— Вы недавно выпустили EP «A Fine Mess», и он звучит, как будто вы решили вернуться в 2002 год.
— Не думаю, что это возвращение к корням. Концепта у нас тоже особо никакого не было. Мы хотели просто дать аудитории немного дополнительного материала, пока мы были в мировом туре. Эти песни хорошо сочетаются друг с другом — вот и весь концепт.
— А «Marauder»? У него такой совершенно сырой, жесткий звук.
— Это очень хорошее описание альбома. Он очень минималистичный. В нем нет многослойности. Иногда ты записываешь трек, и у него пять гитарных дорожек, десять вокальных, куча овердабов. А «Marauder» близок к тому, что мы делаем на концертах и на репетициях. Дейву Фридману [продюсеру альбома] понравилась эта идея. Мы послали ему демо, и он сказал: «Вы знаете, как играть эти песни!» Он решил зафиксировать на пленке все как есть. Вот почему альбом получился таким прямолинейным и сырым.
Мы всегда записывали альбомы на магнитную пленку, мы любим аналоговый звук. В эру Pro Tools ты можешь сделать сто дублей и кучу слоев. В аналоговую эру ты делаешь четыре дубля, а для следующего вынужден что‑то стирать. Ты должен максимально аккуратно подходить к сочинению песен. Ты не можешь подкорректировать что‑то по мелочам.
— Два года назад вы отмечали 15-летие альбома «Turn on the Bright Lights». Каково было переигрывать заново первый альбом?
— Замечательно. Мы же никогда на самом деле не выкидывали песни с этого альбома из своих сет-листов. Мы всегда были готовы сыграть любую песню [с «Turn on the Bright Lights»], но не в одну ночь. [Переиграть его] было очень весело, это был настоящий праздник. И это отчасти подтолкнуло нас к работе над «Marauder».
— Говоря о «TOTBL». Есть такое ощущение ностальгии в воздухе. Все неожиданно вернулись: Grizzly Bear, Yeah Yeah Yeahs, LCD Soundsystem, вы вот переигрываете свой дебютный альбом.
— Мне кажется, что Grizzly Bear немного из другого поколения. И мне кажется, что все зависит от того, как посмотреть. Если взглянуть на инди-рок нулевых, то сейчас есть какое‑то ощущение ностальгии. Если посмотреть на рэп нулевых, то нет. Все зависит от вашего взгляда. Мне кажется, что все движется циклами, что‑то входит в моду, что‑то выходит из моды. Возможно, сейчас начнется возрождение инди-рока.
— Говоря о рэпе, теперь он в чартах, а рок по факту не интересен новому поколению. Вам как кажется?
— Я думаю, что рэп популярен последние 15 лет. Но мне кажется, что молодежи нужна разная музыка. Люди, в конце концов, до сих пор слушают The Cure. А некоторые до сих пор слушают Pink Floyd и The Beatles. Они уже история, но при этом они до сих пор свежий и нужный материал для кого‑то. Инди-рок — идеальная музыка для концертов. Сейчас дети делают биты при помощи компьютеров и смартфонов, и это замечательно, но у гитарной музыки всегда был и будет особый шарм.
— Кто из новых рок-исполнителей вам сейчас кажется интересным?
— Slaves… Есть такая русская (на самом деле минская. — Прим. ред.) группа Super Besse. Знаете их?
— Конечно.
— Но в целом я больше слушаю рэп-музыку… Ну Tame Impala хороши.
— В 2010 году вы из квартета превратились в трио [из группы ушел басист Карлос Ди (Денглер)]. Как это повлияло на процесс сочинения песен и вообще на процессы внутри группы?
— Это были большие перемены. Мы потеряли очень важного члена группы. Я начал играть на басу, это было важное испытание, приключение для меня. Я совершенно по-другому стал воспринимать процесс сочинения музыки. Теперь мы совсем другая группа, у нас другая химия между нами. И, мне кажется, это замечательно: мы переизобрели себя. И у нас было много замечательных моментов. Но в любом случае я должен отдать должное Карлосу, он замечательный музыкант.
— Вы же читали книгу «Meet Me in the Bathroom» Элизабет Гудман про историю нью-йоркского инди начала нулевых?
— Не читал, потому что тяжело читать то, что ты сказал, на бумаге. Это как ты слушаешь свой голос на диктофоне и думаешь: «Нет, я так не могу звучать». Но авторка моя подруга, она очень талантлива, и она лучший кандидат на написание подобной книги.
— Я к чему спросил. Вы там рассказываете, как в 2004 году обнаружили свой еще не выпущенный альбом «Antics» выложенным в интернете…
— Мне кажется, что корпорации снова взяли контроль над музыкой. Индустрия, может, поняла, что людям на самом деле нужно. Я не думаю, что пиратство сделало людей злее, скорее это был более простой способ потребления музыки, узнавания чего‑то нового. Сейчас баланс восстановился: стриминг-сервисы превратились в магазины пластинок, где есть практически все. А мы получаем роялти. Это замечательно.
— Есть такая точка зрения: мол, за последние девять лет Interpol сильно изменились, и не в лучшую сторону. Стали проще, стали скучнее. Вон, Pitchfork ставит вам 5.6 за последний EP.
— Они не поддерживают нас со времен «Antics», они ненавидят все [что мы делаем]. Последнее, что мы делали с Карлосом, было очень сложными, экзотическими по звуку работами. Мне кажется, после его ухода мы поменяли наш креативный процесс. Мне кажется, мы сделали много разного. Мне нравится делать музыку, мне кажется, вообще не важно, что Pitchfork думает о нашей музыке.
Interpol выступят 10 июня в Москве (Adrenaline Stadium).
