«Я плачу каждый день»: откровенная речь Бритни Спирс подтвердила теорию #FreeBritney

Я была в туре в 2018 году (имеется в виду тур «Piece of Me: Exclusive Limited Tour», который проходил с июля по октябрь 2018 года. — Прим. ред.). Меня заставили это сделать. Мой менеджмент сказал, что если я не поеду в тур, то мне придется найти адвоката, потому что по контракту они могли меня засудить. Как только я спустилась со сцены в Вегасе (туру предшествовало пятилетняя шоу-резиденция «Britney: Piece of Me», за время которой певица дала 250 концертов. — Прим. ред.), мне передали бумаги и сказали подписать их. Это выглядело очень угрожающе и страшно. Из‑за опекунства я даже не могу нанять собственного адвоката, так что из страха я подписала их и отправилась в тур.

<…> [После этого тура] должно было начаться новое шоу в Лас-Вегасе (новая резиденция «Britney: Domination», работа над которой началась в октябре 2018 года, а первые концерты планировались на февраль 2019 года. — Прим. ред.). Я рано начала репетиции, но давались они тяжело: я выступала там четыре года подряд, и мне нужен был перерыв. Но нет, мне сказали, что таков график и все должно быть именно так. <…> По сути, я управляла на шоу всем: поставила большую часть хореографии, самостоятельно учила танцоров, есть куча видео, где я провожу репетиции. Я серьезно отношусь ко всему, чем занимаюсь, и была не просто хороша — я справилась великолепно и выучила группу из 16 новых танцоров.

В одну из недель [менеджеры] были особенно добры ко мне. Они сказали, что если я не хочу проводить шоу в Вегасе, то могу отказаться, потому что все это сильно меня нервировало. <…> Я помню, как сказала своему ассистенту, что мне страшно им отказать. Казалось, что тогда они станут со мной грубы, накажут или что‑то типа того. Через три дня после того, как я сказала Вегасу «нет», мой врач посадил меня в комнате и сказал, что получает миллионы сообщений о том, как я отказываюсь участвовать в репетициях и не принимаю лекарства. Все это было ложью.

На следующий день меня сразу же перевели на препараты лития (применяются при лечении аффективных расстройств, биполярного расстройства и тяжелых депрессий. — Прим. ред.). Мне сменили лекарства, которые я принимала пять лет. А литий — это очень-очень сильный препарат, он действует совершенно иначе, чем мои старые таблетки. Если принимать слишком много или дольше пяти месяцев, может развиться психическая недостаточность. Меня перевели на эти препараты, и я начала чувствовать себя так, будто была пьяна. <…>

Моя семья ни черта не делала — за всем стоял мой отец. Все происходящее со мной было одобрено им. Мой отец повел себя так, будто он не знал, что после рождественских каникул мне предстоит психиатрическое тестирование, и как раз перед этим меня отправили в клинику, а моих детей — домой в Луизиану. Именно он все это одобрил. И семья ничего не предприняла.

Во время двухнедельного отпуска ко мне домой пришла женщина и четыре часа проводила психиатрическое тестирование. <…> Затем мне позвонил отец и, по сути, сказал, что я провалила его. «Мне жаль, Бритни, тебе стоит слушать врачей. Они планируют отправить тебя в небольшой дом в Беверли-Хиллз на программу реабилитации, мы все организуем. Тебе придется заплатить 60 тыс. долларов за месяц там». Я час плакала по телефону, а он наслаждался каждой минутой.

Я собрала вещи и поехала туда. Я работала семь дней в неделю, без выходных, в Калифорнии такое можно сравнить разве что с траффикингом (торговлей людьми, часто с целью сексуального рабства. — Прим. ред.). <…> Если бы я не пришла на одну из встреч или не работала бы с восьми утра до шести вечера — а это десять часов в день, семь дней в неделю без выходных, — мне бы не позволили увидеться с детьми или парнем. Я не могла повлиять на собственный график. Мне всегда говорили, что надо делать. И я могу вам сказать, сидеть в кресле по десять часов в день семь дней в неделю, это не весело, особенно если ты не можешь выйти из дома.

Я говорю об этом спустя два года, я врала всему миру, что «у меня все хорошо, я счастлива». Это ложь. Я думала, если буду чаще так говорить, то правда стану счастливой, это была стадия отрицания. Я была шокирована. Все это сильно травмировало меня. Но сейчас я говорю правду: я несчастна, я не могу спать, я до безумия зла, я в депрессии. Я плачу каждый день.

Я, которая дала крышу над головой и кормила кучу сотрудников во время тура, ничего не должна этим людям. Мне неловко говорить, через что я прошла, особенно публично. Я не хотела говорить об этом еще и потому, что, если честно, не думала, что кто‑нибудь мне поверит. <…> Мне казалось, что люди будут издеваться надо мной и смеяться: «Она врет, ведь у нее есть все, она — Бритни Спирс».

Я не вру. Я просто хочу вернуть свою жизнь. Прошло тринадцать лет. Этого достаточно. <…> И я бы, честно говоря, засудила всю мою семью. Я бы также хотела поделиться своей историей с миром, рассказать, что со мной сделали, а не хранить этот секрет им в угоду.

Мне кажется, они хотят, чтобы я постоянно чувствовала, будто прохожу программу реабилитации. Но это мой дом. Я хочу, чтобы мой парень мог приехать ко мне на машине. Я хочу видеться со своим врачом раз в неделю, а не два. Я хочу, чтобы он приходил ко мне домой.

<…> Я бы хотела двигаться вперед, иметь возможность выйти замуж, завести ребенка. Но мне сказали, что под опекой я не могу выйти замуж, родить ребенка: чтобы я не забеременела, мне установили внутриматочную спираль. Я бы хотела ее извлечь, чтобы попробовать зачать еще одного ребенка. Но моя так называемая команда не позволяет мне обратиться к врачу, потому что они не хотят, чтобы у меня были еще дети. Так что опекунство наносит мне гораздо больше вреда, чем пользы.

Я заслуживаю нормальной жизни. Я всю жизнь работала, я заслуживаю перерыв в два-три года, возможность делать, что захочу. <…> И я готова говорить об этом сегодня.