Изучение селфи — наука будущего: серьезный разговор о самопрезентации в соцсетях

— Катрин, расскажи, пожалуйста, о чем твоя книга «Селфи»?

— Я думаю, одна из основных идей в том, что селфи — больше, чем кажутся. С одной стороны, это практика создания культуры; можно сравнить процесс производства селфи с написанием стихотворения или любовного письма. С другой стороны, они интерактивны и могут быть сообщением. Можно сравнить размещение селфи с чатом, флиртом или даже объявлением о знакомстве в газете: «Хочу встретить девушку в возрасте от 30 до 35 лет». Кроме того, они могут быть частью активистской или политической деятельности, протеста, и в этом случае они в каком‑то смысле имитируют шествия и марши на улицах.

— Книга совсем небольшая, но сколько же селфи тебе пришлось для нее изучить? О существовании многих я даже не знала — например селфи с закрытыми лицами. Как ты собирала материалы?

— Когда я начала свое исследование для диссертации, меня интересовало то, как люди взаимодействуют в интернете и формируют свою индивидуальность и социальную идентичность, как видят мир и себя в нем чувствуют. Во время работы «в полях» мне стало ясно, что здесь большую роль играют фотографии. И в особенности — фото самих себя, которые еще тогда, в 2011 году, не назывались «селфи». Слово «селфи» уже существовало: оно появилось в Австралии, однако не было достаточно известным.

В итоге в моей книге собраны результаты разных исследований. Это два исследовательских проекта, которые я делала по инстаграму: в частности, по контенту, который размещают русско- и англоговорящие беременные женщины. Также я изучала женщин, которые используют возрастные хештеги, такие как #over40 или #over50. Еще я работала вместе с [профессором университета Орхуса, интернет-исследовательницей] Аннет Маркхэм над исследованием, в котором люди занимались самоэтнографией и изучали собственные селфи.

— Какие платформы ты считаешь важными именно для селфи?

— Разные платформы дают различные возможности (исследователи называют это аффордансами). Инстаграм — хороший пример, в нем можно публиковать что‑то прямо со своего телефона, а с помощью компьютера это сделать трудно. Идея была в том, чтобы сделать снимок и опубликовать его, ведь телефон всегда лежит в кармане. Отсюда и происходит название «инста», то есть «мгновенный» (англ. — instantaneous).

Но сейчас фотографии в инстаграме совсем не мгновенные. Мои исследования, а также исследования моих коллег показывают, что публикация фотографий в инстаграме зачастую медленный и кропотливо организованный процесс.

Snapchat тоже очень хорош для селфи. К тому же он добавил функцию эфемерности контента, где фотографии могут исчезать. Например, это подходит для случаев, когда вы хотите заняться секстингом (то есть отправить сообщение сексуального содержания. — Прим. ред.) и отправить обнаженные фотографии. Однако это имеет и другие последствия: исчезновение изображений позволяет людям меньше беспокоиться об их качестве.

— А меняется ли само определение селфи в разных случаях?

— Сложно сказать, где проходит граница между селфи и не-селфи, — тем более сейчас, когда у нас есть селфи-палки и таймеры. Слово «селфи» стали использовать для фотографий, сделанных кем‑то другим. В некоторых случаях это слово даже заменило слово «фотография».

— Как это?

— Мы видим это в медиа: «Такой‑то или такая-то опубликовал/а селфи». Однако технически это не селфи. Но так как оно опубликовано этим человеком в социальной сети, его тоже считают селфи. Можно считать селфи те фото, которые не показывают лицо, а показывают только картинки с телами или частями тела: «это мое колено», «это моя грудь», «это мой зад». Очевидно, что воспринимаются они как селфи, однако там нет лиц. Поэтому мы можем пойти дальше и сказать, что если я фотографирую книгу, которую читаю, или чашку кофе, то эти фото выполняют те же функции, что и селфи. То есть это о том, что я показываю вам себя, верно? Ведь это жест самоидентификации, и я сама его выбираю.

— Выходит, меняется не только понимание селфи, но и понимание себя, self?

— У социальных исследователей уже около ста лет существует консенсус о том, что такое идентичность. Как ученые, мы уже отошли от эссенциалистского понимания идентичности — что свойства человека изначально заданы происхождением, национальностью и так далее. С точки зрения конструктивизма или символического интеракционизма, идентичность является многогранной: это то, что мы постоянно формируем в процессе диалога с другими людьми, переживая разные ситуации. Идентичность — это не результат, а процесс. Селфи не изменяют основы этого процесса, они становятся его частью. Селфи — это еще одно средство, с помощью которого мы каждый день создаем и представляем наши идентичности.

— Почему у людей возникают стереотипы в отношении селфи?

— Люди часто беспокоятся об образе, связанном с селфи. К примеру, в исследованиях мне говорили: «Я удаляю все селфи со своей камеры, потому что не хочу, чтобы кто‑нибудь увидел, что их у меня так много». Или: «Я не хочу публиковать это, потому что люди будут осуждать меня и думать, что я самовлюбленная, фальшивая или неуверенная в себе». Откуда такое беспокойство? Разве не удивительно испытывать такие сильные чувства из‑за такой маленькой вещи, как фотографии? Кто может осудить вас за то, что вы сделали фотографию себя? Однако люди боятся, что их будут судить. Это значит, что они уже подвергались этому осуждению, либо они ожидают, что это может произойти. Во многом причина кроется в том, как массмедиа освещают селфи. Существует множество кликбейтных фотогалерей, где селфи высмеиваются. Кроме того, в новостных СМИ нередко происходит ханжеская патологизация селфи.

—Получается, то, что мы считаем селфи, — не только они сами, но и то, что о них говорят, особенно в СМИ? А почему вообще старые медиа реагируют на селфи?

— Здесь речь идет о власти над видимостью. Видимость всегда контролируется и регулируется в культуре. Она во многом зависит от статуса или класса. К примеру, женщины. Их видимость на протяжении всей истории была строго контролируемой. Получалось, что вы либо невидимы, либо вы видимы, если кто‑то — обычно кто‑нибудь богатый и могущественный, часто мужчина, решал, что вы соответствуете критериям видимости. Так, вы могли быть сексуальным объектом, если вы молоды, худы, красивы и вы — представительница белой расы. Если вы не соответствовали этим критериям, вы либо оставались невидимы, либо становились объектом гротеска и насмешек, как в цирке. То же самое происходило с детьми.

—То есть селфи дают эту видимость?

— Да, теперь есть много способов быть видимыми, есть разные социальные платформы, где можно публиковать фотографии. Так люди могут пытаться повлиять на интерпретацию этих фотографий. Тучный человек может сделать снимок в бикини, опубликовать его и подписать: «Я очень счастлив, а это мое пляжное тело». Ранее в нашей культуре этому не было места. Символическая борьба, которую мы наблюдаем (и я утверждаю это именно в отношении тех осуждающих историй о селфи), идет именно за это. Селфи открывают людям возможность контролировать то, как и когда другие их увидят.

— Но ведь человек не полностью контролирует эту интерпретацию?

— Разумеется, я не такая наивная, чтобы заявлять, что это идеальный инструмент. Вы можете опубликовать фотографию и написать: «Чувствую себя счастливой». В то же время люди могут ее прокомментировать и написать: «Ну, ты не должна быть такой счастливой, потому что ты ужасно выглядишь».

— А как тогда появляется идея об идеальном селфи?

— Есть нормы и стандарты, которые определяют, что мы считаем хорошими селфи. Они связаны с более общими представлениями о внешности, которые есть в культуре. Но в интернете есть много разных платформ, и сами платформы устроены разнообразно. Есть мейнстримный инстаграм, полный симпатичных людей, но есть и другой инстаграм, где люди публикуют странные селфи. Или есть «неклассические» селфи в Tumblr, Twitter или Snapchat. А еще есть разные сообщества в пределах одной платформы. Хотя дискриминационные стандарты внешности и определяют нормы того, что мы назовем хорошим селфи, есть также пространства, где люди устанавливают новые правила. К примеру, ЛГБТ или транс-сообщества. У них есть собственные комьюнити, которые организованы с помощью хештегов.

— А что будет дальше? Селфи так будут существовать в разных отделах жизни? Или можно использовать селфи, когда вы отправляете свое резюме или пытаетесь представиться в более официальном контексте?

— Во многих странах любые фотографии в резюме считаются теперь неуместными, ведь внешность действительно не имеет значения для большинства работ. Зачем ее прикреплять туда? Но ты спрашиваешь не об этом, а о том, какие значения приписываются селфи, будь то несерьезная фотография, которая годится только для неофициальных ситуаций, или «обычная» фотография. Сейчас мы можем видеть селфи там, где раньше их не было, — в биографиях известных людей, на обложках книг, на домашних страницах университетов. То есть там, где раньше были только профессиональные фото. Я думаю, здесь все опять сводится к тому, какое селфи мы делаем. К примеру, я могу снять селфи, которое выглядело бы как профессиональная фотография. Но если это селфи, где вы корчите рожицу и делаете странные знаки пальцами, то, вероятно, оно будет по-прежнему не соответствовать определенным критериям.

— Получается, люди могут даже предпочитать селфи фотографиям?

— Многие не любят фотографироваться. В процессе вы становитесь уязвимым, у вас появляется чувство, что все вас осуждают, вы не знаете, как стоять и что делать с вашим лицом. Дает фотограф указания или нет — в любом случае результат часто вам не нравится. И поскольку многие фотографируют себя, они знают, что могут выглядеть лучше. И они не хотят, чтобы их фотографировал кто‑то другой.

— Десять минут назад я хотела спросить тебя, не исчезнут ли селфи. Теперь я хочу спросить, исчезнет ли фотография в будущем?

— (Смеется.) Я не думаю, что фотография исчезнет. Всегда будут звездные фотографы. Но селфи — это просто тип фотографии. Поэтому в некотором смысле селфи улучшили ситуацию для самой фотографии, ведь многие теперь действуют как фотографы.

«Многие догадались, что благодаря свету в ванной или свету, который у вас есть над раковиной в кухне, можно получить отличные снимки. Поэтому в некотором смысле это селфи — хороший пример превращения любительской фотографии в профессиональную. Не только в смысле света, но и кадрирования, горизонта, золотого сечения — все эти вещи были привнесены в общественное сознание благодаря инстаграму вместе со стандартным способом редактировать фотографии. А потом мы стали экспериментировать с селфи: мы всегда заинтересованы в себе, и нам интересно, получится ли улучшить собственную внешность на фото. Так что наши селфи и желание выглядеть лучше стали идеальным полем для экспериментов. С другой стороны, селфи нередко делают в ванной, и это размывает границу между общественным и личным пространством самым очевидным, безжалостным и сильным способом».

«Если мы хотим интерпретировать селфи, мы должны смотреть на весь пост: изображение, текст, хештеги, комментарии. В идеале хорошо бы еще спросить человека, что он имел в виду.

Есть старое исследование, которое анализирует способы использовать фотографии и составлять альбомы. Раньше это делали богатые, хорошо образованные женщины в Европе. Они собирали альбомы частично как дневник, рисовали там и иногда включали туда фотографии. Это был способ повествования о себе или придания последовательности себе и своей жизни.

Дневники стали приватными только в XX веке, а до этого их зачастую давали кому‑то почитать. Точно так же и письма не были приватными. Так, если мы обратимся к древнегреческой философии, там саморефлексия как форма самотрансформации или саморефлексия как способ критического изучения себя осуществляется именно через такие вещи: вы что‑то записываете, вы думаете о себе, другие прочитывают это и оставляют комментарии. Исторически фотография была частью этого вида деятельности. Просто сейчас мы наблюдаем этот процесс в инстаграме, хотя он и не так сильно отличается от того, что мы делали с фотографией и другими формами самовыражения раньше».

«Итак, она в горах и спрашивает людей, каким будет феминитив для «горца». Многие люди предлагают версии этого слова, которые не являются правильными, но при этом они смешные. Это пост, похожий на мем, где, с одной стороны, мы видим ее самопрезентацию — на этой фотографии написано: «Посмотрите, где я». С другой стороны, она сообщает нам: «Посмотрите, какой у меня стиль жизни, посмотрите, на что я способна». Это очень коммуникативное и интерактивное селфи. Оно могло бы быть и текстовым сообщением, и мемом, который она могла бы разместить на какой‑нибудь другой платформе. Этот пост также хорошо демонстрирует нам мультифункциональность селфи».

«Селфи без макияжа кажется интересным, так как были многочисленные активистские кампании, связанные с этой темой. Публиковались фото без макияжа, которые рассматривались как феминистский посыл: женщины не должны всегда ходить накрашенные, и это их выбор. У меня есть исследование, где я работаю с темой «стареющей фемининности». В нашей культуре часто женщины видимы до тех пор, пока они выглядят молодо. Если ты больше не выглядишь молодо, то выходишь из игры. А это фото сообщает: «Я думаю, что выгляжу достаточно хорошо, чтобы сфотографировать себя без макияжа, хотя мне не двадцать лет».

В эту среду, 22 мая, Катрин будет читать лекцию о селфи в библиотеке им. Н.А.Некрасова. Этим она откроет конференцию Internet beyond Disciplines, которая пройдет в Москве и Санкт-Петербурге.