«Ай лав ю олл»: Горбачев, Красильщик и другие поздравляют «Афишу» с днем рождения

Сегодня 20 лет «Афише». Девять из них я провел там; значительную часть этого времени — практически не вылезая из редакции, что было не очень здорОво, но довольно часто очень здОрово. Когда я впервые пришел на редколлегию в августе 2005 года, я всех боялся и был уверен, что все сотрудники — мудрые взрослые люди за 30 лет; особенным потрясением, помню, было осознать, что мы с авторкой ехидных репортажей в рубрике «Две недели в городе» Ольгой Уткиной буквально одногодки. Теперь кажется, что все были очень молодые. А впрочем, и остаются молодые — не в последнюю очередь благодаря заряду «Афиши».

Я познакомился там с кучей людей, которые остаются и, надеюсь, навсегда останутся моими лучшими друзьями; сделал ряд вещей, после которых и умирать не так страшно; научился большей части того, что умею. Я правда думаю, что мы делали лучший журнал в России, и мне невероятно повезло, что я в этом участвовал. Поздравительная речь получилась сбивчивая, простите. А вот как сдавался мой последний номер (раз все выкладывают совсем древние фотографии, выложу новую!). (оригинальный пост)

Журнал «Афиша», которому исполнилось сегодня 20 лет, начался для меня вот с этого номера, который я купил в ларьке у «Пионерской». Тогда для Петербурга была отдельная «Афиша», Бьорк еще не ушла в безумные эксперименты, а в музыкальной рубрике заведовал Семеляк, чей выбор меня поначалу раздражал, потому что знакомых имен почти не было. Потом имена стали знакомыми, вместо Семеляка появились другие замечательные люди, журнал в Петербурге закрылся на время (а потом закрылся совсем), а Бьорк записала альбом с Тимбалендом.

Но «Афиша» оказалась любовью навсегда. И тот журнал, где писали про неформалов из петербургских клубов, и издание с Томом Уэйтсом на обложке, где на полном серьезе объяснялось, почему Тома Йорка не будет на телевизоре (тогда почему‑то казалось, что ТВ еще что‑то значит), и великие тематические номера начала 2010-х. Ну да: дух времени.

Ну и музыкальная рубрика «Афиши» всегда была великой. Ее хотелось копировать (когда Володю Завьялова (автор «Афиши Daily». — Прим. ред.) кто‑то упрекает за переизбыток эпитетов, он обычно говорит: «Gorbachev made me do it»), ее хотелось читать и ненавидеть — за апломб и снобизм, за похороны рок-музыки (оправданные) и нелюбовь к большим стадионным группам (тоже оправданную), за любовь к группе «Комба Бакх» (неоправданную), за последовательную любовь к «Петле пристрастия» (спасибо). (оригинальный пост)

«Афише» сегодня 20 лет. Я туда пришел в 19, ушел в 27. Меня взял Даня Дугаев редактировать сайт, который должен был запуститься через две недели, а запустился через год. Я ничего не понимал, ничего не умел, учился истории и работал в «Яндексе», а еще меня подбешивало это издание (ну потому что оно должно было подбешивать).

Помню, как я сидел и листал какой‑то новый номер, подходит какой‑то дядька кудрявый, спрашивает: «Вы кто?» Я говорю: «Я редактор». А он: «А я директор». Потом я уже узнал, что это Ценципер, потом уже Илья Владимирович (мы так до сих пор и называем друг друга — Илья Владимирович и Илья Иосифович) стал моим учителем, богом на земле, а я был маленьким дурачком, который ничего не умел, но верил в божеств на земле и почему‑то думал, что все могу.

Вдруг мне подарили какой‑то взрослый мир, эти подчеркнутые на «вы», даже с именами-отчествами, даже когда они ненастоящие (привет, Петр Петрович), даже когда ты почему‑то теперь на «вы» с самыми дорогими тебе людьми (здравствуйте, Елена Александровна). Эти бесконечные правила и законы, которые кто‑то придумал неизвестно, как и почему, а ты в них веришь как в Библию — потому что так надо. Какая‑то бесконечная игра, веселье, страдание и абсолютная уверенность в собственной безнаказанности, правоте и бессмертности. И бездарности, потому что все вокруг как минимум гении, а тебе почему‑то дали редактировать их тексты. Но все, что у меня есть, — оттуда. Все, чего нет, — из‑за нее.

В Новый год, с 2008-го на 2009-й, мы с Филей Дзядко поехали в Африку на поездах. Мы были совершенно несчастные, два главных редактора. Один делал «Большой город», другой — «Афишу». У меня ничего не получалось, у него получалось лучше. Мне, конечно, хотелось, чтобы лучше получалось у меня. Мы бродили пьяными по городам Европы, которые по мере передвижения постепенно теплели. В каждом мы просили друзей выслать нам денег, друзья высылали, мы пили, крали капусту на огородах между городами и тратили опять. Я взял с собой итоговый номер журнала «Власть» под главным редакторством неизвестного мне Максима Ковальского, там подводились итоги первого года президентства Медведева. Это был мой любимый журнал, он тогда точно получался.

Я столько всего помню из той жизни, которой нет. Мне ужасно не хватает этих журналов, этого соперничества, этого 6-го этажа, этого 5-го этажа, этого 7-го этажа, этой курилки между 5-м и 6-м этажами, этого балкона, этих бессмысленных шатаний, ругани, ночных сдач. Мне очень этого всего не хватает. И так, конечно, уже никогда не будет. (оригинальный пост)

Не сразу поняла, что это из‑за дня рождения все пустились в воспоминания и что «Афише» уже 20 (вроде недавно совсем 15 было). Всех люблю и буду любить, пока не помру, и даже когда помру, все равно буду любить. То, что это лучшее приключение в жизни, поняла примерно на второй день работы, а то, что другого такого нет и его невозможно будет повторить, начала догадываться на второй год. Так все и вышло. Салют, фейерверк и музыка! Ире Борисовой, Наташе Ужик, Эндрю Полсону любовь и благодарность. (оригинальный пост)

Удивительным образом при сотне друзей там работавших в разные периоды сам я имею только одно прямое отношение к «Афише» — вот моя собака Пеппер на обложке «Афиши» пятилетней давности. Там же где‑то внутри моя фотография, но who cares.

Я часто думаю про «Афишу», и если бы я монтировала сейчас какой‑то трейлер о том, как это было, туда бы обязательно вошли следующие кадры из моих воспоминаний.

Быстро проносятся облака над неуютным кинотеатром «Гавана», где все начиналось, и мы оказываемся на Большой Никитской, в идеальном офисе. Обед в кафе «Консерватория», мы с Мариной Халдиной едим блины с икрой, шикарный сканировщик с ухоженным каре Игорь Ерошин присылает нам шампанское. Потом Новый год — и Эндрю Полсон дарит всем духи, персонально для всех им выбранные. Это полный восторг, нас не так много, но очень удивительно, что президент компании подумал про каждого корректора и знает, что подойдет, например, Наталье Ужик. Наташа пьет кофе из керамической кружки, из которой она продолжала его пить и 16 лет спустя на Даниловской мануфактуре. У нас есть Ирочки: Ирина Волошина еще с бордовыми волосами, Ирина Меглинская одевается и выглядит как из немого кино. Илья Ценципер ходит на работу в смешном джинсовом комбинезоне и, кажется, еще не умеет рано вставать, из‑за чего редколлегии иногда задерживаются. У него классный маленький сын Мотя трех лет в желтом плащике. В подвале сидят рекламный отдел и отдел classifieds — благодаря их работе нам дарят на 8 Марта купоны в «Дикую орхидею», у нас самые красивые трусы. Я дружу с верстальщиками, мы покупаем горные велосипеды и катаемся по паркам. Курьер Димон уже с нами — и уже пьет. Потом самый счастливый момент — Большой Гнездниковский, пусть это будет следующая серия моего трейлера к 20-летию Афиши. (оригинальный пост; 2-я серия; 3-я серия; 4-я серия, 5-я серия)

Осенью 1998 года на конспиративной квартире на улице Белинского в Петербурге собрались пятеро: хозяйка квартиры А.А.Смирнова, Илья Ценципер, Лев Лурье, Аня Сметанина и я. Заговор состоял в том, что после закрытия «Вечерней Москвы» Илья хотел делать новый журнал, и в Москве это было тогда нереально, вдруг Питер выгорит. Называться журнал должен был «Афиша». Мы сидели за круглым столом, разговаривали почти шепотом, и реально было похоже на то, что следующая наша точка — Юсуповский дворец, Мойка, Распутина — под лед. Даже дух немного захватывало от собственной дерзости. Не знаю уж, почему авантюра тогда не удалась, но Илья очень-очень хотел делать новый журнал. Мне кажется, сила этого желания, по-другому называемого страстью, сначала Ильи, потом Алексея Казакова и всех остальных и была определяющим в первом поколении «Афиши». Гонор и влияние — в-третьих. Качество литературы — во-вторых. Во-первых — страсть, а ведь в конце 90-х и слово-то это произносить вслух было стыдно, почти как «пафос» (еще не закрылась эпоха иронии). Так — начиналось.

А закончилось (для меня) все тоже вполне славно: весной 2004-го Юрий Сапрыкин пригласил меня на ланч в «Пушкин», я, предчувствуя неладное, первым делом одолжил у него денег, а он меня тут же нежно уволил — и правильно сделал, потому что я тогда уже хотел только делать кино, а писать о чужом не хотел.

С юбилеем, дорогие ветераны! До самых вражеских ворот, может, и нет, но до Курска и Орла она нас точно довела. Любовь и нежность! (оригинальный пост)

Немножко неймдропинга. Я как‑то напал на Макса Балабина в духе «Я совсем ничего не умею, но мне нужно работать в «Афише», иначе … [задница]». Притащил на собеседование с Ирой Волошиной хлопковую солянковскую сумку, набитую не самыми позорными моими флаерами и сувениркой. Попал в «Ателье» к великим Шороху и Орешину, потом как‑то перетек на пятый этаж к Сереге Громову и в лучшее время сидел за соседними столами с Мерданом, Пашком и Сашей Гладких. Всегда страшно боялся и уважал Мишу Сметану, потому что он мог обложить … [мужскими половыми органами] за дело. Мое сердечко всем стареньким и всем новеньким. Как‑то так. (оригинальный пост)

Вот с такой обложки началась «Афиша» для меня: кажется, именно этот номер журнала был первым, который вышел в регионах (по крайней мере, в Новосибирске), и это, конечно, была бомба. Внутри были Бек, MF Doom и Том Уэйтс, которые для меня в тот год были главными музыкальными героями (да и сегодня я их люблю), — так что я, конечно, был поражен в самое сердце и покупал каждый номер журнала вплоть до того самого, с Оксимироном. Часть лежит теперь в шкафу у родителей, часть неизвестно где.

Без этого журнала мы все были бы другими людьми, и, конечно, когда я в позапрошлом октябре впервые подходил к двери с надписью «Афиша», что‑то екнуло в груди. Юрий Сапрыкин и все-все-все, вы и сами знаете, что делали что‑то эпохальное, но разве лишним будет еще раз напомнить? (оригинальный пост)

Ладно, тоже напишу святочную историю к 20-летию «Афиши».

Я очень долго выпрашивал у ЦЦ (Илья Ценципер. — Прим. ред.) возможность хоть каким‑то образом присутствовать в журнале, то есть я его литералли этим просто достал, и, по-моему, он начал от меня скрываться. Я был настойчив как не могу в пост сказать кто, но ничего не помогало. В ту секунду, когда я внутренне решил, что ну и хер с этой «Афишей», в почту пришло письмо от ЦЦ с предложением поговорить. Почему‑то мы встретились в сквере под Пушкиным — видимо, в офис меня пускать было как‑то стремно. И он мне предложил делать в «Афише» рубрику про игры. Сказать, что это был предел мечтаний, — это не сказать ничего. То есть я не знаю, с чем это сравнить. Наверное, как если бы сейчас Джей Джей Абрамс в дверь позвонил и сказал: «Так, Вася, я на пенсию, а ты сними новый «Кловерфилд».

Поверить в это было абсолютно невозможно, но я поверил и мощно приступил к легитимизации видеоигр в широком культурном контексте. Этот номер был первым номером «Афиши», где игры были тупо на обложке. Последним, кажется, тоже.

Было очень круто. Спасибо всем причастным. Ай лав ю олл. (оригинальный пост)

Первый номер самого культового и легендарного журнала России, на котором выросло не одно поколение, вышел 2 апреля 1999 года, когда я еще ходил в школу, а многие герои «Афиши Видео» даже не родились.

С момента закрытия печатной версии журнала в декабре 2015-го я регулярно, по несколько раз в год, перебираю обложки всех номеров, пытаясь вспомнить, когда в первый раз взял его в руки. Это произошло в районе 2002-го, но постоянно я начал читать его в 2004-м, когда главным редактором уже был Юрий Сапрыкин. До этого я покупал журнал «Петербургский календарь», который потом плавно переименовался в Time Out, и заочно считал «Афишу» чем‑то слишком сложным и крутым, к чему еще надо подготовиться — как к прочтению популярного тогда у молодежи романа «Игра в бисер» Германа Гессе. Но, начав следить за журналом, я остался с ним до конца его бумажной жизни. Не могу сказать, что тогда он как‑то разом изменил мое мировосприятие, но сейчас, вспоминая то время, я понимаю, что он серьезно повлиял не только на меня, но и на окружающую реальность. Теперь я часто ловлю себя на мысли, что продолжаю жить по заложенным тогда в меня парадигмам и регулярно пользуюсь прочитанными в статьях речевыми оборотами.

С «Афишей», как ни с одним другим изданием в нашей стране, связан особый культ, который исчезнет, наверное, только с последним ее сотрудником и читателем. Даже теперь, когда практически все важные люди, создавшие и делавшие этот журнал в его золотые годы, ушли, а их места в редакции заняли молодые ребята, в медиаполе регулярно происходят скандалы и массовые обсуждения: нынешнюю «Афишу» ругают за то, что «они» все похерили (включая архив номеров); ее восторженно вспоминают и регулярно хоронят; все бывшие сотрудники хором ностальгируют о том времени; мы сами с ребятами постоянно размышляем и проводим параллели. И это чудесно, потому что я не знаю ни одного русскоязычного издания, которое вызывало бы у огромного количества людей столько эмоций: ненависти и любви, гордости и разочарования. Я не припомню ни одного медиа, бывшие сотрудники которого бы так держались за него даже спустя годы после ухода. «Афише» каким‑то образом удалось добиться эффекта собственничества — это был их журнал, наш и ваш, но точно не «их». <…> Отцы «Афиши» внесли огромный вклад в нашу жизнь и создали великое издание — за это я им очень благодарен. И сейчас, в день ее 20-летия, наверное, стоит признать, что той самой «Афиши» больше нет и не будет — пытаться ее возродить сегодня было бы очень наивно. Но у всех причастных есть шикарная возможность создать на ее базе новое великое медиа. Несмотря на многочисленные перезапуски, в ее основе по-прежнему сохраняется старая концепция, которая с каждым годом теряет свою актуальность. И я по-прежнему уверен, что «Афишу» можно грамотно переосмыслить — для этого всего лишь надо заново разобраться в интересах молодого поколения и понять, что ему нужно.

Поэтому сегодня я поздравляю с 20-летием «Афиши» всех причастных к ее созданию и развитию и всех ее преданных читателей и зрителей. И желаю всем нам наконец-то отпустить прошлое и смело взглянуть в будущее, чтобы это издание не просто продолжало красиво и модно существовать, а заново стало великим и нужным во всех своих проявлениях. (оригинальный пост)