«Мы заверили через Роскомнадзор все текста»: интервью с группой «Френдзона»

У участников группы «Френдзона» есть настоящие имена, однако в разговоре с «Афишей» они предложили ограничиться только псевдонимами.

— Откуда вообще взялась «Френдзона»?

Кроки Бой: Я знал Мэйби несколько лет к моменту создания группы. С Мэйком мы познакомились в интернете. Я просто услышал демку его и понял, как офигенно поет чувак.

— (Мэйк Лаву.) А чего ты пел?

Мэйк Лав: Какие‑то свои песни записывал. Я их в «ВКонтакте» выкладывал у себя на стене.

КБ: Я услышал — там какой‑то конкурс был, и подумал, как же он круто поет. Законнектился с ним, позвал его там на какие‑то свои старые песенки спеть припевы, начали с ним хорошо общаться. В какой‑то момент у нас коллегиально написалась очень странная песня, которая в мое творчество никак не вписывалась. Она в итоге единственная из написанных не вошла на первый альбом.

— Почему?

КБ: Ну она показалась в целом слабее всех остальных прям на голову. В общем, что это будет, никто не понимал, мы просто такие: «Это то, что должно быть». Мы сидели, по интернету общались с Мэйком, и буквально через час после того, как записали демку, решили: «Все, делаем альбом».

— Это когда было примерно?

МЛ: Конец августа 2017 года. Первый альбом в целом около полугода делался.

КБ: Мы все очень сильно загорелись этим делом. Мы поняли, что должны сделать полностью релиз. Название, никнеймы — все это уже потом додумывалось. Мы подумали, что, может, это надо завернуть в какой‑то типа мир не живых людей, исполнителей. Мы хотели сделать из этого, грубо говоря, мультик, целую вселенную. Там можно было очень хорошо развернуться, и все эти идеи захлестывали нас с каждым днем. У меня был знакомый из Иваново, дизайнер, я попросил его сделать для нас арты и накидывать нам. Так появилась рисовка, название, никнеймы.

— Образы, которые вы создали для всего этого, насколько они совпадают с тем, что есть в реальной жизни?

Мэйби Бэйби: Мне кажется, только возраст не совпадает. А в принципе… Ну, например, персонаж Мэйби и все, что я пою, — это я и есть. Я люблю кей-поп, я пою про кей-поп.

— Когда пришел первый хайп? Когда поняли, что это все не зря?

МЛ: Я понял это сразу, как появилась первая запись.

КБ: Мы бы не стали так сильно гореть и придумывать кучу сумасшедшего дерьма, если бы не понимали, к чему это все ведет. Короче, первый трек мы выпустили. Там было не так много фидбэка: мы, по-моему, тысячу людей в паблике собрали. А потом уже выпустили альбом. И вот он собрал полторы тысячи репостов.

— Тут я не могу не обратиться к нашему тексту про «Френдзону». Какую роль в раскрутке группы сыграли «Рифмы и панчи»? Ваша версия.

КБ: Короче, Мишу [Паньшина, создателя «Рифм и панчей»] я знал задолго до «Френдзоны». У нас с ним складывались дружеские нормальные отношения. В плане [моего, как Галата], творчества — он никогда не поддерживал его, и у нас по этому поводу не было какого‑то явного коннекта. Я боялся ему рассказывать про [«Френдзону»]. Два человека знали о том, что мы делаем.

Когда уже вышел альбом, мне написал Миша и спросил: «Это ты?» Вы можете хоть сейчас посмотреть на дату выхода альбома и дату его публикации в «Рифмах и панчах». Там прошло две с чем‑то недели (проверили, это так. — Прим. ред.). И уже потом Миша предложил помощь по концертам и дистрибуции. В общем, по тому, чем мы сами не можем заниматься.

— То есть это официальная инфа, что «Рифмы и панчи» помогали вам с концертами.

КБ: С концертами, с дистрибуцией. Просто там [в тексте «Афиши»] это подавалось, как [то, что Паньшин — это] продюсер, который нас раскручивал. А мне с моим странным чувством юмора и ребятам с их странным чувством юмора показалось очень смешным придумать, что у нас продюсер — кот.

— Кстати, чей кот в ролике «Афиши Видео»?

КБ: Мэйби.

Валера Диджейкин: Она еще до «Френдзоны» называла всех котов Кисеш, а всех собак Писеш. Вот и получился Кисеш-Писеш.

КБ: Короче, такие шутки юмора. У всех в «ВКонтакте» там продюсеры всякие, а у нас будет кот. Мы решили, что это очень забавно. Дети в интернете начали реально думать, что за котом сидим не мы по очереди, а какой‑то продюсер, который нас раскручивает: Миша Паньшин, или Jubilee (рэпер и друг Галата, то есть Кроки Боя. — Прим. ред.), или еще кто‑то. Но нет, это был просто кот, а Миша со своим агентством нам помогал с тем, с чем он помогает всем артистам: концерты, дистрибуция.

— В итоге вы встали — из‑за концертов, собственно, точнее, из‑за того, что их отменяли, в один ряд с Хаски и Ic3peak, хотя, насколько я понимаю, вы не особо в нашу общественно-политическую жизнь вовлечены.

КБ: Мне кажется, тут стоит уделить внимание тому, что Хаски и Ic3peak получают некоторое удовольствие от внимания, а мы — наоборот. Мы недовольны тем, что на нас свалилось все это, и мы только страдали от этого.

МБ: Мы не отрицаем того, что, конечно же, фидбэк произошел. Аудитория массовая обратила на нас внимание, но стоит сконцентрировать внимание на том, что эта аудитория не наша целевая аудитория.

— Ну это в основном как раз мои ровесники (автору 30 лет. — Прим. ред.), наверное.

КБ: Да, они вряд ли пойдут на концерт «Френдзоны». Массмедиа нас заметили: ну, клево, но мы, конечно, больше переживали, чем радовались. Мы хотели давать концерты для фанов, а не вот это все внимание. Мы сидели в номере, включали телек, и там про нас по «России 1» сюжет показывают, мы не хотели этого.

МБ: Мы сначала испугались.

— А чего испугались, боялись, что за вами придут?

МЛ: Не, ну было прикольно, когда по телеку показали.

— (Мэйк Лаву.) Такое ощущение, что ты хочешь хайпа прямо со всех сторон!

МЛ: Не, ну забавно.

— Родители-то чего сказали, когда вас по телеку показали?

МБ: Мне папа позвонил и говорит: «Мне сказали, что ты несовершеннолетняя и пропагандируешь наркотики и лесбиянство». (Все смеются.) Я такая: ну типа… да.

ВД: Мы уже выяснили потом, что происходило так. Куча мамаш писала заявление в прокуратуру, а они обязаны были отреагировать. Они [сотрудники прокуратуры] боялись того, что это слишком большой резонанс. Они звонили в клубы и говорили: «Не советуем проводить этот концерт». Клубы тоже боялись, в итоге нам негде было проводить концерты. То есть тупо ты приезжаешь в город, и все клубы тебе отказывают, потому что им посоветовали не проводить концерт. Вот так это происходило. В итоге мы к этому туру заверили через Роскомнадзор все текста, убрали какие‑то подозрительные строчки, мы их просто не поем на сцене.

— То есть такая самоцензура получилась?

ВД: Ну не то что самоцензура. У нас слушатели прекрасно знают тексты песен. Мы пропускаем строчку — весь зал орет. Самоцензура была бы, если бы мы заменяли эти строчки. Сейчас до нас не докопаться. У нас все бумаги без сучка и задоринки. У нас [на один из последних концертов] пришла прокуратура, погрустила десять минут и ушла. И сколько бы мамаши ни писали заявления сейчас, уже никак не прикопаться. А тогда мы были просто неподготовленные и просто не думали, что такое может случиться.

КБ: У нас, конечно же, главная реакция пошла на «Бутылочку».

МБ: Причем они не могли толком озвучить это.

КБ: Нам предъявляли за строчки в духе «Папа не звони, я сейчас занята». Типа это призыв к беспризорничеству.

— Теперь вы будете осторожнее в сочинении текстов. Или нет?

ВД: Не-не. Мы уже сто раз это обсудили и решили. Сейчас песни пишутся, на самом деле, еще жестче. Мы решили не цензурировать себя ни в коем случае.

КБ: Короче, что бы там ни было, это не должно влиять на творчество. Если это нам нравится, если мы хотим [песню] сделать — мы ее сделаем, пусть она будет хоть про теракт. Но мы не собираемся жестить намеренно: мол, ах так, про бен Ладена напишу…

— А что скажете по поводу того, что якобы за вас поют не те люди?

МБ: Мне до сих пор иногда под фотографиями пишут: мол, вы опять поменяли Мэйби Бэйби. Я думаю: «Господи!»

КБ: Ну сейчас эта тема уже неактуальна.

МБ: Это больше дети пишут, которые насмотрелись видосов. Им кажется, что я постоянно разная.

— А деньги на раскрутку у вас откуда были?

МЛ: Мы понимали изначально, что нельзя просто выложить альбом на стену и он раскрутится. Мы подкопили денег. Весь год, в течение которого делался альбом, мы копили по копеечкам…

КБ: Я баттлился, деньги с баттлов платили, я откладывал их… Мэйби вот в кей-попе танцевала, и от нее тоже какие‑то копеечки были, Мэйк работал.

МЛ: На .......... [нищебродских] работах. Мы делали альбом, у нас была цель скопить столько‑то денег, — накопили.

КБ: Причем мы их не потратили до конца. Мы скопили, по-моему, около 150 тыс. рублей, но даже половины не потратили.

МЛ: Мы еще покупали рекламу во всяких пабликах там, за пару тысяч.

КБ: А люди думали, что за нами стоит продюсер с баблом. Типа, раз какая‑то реклама, даже минимальная, идет, то кто‑то это раскручивает.

МЛ: В общем, мы скинулись и уже поняли, что смысла дальше вкладывать нет, уже процесс запущен. И очень обидно, когда нам говорят: мол, раз минимальная реклама есть, значит в вас вкладывают продюсеры.

— То есть это исключительно ваши накопления.

КБ: Да, да-да.

— Кто у вас сейчас выступает основным сонграйтером в группе?

КБ: Можно сказать, что я, но не все висит только на мне. Я бы не смог этого всего написать без других.

— Музыку ты тоже пишешь?

КБ: Нет. Музыку пишет Валера. Текстам я придаю форму, придумываем идеи вместе. Где‑то ребята придумывают мелодии, где‑то я. Но в целом мы все [делаем] коллегиально. И без любой частицы во «Френдзоне» все равно не получилось бы сделать песню.

— Кей-поп, насколько сильно он повлиял на это все?

МБ: Ну насколько именно на музыку повлияло — не знаю, наверное, на тематику музыки только, и все. Ну вот в предпоследнем клипе мы танцуем, как в кей-поп-видео. Я слушаю только кей-поп. Только его. Ну, может, какая‑то песня, английская, русская, услышится, понравится — окей. Но так в принципе я слежу только за корейским.

— Как тебе последний альбом BTS?

МБ: Очень клевый. Я слушаю их с 2013 года. С их дебюта. Тогда у них был такой типа хип-хоп. Не знаю, как именно они на наше творчество повлияли, но, может, на визуализацию?

— Потому что они же тоже образы себе всегда придумывают, имидж специальный себе продумывают.

МБ: Там типа агентства есть…

— Ну да, и культ, и им всем говорят, как себя вести.

МБ: Не, насчет как себя вести — не скажу, что они типа притворяются, создают себе какие‑то образы, персонажей. У них куча всяких шоу есть, где они, ну, показывают себя реальных, настоящих. А в клипах — да, у них все слишком ярко, крупно.

— Про клипы еще хочу спросить. Они ж по факту выстраиваются в одну историю, да?

МЛ: Да, но она не по порядку.

КБ: Вот в «Последнем экзамене» будут флешбэки, которые были до основной сюжетной линии, и завершающая часть истории.

— По сюжету что за чем идет?

МЛ: Нам бы очень хотелось, чтоб это слушатели делали. Не хочется так об этом говорить. Самое плохое творчество — то, которое надо разжевывать. Типа когда тебе приходится объяснять — хуже не придумать. Как анекдот.

— Два сольника уже есть. Когда остальные?

КБ: Я себе сольник писать не буду. Во-первых, потому что я собираюсь себе как Галат музыку писать в будущем. Это отдушина. Писать сольник именно для Кроки Боя, мне кажется, бессмысленно, потому что это прямо рэп-рэп, и какие‑то прям инновационные штуки там не придумать.

ВД: У меня, скорее всего, в будущем будет релиз с ремиксами на наши треки. Планы там колоссальные, наши песни зазвучат по-другому.

— У вас практически все творчество, оно наполнено такими тегами, за которые легко зацепиться слушателю. Ну вот такое большое-большое облако тегов: Дорн, кей-поп, рэп.

МЛ: Нет, мне кажется, тут никаких намерений, это реально вкусы. Мы все очень разные.

КБ: Ты можешь прямо тыкать [в теги], и мы тебе ответим. Я могу сказать, что Мэйк обожает, например, Лил Пипа, и у нас очень сильно прослеживается его звук. Мэйби обожает кей-поп, аниме и все, что с этим связано. И в песнях это тоже прослеживается. Те же двойные рифмы, какие‑то закрученные строчки, это, конечно, от меня произрастает, от старого любителя баттл-рэпа. И в целом, конечно, это создало уникальный продукт. Я бы не сказал, что это типа гонка за трендами. Потому что не знаю ни одного артиста, который набирает популярность в гонке за трендами в основном.

— Подождите-подождите, а как же группа «Завтра брошу», например?

МЛ: Оставим их на их совести. Я бы не сказал, что эти люди далеко пойдут и будут собирать много людей.

— Вот по поводу, собственно, гонки за трендами после вас и после «Пошлой Молли» появилась какая‑то туча групп, которая занимается примерно тем же самым и эксплуатирует те же самые образы — ну не совсем ваши, но все же.

КБ: Подпишись на паблик «Френдзоны», и тебе будет сто раз в день приходить реклама типа: «Слушаешь «Френдзону»? Тогда тебе понравится и эта группа!»

МБ: «Слушаешь «Френдзону?» И там наш арт какой‑нибудь.

КБ: Да, и там один в один песни. Короче, мне кажется, что у нас, помимо пестрой и яркой обложки, еще скрывается много каких‑то потаенных смыслов, потаенный микромир, в котором мелочи создают в целом кучу продуманных вещей. А эти все группы не хайпуют и не понимают, почему у них не получается.

При этом у нас уже есть большое количество фанов, которые не слушают «Пошлую Молли», например. Но слушают, например, кей-поп.

— Самый классный подгон от фанатов какой вам был?

МБ: Когда мы осенью ездили в тур, у меня после него, наверное, пять огромных пакетов с подарками. Там были и всякие вкусняшки, и игрушек было полно. Самые клевые игрушки, которые мне дарили? Ну вот они вручную делают игрушки Мэйби. У меня даже есть игрушка Барби Мэйби Бэйби — в костюмчике, с синими волосами, это очень клево.

— А остальным подгоняли чего‑нибудь?

ВД: Хлеб и квас ручной.

МЛ: Да, организатор как‑то квас подогнал.

КБ: Это был определенно лучший подарок.

МБ: Очень вкусный.

— Мэйк Лав, твой образ, он очень сильно совпадает с теми эмо-боями, которые были в 2008 году, ты сам подобную музыку слушал?

МЛ: Я слушал всякое, и такое тоже. Например, я слушал «Марракеш».

— Знаю, конечно, да. Благодаря саундтреку к GTA IV их все знают.

МЛ: Ну я их, кстати, знал не благодаря этому. Короче, для меня вот это группа, которая, к сожалению, не стала суперизвестной, хотя вот очень должна была. Ну слушал я, да, всякую музыку, и такую тоже. Так что вот так. Похож я на свой образ? Самый застенчивый?

МБ: Вообще, когда я с ним только познакомилась, он всегда молчал. Мы вообще не разговаривали. Сказал: «Привет, я Мэйк», познакомились — и все, молчит.

— По поводу образов: мне в этом смысле, конечно, очень диссонирует образ Галата и Кроки Боя.

КБ: Жизнь и творчество иногда диссонируют. Я вырос и таким, и таким. Во мне много личностей. Мне кажется, что я и в жизни такой, просто на баттлах не похвалишь людей, не покажешь себя с хорошей стороны, хотя я пытался. Мне кажется, что я очень добрый человек, и у меня даже, можно сказать, есть чувствительные части, которые диссонируют как раз-таки что с Галатом, что с Кроки Боем.

— А что за чувствительная часть?

КБ: Ну не знаю. Котов люблю. До изнеможения люблю котов. Еще тронуло меня на концерте, например, когда увидел такое количество людей, подумал, сколько я к этому шел, и чуть не разревелся, чего скрывать. Такой я чувствительный чувак в жизни.

МБ: Было 2000 человек.

КБ: Да. Для нас это, конечно, что‑то сумасшедшее спустя год творчества. А следующие концерты обещают быть еще больше. Вот. Меня, конечно, это … [очень] тронуло.

— Не боишься, что потом тебе еще на баттлах предъявят за Кроки Боя, если ты вернешься к ним?

КБ: Да баттл-рэп мертв! Кто мне предъявит? А если и предъявят — об этом узнают два человека! Я, конечно, люблю и любил баттл-рэп всей душой, до того как он еще ну хоть какую‑то популярность [набрал]. Вот у нас с Мэйби похоже: она обожала кей-поп, когда об этом знали два человека, я обожал баттл-рэп, когда это было чем‑то позорным и непопулярным. А так, ну пусть предъявляют, я уже слишком устойчивый.

МБ: С одной стороны, предъявляют, а с другой стороны, 2000 человек на концерте.

КБ: Пусть приходят на концерт и там предъявляют из зала, а я послушаю.

— Валера, а вот ты, например, чем ты до «Френдзоны» занимался?

ДВ: Я реально пишу биты уже очень-очень давно, лет восемь. Серьезно-серьезно, чтобы сидеть с утра до вечера писать, что‑то такое, чтобы пригодилось кому‑то, — может быть, два года назад, три года назад.

— То есть ты еще работаешь битмейкером?

ДВ: Ну нельзя сказать, что работаю. Я пишу то, что мне нравится писать. А люди уже хотят — покупают, не хотят — не покупают. А так чтобы целенаправленно писать, чтобы продавать, — я этого не делал.

— Мэйби, а ты кем была до, собственно, «Френдзоны»? Пела где‑то?

МБ: Нет, я никогда не пела. Ну я пела в хоре, в музыкальную школу когда ходила, и потом и все. Нет, ну типа так я не пела никогда, это вообще со мной история, мне кажется, такая случайная вышла неожиданно.

— Голова не кружится от этого всего?

МБ: Ну как объяснить… Мне кажется, я человек, который никогда не зазвездится, например. Я понимаю, что я популярна только на концертах. А так я живу обычной жизнью, ничего не изменилось. Когда первый раз выступали на фестивале прошлым летом, я вышла, у меня все трясется. Я пою песни — у меня трясется голос. Было ужасно страшно, и только через две песни я вроде успокоилась, смогла нормально петь. Спустя год мы вышли в Москве, и у меня то же чувство, мандраж, что очень много людей, и это было… Это, конечно, очень круто, очень приятно, и я надеюсь, что дальше все будет еще круче. И такая жизнь мне очень нравится, я благодарна.

— Мэйк, а у тебя чего было до этого всего?

МЛ: Ну, в школе у меня была группа. Прям такая классическая школьная группа. Мы были единственной группой в школе, играли на Новый год, на всяких праздниках. Я играл на гитаре и был солистом. Тогда был бум «Нервов», мы играли все их песни практически, все подпевали, было очень крутое время. Ну и как бы всегда мечтал продолжить заниматься музыкой. Потом переехал в Питер и записывал просто песни, выкладывал их. Вот так познакомились с Вовой [Кроки Боем].

— Получается, что для вас сейчас «Френдзона» — основная работа. То есть вы больше нигде не трудитесь, и по факту…

КБ: В плане заработка — да. Ну, никто не трудится, нет такого, как на работе. Вообще ты пришел, поработал, ушел. Ну, то, к чему — не знаю как ребята, но я шел [к этому] всю жизнь. Заниматься любимым делом, получать за это деньги. Сейчас, конечно, не то что мы себе остров покупаем, но не нуждаемся в деньгах сейчас. Хватает денег.

— Вот вы продумываете сценарий взаимоотношений героев, вот этого всего, у вас же по факту все это отдельный-отдельный концепт, и уже после этого рождаются тексты песен, я правильно понимаю?

КБ: Сначала рождается идея. Идея трека, если речь о песнях. Некоторые треки писались месяцами. А «Бутылочка», например, когда родилась идея, записался, кажется, за полчаса. А так ты можешь неделю лежать на кровати и на восьмой день тебя щелкнет, и ты напишешь песню за минуту. Коллегиально уже все обсуждается, придумывается и докручивается. Мы делаем огромный упор на сюжет, на сценарий и на идею. Мы всегда паримся как и о звучании, о хитовости, так и о наполнении.

— То есть вы паритесь о хитовости. Сразу задумываетесь, чтобы это был хит.

КБ: Ну мы задумываемся о том, чтобы это круто звучало. Странно не задумываться, если ты делаешь музыку.

— Почему бы и нет. Можно делать просто хорошую музыку, не думая о том, будет ли ей подпевать весь зал?

КБ: Ну речь не о том, будет ли ей подпевать весь зал. Если не задумываться, ты напишешь второсортную мелодию, которая уже где‑то была, на второсортный бит, который уже где‑то был.

— Хотел бы спросить про ролик «Афиши Видео». Почему Кроки Бой все время читал книгу? Что это вообще было?

КБ: Тогда уже до абсурда дошло обсуждение в интернете о том, что Кроки — это Галат, мы все это понимали, ну и решили попранчить, подкинуть дров в огонь, чтобы эту тему еще больше обсуждали. Так что я вышел и молчал.

МБ: Нам показалось, что это очень смешно, если он будет сидеть и делать какие‑то странные вещи.

КБ: Вместо того чтобы выходить и говорить: «Да, я Галат», мы такие: «Да, я молчу и делаю всякую херню, смотрите на меня полчаса». Это забавно.

— О вас же есть куча всяких расследовательских видео на ютьюбе. Типа кто поет в группе, кто за ней стоит. Вы их смотрите?

МБ: Только в самом начале карьеры, сейчас уже нет. Когда были анонимами, ну нам было типа забавно, интересно.

КБ: Бывает, когда они слишком далеко заходят. Это очень странно. Из пальца высасывается какая‑то сумасшедшая движуха. Есть чувак один, не помню его имени, он, по-моему, расследования три на своем канале выпустил. Было так: он выпускает расследование, проходит время, все понимают, что там чушь, что там никакая не Эмелевская (ходили слухи, что за Мэйби Бэйби поет рэпер Маша Эмелевская. — Прим. ред.), не продюсеры, — и он выпускает второе расследование, где говорит: «Да, я там ошибся, но я раскопал новое». И вот таких [видео] штуки три типа. И это, конечно, в плане буста клево. Cпасибо, конечно, что они этим занимались. Это привлекало к нам внимание как к никому другому.

— Я так понимаю, до деанонимизации вам еще далеко. Ну такой, окончательной и бесповоротной. Нет опасений, что вот когда вы себя окончательно раскроете, весь флер загадочности спадет и будет скучно?

МБ: Мне кажется, наоборот.

КБ: Опасения, конечно же, есть. Даже есть опасения, что то, что мы сейчас с тобой говорим, — это типа лишняя публичная движуха. Но все решают песни. Если мы напишем гениальные песни, а мы этим примерно сейчас занимаемся вовсю, и мы поймем, что хоть мы сейчас все побреемся налысо, оденемся…

МБ: …как Мэйби Бэйби, только…

КБ: …в телепузиков и пойдем там гонять фашистов по Питеру и снимать про это клипы…

ДВ: Мне нравится эта идея, зафиксируй…

КБ: Но будут при этом гениальные песни — все! Люди будут слушать. Потому что кем бы ты ни был, есть куча примеров, даже у максимально конченых людей на Западе, ну по мнению общественности, которые там насиловали детей или занимались всякими вещами, но у них песни гениальные. И ты как музыкант в этом их не упрекнешь ни в коем случае.

— Есть ли конец у проекта «Френдзона», видите ли вы его?

КБ: Конец есть у всего. Кроме Мэйби… азазаааа…

— Окей. То есть вы пока еще не видите какого‑то сворачивания, окончания проекта?

МЛ: Это группа, мы живые люди, мы занимаемся музыкой, мы занимаемся всем, что относится к музыке.

КБ: И каждый из нас делает то, что он умеет делать, а не то, что тебе говорят.

ВД: Все это — творчество! Не надо называть это проектом. Проект — это…

— В слове «проект» нет ничего плохого. Проект могут делать и сами индивидуумы.

КБ: В нашем случае слову «проект» придали негативную окраску. Поэтому нам это не особо приятно.