— Ты с Балтасинского района республики?
— Я родился и вырос в этом районе, оттуда все и пошло. Ходил в русскоязычную гимназию, у меня мама русская, по папе я татарин, но в семье мы [всегда] говорили по-русски.
— Но, как понимаю, ты русский рэп не слушаешь.
— Изначально у меня кумиры были с Запада — 50 Cent и так далее, мне нравился их стиль, как они преподносят материал. Примерно в 2008 году в район начали привозить клипы, треки на дисках. Я многое смотрел на DVD, пародировал артистов у зеркала. Клип «In Da Club» могу и сейчас пересказать.
— То есть тебе тогда было около 15 лет?
— Да, тогда я начал писать небольшие тексты, у меня уже тогда была идея, что это будет рэп.
— И музыку сам начал делать?
— Я все делаю сам. Начинал с какой‑то диджейской программы с готовыми семплами, потом меня познакомили с FL Studio, и по сей день я в ней делаю скелеты треков. Все сам колдую. Сначала писал на татарском, потом стало интересно написать на русском. Мышление у меня на русском, дома я на нем говорю. При этом русский рэп слышал только в машинах, не знаю, кто там, чего там, понаслышке только. В итоге «Мент на меня газует» я выпустил 22 февраля 2017 года.
— Как ты себя продвигал? Просто залил треки в «ВКонтакте»?
— Сначала был «Мой мир» — залил туда, люди скачивали, у кого‑то они оказались в телефонах. Помню, я катался на катке — у кого‑то заиграл мой трек, а мне [от этого] было стремно даже.
Словом, все сам загружал, не писал даже типа «давайте комменты, ставьте лайки». С «Ментом» история была такая, что кто‑то его слил без моего согласия, он попал в топ «ВКонтакте», а я его рекламировал, пока мне не сказали: «Кому‑то же [за это идут денежные отчисления], кидайте страйк».
— Сейчас у тебя есть продюсер?
— Я выступал по всяким вечеринкам в Казани, по клубам, на меня вышел Марат (Туктамышев — Прим. ред.). Увидел, что народ нормально собирается, предложил: «Давай попробуем продвигать твой проект». Постепенно пришли к тому, что подписали договор. Вкладываемся мы вдвоем — 50 на 50.
Движуха пошла недавно. «Мент» сначала назывался «Судить вы не их судьи», потом мне написали москвичи: «Давайте трек переделаем». Я пацанам так говорю: «Не надо вкладывать большие деньги». Элементарная аранжировка, студия на районе — песня сама выстрелила. Если людям интересно, то они будут слушать. Я вот сделал по приколу, 2 января 2017 года, группу [в «ВКонтакте»], сейчас в ней 133 тысячи человек (на момент выхода материала — больше 140 тыс. — Прим. ред.).
— Сам переписываешься с фанатами?
— Все сам. Общаюсь по факту. На ненужные эсэмэски не отвечаю, игнорю. Пишут всякие. Матери, к примеру, говорят: «Спасибо, сын слушает, не могли бы вы расписаться для него». Мне интересно, если я могу людей делать счастливыми.
— Кто занимался клипами? У тебя сейчас три видео на русском, в них явно виден конкретный сюжет.
— Режиссер не лез в мою деятельность, я сам все разработал: сюжет, логистику, имя, лого — все мое. Я слушаю всех, но делаю сам.
— Так какая там история?
— Сделано так, что каждый клип переходит в другой. «Мент» кончается — идет переход на «Ауфф», где меня сбивает машина, а в «Мама, вылечи» видно, что я выжил. Самый прикол, что клип не поймут, если не посмотрят все.
В процессе работы я придумал это. Сначала хотел писать так песни, когда сделал «Мента», но в итоге так получилось с клипом.
— Откуда массовка?
— Разные ребята с района, [где‑то] актеры. В «Менте» много пацанов, которые в Елабуге на актерском учатся. Они говорили спасибо, потому что просмотров много.
— В комментах пишут: «Парни посмотрят клип, возьмут автомат и пойдут убивать людей». Тебе явно много раз придется отвечать на такое.
— Правильные комментарии. Я ведь для кого‑то кумир, кто‑то на меня равняется, мол, «простой пацан смог, я тоже смогу». Я все свое фильтрую максимально.
В «Менте» я не вижу призыва к суициду, к преступлению, наркотикам. Я призываю к спорту, показываю последствия, что не нужно делать. А дальше они будут думать, что делать, как жить. При этом все там true story, нет ничего придуманного.
— Ты сам завязал с подобным?
— Это уже прожитая жизнь. Были моменты, которые я испытывал лично или видел со стороны.
— Ты положительно оцениваешь этот опыт?
— Это просто было. Вообще, у меня нет вредных привычек — ни к алкоголю, ни к кальяну. Понимаю, что меня слушает молодежь, для кого‑то я являюсь ориентиром.
— То есть может быть такой вариант, что в конце сериала герой женится?
— Возможно, не знаю пока, всякое можно придумать. Как захочу, так и сделаю. Вдруг случится такая ситуация, когда мне придется сделать хеппи-энд. А могу сделать так, что в процессе потасовки меня грохнут. Я отталкиваюсь от того, что происходит в жизни. Вдруг я заболею и не смогу снимать клипы, тогда сделаю так, что у него, у героя, все хорошо — или он ушел в неизвестность. Много вариантов.
— Раньше ты активно играл по районам республики в местных ДК.
— Мне люди организовали концерты. Они же видели, что у нас районах слушают. Это не сложно было — и не легко. Сейчас я потому и нашел продюсера, чтобы не заниматься документацией, организацией. Я отвечаю только за творчество, а за афиши, встречи отвечают люди. Они могут что‑то сказать про творчество, но я буду держаться своей линии. Я же вижу, что мои песни попадают в топ. Значит, я нашел свою колею.
— Сколько у тебя русских треков? Их же не хватит для полного концерта.
— Шесть–восемь. [На концертах] люди просят на бис. Также я показываю свой родной язык. Говорю типа: «Вы слышали китайский рэп? а татарский?» — «Давай, прикольно!» Ну вот они слушают.
— Я читал в интервью, что в этот момент сходу к тебе меняется отношение?
— Я выхожу с русскими треками — девочки плачут. Начинаю читать по-татарски — тот же человек стоит на сцене, но на меня смотрят, как на индейца. Сразу другое мнение. Мы выходим из положения: я пою песни, потом говорю, давайте сделаем паузу, а потом читаю снова. Люди идут на концерт ради нескольких песен. Кричат, чтобы я еще раз их спел.
— На разных языках и треки по-разному звучат.
— Я люблю экспериментировать. Вот следующий будет похож на реггей. Тут предела совершенству нет. Я же вижу, что людям нравится, вижу по статистике. И я понимаю, что в татарском достиг потолка. Аудитория у русского языка гораздо больше. Дело даже не в этом… Мне просто приятно, когда люди поют со мной.
— Ты сказал, что достиг потолка в татарском шоу-бизнесе, будешь писать на татарском дальше?
— Я не завяжу. Если захочу — напишу. Я ведь не загружен на сто процентов. Я вижу разницы между татарским и русским — от русского больше плюсов. Татарский я буду делать на отдыхе. Вообще, есть идея спеть, в школе я пел. Достигнуть уровня на русской эстраде и с этим статусом спеть на татарском — такой резонанс будет! Буду пробовать. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
— Будешь перебираться в Москву?
— Мне бы еще в Казань перебраться.
— Ты начал что‑то слушать из русского в итоге?
— Мне многие пишут: «Давай фит, давай фит». Я говорю «нет», потому что с фитом я не смогу с ним выступать. Мне нужно больше русских треков. Фит с кем‑то — это затраченное время. А я езжу по городам и не хочу тратить силы впустую.
— Перемещаешься много, успеваешь ли сочинять?
— Я так выстроил график, что езжу, потом отдыхаю. Вот я летел из Москвы, написал текст.
— В песнях у тебя много обращения к маме. Она слушает?
— Да, нормально реагирует. Вначале говорила: «Сынок, осторожно, такая тематика».
— То есть мама в курсе, откуда в твоих треках такие темы?
— Догадывалась, но прямо не говорила. Понимала, наверное, с кем общаюсь, видела, что возвращаюсь домой побитым. Каждый нормальный пацан через это проходит, мы в России живем.
— Предполагаешь ли ты, что жизнь у тебя поменяется и тексты тоже?
— Да, они идут от образа жизни. Если вокруг не будет пацанов, как я буду вдохновляться? Ну напишу три–четыре песни, как было раньше, а потом как?
— Будешь писать про детей и семью?
— Наверное.
— На самом деле — поменялась жизнь?
— Раньше такой суеты не было, но, вроде, ничего не поменялось. Знаменитым я себя не считаю. Живу на районе, хожу в магазин.
— Где живешь?
— Сейчас все больше в Казани, остаюсь у друзей и так далее.
— У тебя ведь есть какой‑то бизнес, он как?
— Под контролем, на районе, я там не особо загружен. Это мойка и шиномонтаж — давний семейный бизнес.
— Глава твоего сельского поселения уже приходил общаться?
— Нет. Все там уже слышали, наверное, но для них я местный, нет ажиотажа. Кто‑то радуется, кто‑то завидует. А я буду заниматься тем, что мне нравится.
1 марта Нурминский выступит с концертом в Москве.