Чем была Red Bull Music Academy для музыкантов и почему нам будет ее не хватать

Международная музыкальная резиденция для артистов, продюсеров и диджеев, которую спонсировала компания Red Bull, а музыкальной и организационной частью занималась компания Yadastar из Кельна. Творческая резиденция — это что‑то похожее на детский лагерь для взрослых: участники собираются в одном месте, вместе живут, занимаются творчеством и делают совместные проекты.

Помимо творческой резиденции, RBMA — это еще и огромный архив видеолекций от известных продюсеров, звукорежиссеров и музыкантов: все эти лекции проходили вживую во время резиденции. Еще это круглосуточное радио Red Bull Radio, фестивали Red Bull Music Festival по всему миру и серии локальных событий (эдакие мини-резиденции) — например, Bass Camp, который как‑то раз даже проходил в Санкт-Петербурге.

RBMA начала работу в 1998 году в Берлине. На тот момент бурные девяностые и эйфория, наступившие после падения Берлинской стены, уже угасали, а люди, приехавшие в Берлин за вдохновением, или уехали, или растеряли энтузиазм.

«Нам было по 23 года», — вспоминают Торстен Шмидт и Мани Амери, основатели компании Yadastar, которая в сотрудничестве с Red Bull и основала резиденцию, — и нам очень не хватало возможности учиться музыке: обмениваться опытом было трудно, все единомышленники как будто были разбросаны и растеряны по всему миру, жалкие курсы звукорежиссуры и музыкальные колледжи не давали ни грамма ценной или хоть сколько‑нибудь актуальной информации. Когда компания Red Bull спросила, какой проект они могли бы с нами сделать в музыкальной сфере, идея напрашивалась сама собой — было бы круто собрать музыкантов разных стилей и культур и дать им возможность учиться друг у друга».

Первые две академии RBMA прошли в Берлине. Начиная со второй, они стали международными. В академию приглашали известных на то время диджеев, продюсеров, звукорежиссеров — читать лекции и работать в студии с другими музыкантами. По словам Шмидта и Амери, «поначалу даже не верилось, что артисты, которых мы привыкли видеть лишь в полумраке на сцене, будут так охотно делиться своими ценными знаниями о творческом процессе, продакшене и музыкальном бизнесе».

Резиденция быстро превратилась в точку притяжения для многих начинающих музыкантов со всего света. Red Bull также устраивал серию фестивалей, мастер-классов и событий по всему миру, в которых прикоснуться к RBMA могли не только 60 счастливчиков в год, но и более широкая аудитория.

Вся сила и мощь RBMA — в людях и идеях, которыми они обмениваются. Академия, конечно, помогла запустить и продвинуть карьеру многим известным нам сейчас музыкантам и диджеям — Нине Кравиц, Flying Lotus, Objekt, Pan Daijing, Palmbomen, Sevdaliza, Mujuice, Kate NV и многим другим. Участникам академия помогала найти связи, продвинуть свое творчество, выступить на крупных фестивалях (Red Bull Music Festival, Sonar), записать альбомы (студии RBMA есть в крупных мировых столицах — Лондон, Берлин, Нью-Йорк и других).

Важность была, скорее, не в продвижении — RBMA не была пиар-агентством — а в глобальном обмене опытом и музыкой. Что еще очень важно, академия помогала наладить международные контакты: как творчески — для коллабораций, так и для бизнеса — среди участников были и местные промоутеры, и владельцы лейблов, и просто люди, у которых можно попросить нужные контакты.

Это был так называемый safe space для музыкантов: место, в котором тебя ценят и уважают. Эта идея принятия музыкантом музыканта особенно ценна в России — стране, в которой некоторым до сих пор стыдно признаться в том, что они делают или пытаются делать нестандартную музыку.

60 (по 30 за каждую смену) отобранных в результате анкетирования продюсеров, музыкантов и диджеев собирались на две недели в одном из городов мира. У RBMA фактически отсутствовал порог входа как таковой. Для заполнения анкеты на участие не требовалось ни наличие тысяч поклонников, ни наличие каких‑либо релизов. На резиденцию со мной ездили те, у кого не было вообще никаких выпущенных записей. Не нужно даже было идеально знать английский — на недавней резиденции в Берлине была участница из Японии, которая заполнила анкету и общалась при помощи Google Translate.

Главное — заполнить длинную анкету из 40 листов: вопросы в ней были на самые разные, порой личные темы, и ответить нужно было абсолютно на все. Например, «Когда вы плакали последний раз и над чем?» или «Нарисуйте музыкальную вселенную и обозначьте в ней себя». Личные вопросы были важны: людям предстояло проводить почти все время друг с другом на протяжении двух недель. А еще нужно было проявить упорство: попасть в академию не всегда получалось даже со второго или третьего раза.

Участникам оплачивали дорогу, проживание, помогали с визами, обеспечивали необходимым оборудованием и, главное, учителями: в разное время это были и основатель лейбла Underground Resistance Майк Бэнкс, и Марко Пассарани, и Four Tet, и Лукреция Дальт. Они помогали разобраться с инструментами, начать записывать музыку, знакомиться, делать коллаборации и обмениваться опытом.

Это очень важное ощущение, когда о мастеринге ты узнаешь не от ноунейма на ютьюбе, а от мастеринг-инженера Бьорк. Оно придавало происходящему, с одной стороны, сакральность, с другой — понимание того, что все эти известные люди это такие же трудяги, как и ты: с чего‑то когда‑то начинали, чему-то все еще учатся. Мэнди Парнелл, например, рассказывала о том, как сведению она научилась только потому, что Бьорк ей когда‑то вместо готового проекта прислала отдельные дорожки, — прямо в студии Бьорк и пришлось учиться. А Objekt рассказывал о том, как работает над одним треком месяцами, тщательно отшлифовывая каждый звук.

В RBMA также работали музыкальные журналисты, во время резиденции музыканты знакомились с более опытными коллегами со всеми вытекающими отсюда бонусами.

Именно RBMA помогала и до сих пор помогает российской музыке пробиться наружу. Лейбл «Трип» Нины Кравиц дает дорогу новым продюсерам. Появляются новые резиденции: участница Red Bull Bass Camp — такая мини-RBMA на пару дней — Jekka основала свою программу для девушек-музыкантов «Параллельная резиденция». Выпускники RBMA также занимаются преподаванием, открывают свои музыкальные школы (DOS Андриеша Гандрабура) и курсы — например, Мария Теряева и Дмитрий Устинов (Taras 3000) занимаются образовательным проектом Studio 19, Саша Виноградова преподает импровизационно-вокальные мастер-классы.

Для меня было невероятно важно знать, что есть люди, которые заинтересованы в развитии современной музыки, которые ищут самобытных музыкантов по всему миру, собирают их, дают возможность работать на крутых инструментах, дают возможность быть тем, кем ты являешься, принимая тебя таким. Это очень ценно.

RBMA — это на самом деле великая штука, завернутая в коммерческий фантик. Но, увы, есть подозрения, что всю мощь и величие можно ощутить только оказавшись внутри. Когда люди, побывавшие там, говорят, что жизнь поделилась на «до и после», — они ни разу не приукрашивают. RBMA действительно меняет жизни после: люди бросают нелюбимые работы, уходят от нелюбимых людей, начинают верить себе и слушать себя внимательнее, меняют радикально все, решаются на что‑то, на что не могли решиться ранее, и в итоге проделывают невероятную работу над собой и растут. Это довольно болезненный процесс, кстати, но он того стоит.

Я вообще была бы совсем другим человеком, не случись со мной эта история 5 лет назад. После своей академии я ходила еще год как оглушенная, сложно было вообще понять, как быть с тем, что со мной произошло.

Так вышло, что я участвовала в трeх проектах от академии: основной — RBMA-2014 в Токио, затем экспериментальный укороченный вариант в 2016-м в Нью-Йорке Class of Its Own, и я была в академии-2018, юбилейной и, как выяснилось, финальной, но уже в качестве студийного работника.

Удивительно то, что все три раза RBMA случалась со мной в моменты, когда вокруг все рушилось, и я, по ощущениям, вот-вот уже отлетала в открытый холодный космос. Она будто бы спасала меня в самый последний момент и вытягивала из бездны, не дав в нее провалиться. Я не знаю, откуда такие совпадения, но я благодарна тому, что академия вытаскивала меня из настоящей моральной задницы целых три раза.

Академия была очень хорошим трамплином для многих музыкантов, в особенности из стран, где музиндустрия не развита. Больше всего в истории закрытия расстраивает потеря именно этой возможности. Ты мог попасть в академию, даже если у тебя три подписчика на саундклаудe, ноль на фейсбуке, и ты днем работаешь врачом-хирургом в клинике Cтамбула, а по ночам пишешь нойз (это я сейчас реальный пример привела) Это же удивительно. И это давало столько возможностей и веры в себя.

Знаете, пишу этот комментарий, и с каждой строчкой мне становится все тяжелее, потому что понимаю, что закончилась целая эпоха.
И понятно, что будет что‑то новое, и я уверена, что Торстен и Мани и вся команда «Ядастара», которая работала над академией 20 лет, придумают что‑то классное. Но, как и все простые люди, я тоже могу повздыхать и погрустить об ушедшем.

Заполнить заявку меня уговорила Нина Кравиц (благодарность). У нас тогда был совместный проект Myspacerocket. Она тогда уже выиграла путевку, но не смогла поехать. На тот момент мы были настолько против всего коммерческого, никогда бы не подумал, что бренд может создавать настолько честную и полезную штуку. Я прошел отбор, и мы поехали в Мельбурн. Также с нами поехал ныне покойный Роман Росик из Новосибирска.

Нас встретили в аэропорту и привезли в отель формата apartments. В лобби отеля встретились все музыканты. Нас никто не представлял, и все вели себя крайне скромно, шептались по парам. Я прихватил с собой немного травы и, когда мне выдали ключ, пригласил всех к себе в номер покурить. С этого момента началась славная традиция встречаться у меня в номере. Мой номер был на троих, и он был с самым большим холлом, столовой, да и номер был знаменательный — 101. Практически мы стали называть мой номер The Club 101. Каждый день после лекций, студийного времени и выступлений мы собирались в The Club 101. Я не просил, но на третий день там появились колонки, холодильник с вином и пепельницы (хотя курить в отеле было нельзя). Ходили туда все молодые и старые музыканты, приехавшие на RBMA. Даже перечислять не буду, кто там бывал и джемил. Однажды утром сел на диван, а в нем утопленным в подушки проснулся Skream. В этом номере изобретено огромное количество приемов и техник продакшена и перформанса. В одной душной комнате куча музыкальных энтузиастов — melting pot в самой жаркой точке кипения. Этот момент описывает все, что на самом деле дала нам эта поездка.

То есть у меня осталась куча эмоций, забавных, романтических, слезливых, музыкальных и полезных историй после этой поездки и выступления на Sonar, наконец. И все те проекты, которые мы делали с музыкантами оттуда, делаем до сих пор, поддерживая переписку, которая называется 101. Этот номер стал наконечником копья, того RMBA. Дружба, вдохновение, любовь и, наконец, осознание того, что ты не один и не заперт, не в изоляции, и ты чего‑то стоишь. Ничего в моей музыкальной жизни не было настолько полезного и запоминающегося, чем те две недели.

Анкету на поступление я заполнял, лежа на прохладном пляже Финского залива, и ветер всё норовил разнести страницы по песку. Возможно, такая лёгкость отношения к делу и придала дополнительных баллов удачи к моей заявке, или просто на сторонний взгляд было похоже, что мой стиль может легко сочетаться с другими, то есть теоретически я наверное был таким удобным «кубиком» для создания некой общей конструкции, материалом, который может лечь в основу интересных эклектичных треков.

Перед самым отъездом в Мадрид я встречался с Кириллом Сергеевым (Kito Jempere), который поведал мне, что две недели, ожидающие меня, будут сказкой. Сказкой они и стали, какой‑то легендой про героических молодых идальго, каждого со своими сверхспособностями, — кто‑то на свэге, как Brenmar или Full Crate, кто‑то силен был именно что в своей замкнутости и хрупкости, как Сантьяго Латорре или Ана Хельдер. В общем, сочетание несочетаемого при грамотном четком немецком менеджменте организаторов и позволяло академии все годы существовать, цвести и выдавать отличный музыкальный материал, многие из композиций с компиляций лейбла отлично звучат до сих пор, вне времени, из года в год.

Я теперь твердо знаю, что во многих городах мира у меня навеки есть бро и сис, к которым я всегда могу обратиться, и они в свою очередь ко мне тоже. Я встречался в Вене с Мартином Ригельнеггом, в Берлине был на вечеринке с участием Филиппа Thomalla, а в Петербурге выступал вместе с Om Unit и пересекался с заезжавшими Йоном-Эйриком Boska и Ясеном Disco Nutter — все упомянутые были моими коллегами по цеху с 2011 года. Сформировалась некая параллельная музыкальному истеблишменту конструкция, сообщество талантливых музыкантов, кто‑то более успешный в релизах и выступлениях, кто‑то переключился на другие дела и процессы, но оставшийся опыт навсегда остался в сердце, сплотил с международным комьюнити и позволил каждому раскрыть себя с необычайной силой.

Спустя сколько‑то лет я заезжал в Кёльн и зашёл в офис Yadastar, компании, которая собственно и занималась делами Академии и связанных с ней ивентов. Застал там Йенса, которому подарил подсолнух в горшке, и всячески раскланялся и респектанул за всё. Меня бесконечно восхищает сконцентрированность и немецкая организованность ведения дел этой компании, при этом уравновешенная иронией и отличным музыкальным вкусом. Верю, что нас ждёт ещё немало ярких событий под лейблом Red Bull и также от лица Yadastar, а случившееся разделение — лишь следствие нормального развития, а вовсе не трагедия или финал.

Мне повезло оказаться в академии, проходившей в Нью-Йорке, в 2013 году. Это не только крутая команда профессионалов, но и искренний интерес к музыкальной деятельности и ее развитию. Эксклюзивные лекции с выдающимися деятелями, незабываемые вечеринки и неожиданные коллаборации. Я рада, что такая организация была и оставила свой важный вклад. Уверена, что эти труды не пропадут.

Для меня Red Bull Academy — одна из самых ярких точек в моей жизни и очень счастливые две недели, которые изменили очень многое. Во многом, все, что я делаю дальше, очень сильно вдохновлено тем опытом, который можно описать словами: «Я узнал, что у меня есть огромная семья».

Наверное, одно из самых классных ощущений — это увидеть воочию столько разных людей, которые посвятили свою жизнь музыке, и у них горят глаза, и они верят в то, что делают, и при этом готовы поделиться этим с тобой. Атмосфера глобальной доброжелательности, уважения, интереса, сотрудничества была и остается очень отличительной чертой RBMA.

Удивительно, что в академии при ее масштабах совсем никак и никогда не чувствовалось духа коммерции, маркетинговых уловок и прочих не всегда приятных вещей. Там и возможность увидеть себя в контексте совсем другой, глобальной, перспективы, и познакомиться с людьми с совершенно другим бэкграундом, но при этом очень похожими на тебя, и узнать из первых рук тучу новых вещей, и почувствовать себя внезапно серьезным артистом, к которому относятся с уважением и интересом.

Я помню бесконечные джемы в репетиционной на старом ткацком заводе как одно из самых классных способов проводить вместе время, поэтому теперь я делаю джем-клубы. Я помню, в какой непринужденной и приятной обстановке может происходить обмен опытом и знаниями, поэтому мне захотелось заниматься образованием. Я полон абсолютной любви и благодарности ко всем людям, причастным к этому необыкновенному проекту, и хотел бы сделать все возможное, чтобы ценности RBMA транслировались и через мою деятельность тоже.

В академию я ехала с гитарой, а примерно через год сменила инструмент и рискнула полноценно заняться сольной деятельностью в новой для меня области, чему очень рада. и думаю академия частично повлияла на эти изменения.

Ещё в академии я встретила близкого по духу человека (Sapphire Slows) и после череды случайностей и снова поддержки RBMA в прошлом году у нас состоялся первый совместный концерт на фестивале ред булла в Москве. Сложно представить это событие при других обстоятельствах, Red Bull всегда поддерживал и стимулировал международные коллаборации, создавал международное музыкальное сообщество.

Архив лекций RBMA находится здесь