«8 ½», «Приключение» и еще 8 любимых фильмов Мартина Скорсезе

«Впервые я увидел его по телевизору вместе с бабушкой и дедушкой. Их реакция на то, что произошло с родиной, которую они покинули на рубеже веков, была такой же настоящей и яркой, как персонажи и кадры фильма. Я почувствовал силу кино, сделанного далеко не в Голливуде, в сложных условиях и с плохим оборудованием. И еще я увидел фильм, который был вовсе не о кино, а о его взаимоотношении с аудиторией»

«Что такого особенного в «Красных башмачках»? Конечно, это один из самых красивых фильмов, созданных по процессу «Техниколор». Это необыкновенное ощущение магии — посмотрите на сцену, где Мойра Ширер поднимается по лестнице на вилле Антона Уолбрука, особенно в новой реставрации. Кажется, что она плывет на волнах света и воздуха. Ни в одном другом фильме не показана эта одержимость искусством, то, насколько оно может завоевать вашу жизнь».

«Это была первая картина Жана Ренуара после американского периода, первый его цветной фильм, который он создал на основе автобиографической новеллы Румера Годдена. Это фильм о жизни, о ритме существования, о цикле рождения, смерти и возрождения и о преходящей красоте мира».

«Я люблю фильмы Мидзогути, но этот произвел на меня самое сильное впечатление. В нем есть несколько знаменитых эпизодов, которые я пересматриваю снова и снова, и они выглядят все так же захватывающе: лодка, которая медленно появляется из тумана и плывет нам навстречу, финальный эпизод. Даже мысль о них наполняет меня трепетом».

«Я впервые увидел «Пепел и алмаз» в 1961 году, и он меня поразил. Его стиль, одновременно прямолинейный и загадочный, делал картину похожей на непрекращающийся кошмар. Меня поразили абсурд и трагичность раскрывающейся в нем политической борьбы, а также красота актера Збигнева Цыбульского. У этого фильма есть сила галлюцинации: я могу закрыть глаза, и некоторые кадры всплывут в сознании так же четко, как когда я впервые увидел их более 50 лет назад».

«Трудно представить себе фильм, лучше всего демонстрирующий то, как люди связаны с окружающим миром. Я понимаю, что «Приключение» должно быть о персонажах, которые «отчуждены», но это слово так часто использовалось для описания этого фильма и творчества Антониони в целом… На самом деле, я рассматриваю его как фильм о людях, находящихся в духовном бедствии: их духовные сигналы прерываются, поэтому они видят мир вокруг себя враждебным и неумолимым. Визуально, чувственно, тематически, драматически — во всех смыслах это одно из величайших произведений кино».

«С одной стороны, это невероятно сложный фильм: нет центрального протагониста, постоянно сменяются время и точка зрения. Но эта картина также снята с огромной любовью и пониманием Сицилии, ее народа, а также предательства и коррупции, которые ему пришлось пережить. Это скрупулезное, но не сухое расследование, а черно-белое изображение будто бы электризует визуальный ряд».

«Феллини взял свое творческое и жизненное положение режиссера, у которого есть восемь с половиной фильмов, международное признание и давление после «Сладкой жизни», когда ему нужно было показать что‑то еще, и построил фильм вокруг этого. Фильм всегда был для меня пробным камнем во многих отношениях — свобода, чувство изобретательности, лежащая в основе строгость и глубокая сердцевина тоски, завораживающее, физическое притяжение движений камеры и композиций. Но он также предлагает сверхъестественный портрет художника в моменте, пытающегося отвлечься от давления, критики, лести, просьб и советов, найти место и спокойствие, чтобы просто прислушаться к себе».

«Это потрясающий портрет неудачного брака, очень глубокий, особенно во время затяжной и по достоинству оцененной публикой сцены между Пикколи и Бардо в их квартире. Даже если вы не знаете, что собственный брак Годара с Анной Кариной в этот момент распадался, вы можете почувствовать это в действии, движении сцен, взаимодействиях, которые растягиваются так мучительно, но величественно, будто трагическое музыкальное произведение».

«Пейзажи, необычные декорации с их тщательно подобранными объектами и рисунками, костюмы, церемонии и ритуалы — все это помогает углубить наше ощущение времени, передать масштаб изменений. Здесь, в Америке, мы видели картину в сокращенной и дублированной версии, что немного разочаровало. Было очевидно, это не тот фильм, который задумал Висконти: Ланкастер говорил своим привычным голосом (он американец и сам озвучивал себя на английском, хотя в оригинале говорил на итальянском), в то время как остальных актеров дублировали на американский английский».