Британское издание the Guardian публикует интервью с Брунгильдой Помзель. «Афиша Daily» сделала резюме фильма и интервью — в 20 фактах.
Ногти Йозефа Геббельса всегда были очень ухожены. «Вероятно, он каждый день делал маникюр». Носил хорошие костюмы и всегда был с легким загаром. «Не к чему придраться», — говорит Брунгильда Помзель.
Иногда с Геббельсом в контору приходили его дети с собакой семьи — эрдельтерьером, они всегда были вежливы и милы.
Среди задач Помзель-секретаря была передача статистики по павшим военным и преувеличение числа немок, изнасилованных солдатами Красной армии, — «просто еще работа», говорит она.
«В конторе Геббельса я не занималась ничем, кроме печати на машинке, и сейчас говорю с вами не для очистки совести».
«Единственное, что можно сказать о Геббельсе, так это то, что он был выдающимся актером». Перевоплощался из серьезного человека, которым всегда был, в разглагольствующего и неистового фанатика.
Зачастую подобные воспоминания в конце жизни исполнены чувством вины, но Помзель не раскаивается.
«Все эти люди сегодня, которые говорят, что они бы обязательно выступили против нацистов, я вижу, что они говорят искренне, но, поверьте мне, большинство из них ничего бы не сделали».
Однажды Помзель передали дело активистки сопротивления нацистскому режиму Софии Шолль, которую казнили в феврале 1943 года за то, что она раздавала в Мюнхенском университете антивоенные листовки. «Мне сказали положить дело в сейф и не смотреть его. Я была тронута оказанным мне доверием, и мое желание оправдать это доверие было сильнее желания посмотреть дело».
Помзель связывает свой характер с прусским воспитанием. За непослушание отец бил ее и ее сестер и братьев выбивалкой для ковров. «Это прусское чувство долга осталось со мной на всю жизнь», — говорит она.
Помзель взяли в министерство с радиостанции, где она быстрее всех печатала на машинке.
Она вспоминает, как усложнилась с началом войны жизнь ее еврейской подруги Евы Левенталь, а также одного из бывших коллег с радиостанции, которого отправили в концлагерь, потому что он был геем. Однако Помзель утверждает, что «жила в своего рода пузыре», ни о чем не подозревая. Она не согласна, что была наивной, когда верила, что евреев, включая ее пропавшую подругу Еву, отсылали в Судеты, потому что эти территории были мало населены.
«Мы ничего не знали, все хранилось в строжайшей тайне».
Когда квартира, где Помзель жила с родителями, была уничтожена в результате бомбежки, жена Геббельса Магда подарила ей костюм из шерсти шевиот на шелковой подкладке. «Они оба были очень милы ко мне», — говорит Помзель.
Лишь однажды Помзель была напугана своим боссом — когда он произносил Речь о тотальной войне в Берлинском дворце спорта 18 февраля 1943 года.
Когда в ходе последних дней войны ее вместе с остальными поместили в бункер Гитлера, Помзель ощутила, что «внутри нее что-то умерло». «Мы старались делать так, чтобы спиртное не кончалось, — оно было нужно, чтобы сохранять оцепенение».
Когда ей и другим представителям окружения сообщили, что Гитлер, а затем и Геббельс покончили с собой, они спросили — а жена, а дети? Тоже, ответили им. «Мы были ошарашены». Оставшиеся в живых обитатели бункера порезали белые мешки на флаги и выставили их русским в качестве знака, что они сдаются.
Помзель на пять лет отправили в лагеря (в Берлине и его окрестностях).
О холокосте, по утверждению секретаря Геббельса, она узнала лишь после возвращения из лагерей. Холокост она называет «еврейским вопросом».
После лагерей Помзель снова стала работать секретарем на радио, а в 60 лет, в 1971 году, вышла на пенсию.
О судьбе своей подруги Евы Левенталь Брунгильда Помзель справилась лишь в 2005 году. Ей сообщили, что в ноябре 1943 года Еву отправили в Освенцим, а в 1945-м признали умершей.