Centr, Primal Scream, «НОМ», Thomas Mrvz и другие

Десятилетней давности успех группы Centr был выбором протестного электората. Серега после «Черного бумера», Лигалайз с «Будущими мамами», Тимати и «В клубе» — так с точки зрения MTV и «Муз-ТВ» выглядел хип-хоп тех дней. Противопоставив клубному глянцу новости с московских улиц, изложенные неприхотливо, но достоверно, Centr превратился в главного героя жанра и совершил то, что внутри сцены называли рэп-революцией. Самые большие площадки собирали именно они, а нынешний практически народный артиста Баста на тот момент в каком-то смысле оказался у них на подпевках — то есть исполнял припев в программном хите. Кстати, на альбоме-реюнионе «Система» эта роль — припев в наиболее форматном треке альбома — доверена группе AʼStudio, что тоже характеризует произошедшие за десять лет перемены.

Одна из старых песен группы Centr называлась «Легко ли быть молодым». Собственно, об этом были все их треки. Сегодня на эту тему высказываются, что естественно, совсем другие люди — и общее ощущение таково, что жить им очень даже легко. В жанре возобладал гедонистический и расслабленный взгляд на жизнь, которому нынешний Centr, как и десять лет назад, предлагает собственную напряженную альтернативу. Но она уже не выглядит такой освежающе новой — напротив, кажется приветом из прошлого. Centr и в молодости были группой про «а помнишь было время?». Теперь же их ностальгическая волна выглядит еще и оправданной возрастом. И прежде бывшие новаторами поневоле, сегодня они не пытаются скрыть консерватизма. И даже перестроив звук на более актуальный лад, в первую очередь обращаются к уже существующей аудитории. Нет сомнений, что Centr довольно продолжительное время будет качать машины и большие залы, но новой рэп-революции стоит ждать от кого-то другого. А.Н.

Шотландцы Primal Scream всеми силами стараются избежать превращения в ностальгический аттракцион, как это случилось, скажем, с их ровесниками Happy Mondays. И им пока, к счастью, это удается.

На «Chaosmosis» Бобби Гиллеспи и компания не стали размениваться по мелочам и играют все и сразу. Здесь есть и страстный ритм-н-блюз с саксофоном, и мощный дэнс-поп со Скай Феррейрой на подпевках, и «новая волна», и наглый электророк в компании Haim. Под этим лоскутным одеялом кроется самая личная и печальная лирика за карьеру группы: Гиллеспи отчаянно поет про разбитое сердце, больную душу и антидепрессанты, которые не помогают. Все это — с привычной для него томной страстью и наглостью.

От Primal Scream последние пятнадцать лет все время хотелось отмахнуться: Гиллеспи то играл в кантри, то вспоминал молодость, то записывал монструозные альбомы на двадцать с лишним треков. Но вот не выходит: Primal Scream на поверку оказались самой живой боевой единицей британского (окей, шотландского) рока, абсолютно не соответствующей своему возрасту. Гиллеспи, которому уже за пятьдесят, продолжает выглядеть и петь как будто ему тридцать: нервно, неровно, нагло, сексуально. Н.О.

Дебютный альбом уфимского певца, входящего в одну с Pharaoh тусовку Yungrussia, с ходу, с первых четырех строчек отсылает вас сразу и к «Гарри Поттеру», и к Гаю Ричи, и к Мохаммеду Али. Дальше все будет так же: аннотации и метафоры на основе поп-культуры градом падают на слушателя под аккомпанемент замороженного Rʼn'B. Это не поверхностное образование, это вполне современное хаотичное миропонимание, в рамках которого герои манги соседствуют с группой Queen, звонок маме понимается как очистка кармы, а начитанность не менее важна, чем марки одежды (или наоборот). Все это может показаться наивным, но не кажется — а чрезмерная откровенность и повышенная чуткость к собственным чувствам стали неотъемлемым признаком Rʼn'B, каким его понимают в последние лет пять. В интернете пишут, что Yungrussia — это местные Odd Future, а Mraz, соответственно, — местный Фрэнк Оушен. Дружба с рэперами довела его до строчек вроде «безумная сука достала неистовый блант» и песен про секс втроем, но за всей мизогинией слышно хорошего человека, порядочного парня. С этим можно ошибаться, но то, что он совсем нерядовой мелодист, очевидно. Р.М.

Музыкант Ital Tek (теги: дабстеп, джук, глитч, IDM), который выпускается на впередсмотрящем электронном лейбле Planet Mu без малого десять лет — столько же, сколько и вообще пишет музыку, — решил в полном смысле вернуть себе свой 2007-й. То есть реконструировать юношеский подход к сочинению музыки, когда твой профессиональный опыт равен нулю, а само это действие воспринимается тобой как чудо. Его новый альбом «Hollowed» — это акт освобождения от жанровых рамок, от стремления прозвучать на танцполе, от расчета застрять в умах людей. Реализовался он в размазанных и лишенных бита звуковых текстурах, которые были вдохновлены Симфонией № 3 Хенрика Гурецкого (она же — «Симфония скорбных песнопений»), и нервно, но величаво транслирует чувство беспокойства, и без того щедро разлитое в окружающем мире. А.М.

Альбом, который начинается легкомысленным ретро-твистом и притворяется воспоминанием о 60-х со стилягами, физиками и лириками, очень быстро снимет маску. «Нам Хрущ устроил оттепель, козлами будем мы скакать теперь», — сообщит рефрен заглавного трека. «Слушай музыку революции, зазомбированный колорад!», — будет торжественно провозглашено уже в следующей песне, чтобы заявить еще одну магистральную тему альбома. «Оттепель» — в некотором смысле полная противоположность альбома Brutto «Родны край»: он тоже очень помпезный, только революционный пафос, боевые лозунги и требования перемен заменены на цинизм, пародию и язвительную издевку (см. также «Украинскую лирическую», с обещанием пройтись по проспектам Дудаева и Билого и, забыв о Платонове о Зощенко, зажить по-человечески). Точку ставит торжественное «Время» с претензией на вековую мудрость: все, мол, идет по кругу, уже было прежде и непременно случится опять. В качестве послесловия — задорное хрючево «Свиньи», которое доводит градус абсурда до того уровня, когда рассуждения о том, насколько вообще этично шутить над событиями, в ходе которых люди погибают и садятся в тюрьмы, не хочется даже начинать. А.Н.

Бруклинский диджей Гарри Родригес, четыре года назад написавший на свою голову мем-хит «Harlem Shake», только сейчас выпустил дебютный альбом. На котором, естественно, постарался продемонстрировать, что не является заложником одного хита и умеет много других интересных вещей. О чем, в принципе, и без того было известно если не широкой публике, то хотя бы тем, кто следил за его релизами на лейбле LuckyMe. При создании «Aa» Baauer брал свое, там где видел свое. В ход шли рэп в его наиболее трендовой форме, от Пуши Ти и Фьючера, грайм Новелиста, К-поп от G-Dragon и этнопоп M.I.A. Все это переплавлялось, принимая форму гремящей и рычащей энергоемкой субстанции, предназначение которой — рвать колонки. На что-то другое его максимально непротивный EDM едва ли годится. «У моей музыки нет совсем никакого месседжа», — открыто признает и сам автор. А.М.

Бенджамин Кертис и Алехандра Дееза — два единственных постоянных участника дрим-поп-группы School of Seven Bells. В 2013 году Кертис умер от лимфомы. После него остались черновики. Дееза написала к ним текст и выпустила «SVIIB». И не было в последние годы более трогательной эпитафии.

Деезе удалось очень бережно поработать с черновиками Кертиса и превратить их в набор неровных и печальных, но цепких поп-песен. SOSB и раньше славились тем, что в шумной и высоколобой эстетике находили место наиву и кристально чистым эмоциям. Их синтезаторные полотна были похожи на исследование ребенком глубин космоса в Планетарии: хрупкие шажки ударных даже в самых подвижных треках, вдохновенный и одновременно убаюкивающий вокал, клавишные пространства, жадная полифония синтезаторов. На «SVIIB» все это возведено в абсолют.

Да даже вне контекста «SVIIB» — редкая для нашего времени дрим-поп-пластинка, в которой есть не только рукоблудие с примочками и синтезаторами, но и хлесткие поп-хиты, и по-настоящему слезливые баллады. И все же. Тут сложно избежать штампов, но, да, «SVIIB» действительно пропитан искренней любовью двух людей, которые бок о бок работали не один год, пережили все. Причем здесь нет оплакивания, нет тоски — все это остается за кадром. Вместо них — тексты о любви, сердечных болях, спетые с осознанием неизбежности хода времени («There was a you before me. There was a me before you. And thatʼs just the way it goes») и неразрушимости воспоминаний («Our time is indestructible»). Идеальный эпилог истории одного человека и одной группы. Н.О.

Вряд ли эта мысль часто приходит кому-либо в голову, но задумайтесь — что слушать сорокалетним черным мамашам на юге США? Ведь не The Weeknd и его песни-камасутры, и не DʼAngelo, чей новый альбом, прямо скажем, сложноват не только для них. В самый раз для них будет Энтони Хэмилтон, к своему седьмому альбому отрастивший такие усики, после которых у соул-певцов обратной дороги не бывает — только к мамашам. Хэмилтон начал не так чтобы очень давно, впервые о нем заговорили после миллениума, но он и тогда не пошел на поводу у актуального неосоула, исполняя более классический извод. Это давало свои плоды в виде платиновых дисков, в 2009-м удалось получить и «Грэмми» за дуэт с самим Элом Грином, а три года спустя песня «Freedom» попала на саундтрек к фильму Тарантино. Вы же знаете, что значит попасть на саундтрек к Тарантино? «What Iʼm Feelin» — эталонный соул, эталонный ритм-н-блюз, которым каким-то образом и в 2016-м удается не казаться мертвым жанром. Звук не более ламповый, чем требуется, лирика не менее душевная, чем у Эла Грина в лучшие годы. Эклектика и смешение жанров, безусловно, хороши, но что бы мы с ними делали, если бы не осталось таких надежных консерваторов, как Хэмилтон? Р.М.