соды» вышел альбом у нижегородца Scruscru, примерно такой же и о том же, еще раньше — у уфимцев «Лауд», где на подпевках оказались местные рэп-герои из тусовки Yung Russia и получился уральский Disclosure. Это не говоря об удачных попытках украинских сонграйтеров приладить русский слог к актуальному звуку. Это не говоря о том, что подобной музыкой стали заниматься люди, в принципе от этого далекие, вроде группы Videatape. С русским хаусом происходит что-то однозначно хорошее, а альбом Cream Soda — отличный тому пример. Н.О.

Альбом появился так: однажды брайтонский хаус-продюсер Леон Вайнхол проспал самолет — и остался в Вильнюсе еще на один день. Книгу под названием «Rojus» он увидел в местном центре современного искусства. В памяти засела обложка и литовское слово, которое в переводе означает «рай». «Designed To Dance» — это документальный фильм про брачные ритуалы птиц, который Леон посмотрел по National Geographic спустя пару дней. Поведение птиц, привлекающих внимание танцем, напомнило ему то, что он каждую ночь видит на танцполах клубов. Так все стало на места: клуб как символ рая на земле, незнакомые люди, которые летят сюда из темноты в поисках друг друга, альбом как дневник одной ночи на танцполе. Эмоциональный юкей-хаус с породистым грувом, который легко уживется в одной диджейской сумке с записями, скажем, Four Tet, Martyn и Jamie xx, засияет бриллиантами вроде «Paradisea» и «Beau Sovereign», разгонится до лязгающего басистого «Wahness», чтобы пройдя полный круг, свернуть обратно к свету в гедонистическом гимне «Blush» и выкатиться к духоподъемному финалу. А.Н.