«Барбарис»
Главный редактор издательства «Барбарис»
Об истории издательства
«Изначально я работала со всеми советскими издательствами, потом уже с галеристами, аукционами, коллекционерами, оформляла каталоги и буклеты об актуальном и академическом искусстве, в общем, нечасто задумывалась о собственном книгоиздательском проекте. Мне было комфортно с друзьями журналистами и искусствоведами. И вот однажды «Барбарис» претворился в жизнь благодаря стихийному искусству итальяниста Валерия Сировского. Он попросил меня как дизайнера о помощи в издании его очень странной вещи — такого манускрипта, где воспоминания о детстве преобразились в каллиграфический эксперимент. А до этого я была известна своими «слонами» — так я называю увесистые фундаментальные каталоги и арт-книги. И когда я начала работать с этими дикими и непонятными рукописями, меня что-то торкнуло — настолько было интересно работать с подобным необычным материалом.
Очень долго я ломала голову: в какую же нишу укладывается творчество Сировского? И поняла — да ни в какую, ни один издатель не рискнул бы это опубликовать. Так почему бы не создать живую площадку для авторов, не укладывающихся в нормативные рамки? Это и будет моим личным жестом, жестом художника по отношению к художнику. Так с 2011 года начал существовать «Барбарис».
Художник, как правило, далек от проблем бизнеса. Системность и жесткость коммуникаций, в которую неизбежно встраивается предприниматель, художнику чужда. С этим я сталкиваюсь постоянно, поскольку не только работаю издателем, но и продолжаю работать как дизайнер, отдельный мастер, и любить своих заказчиков. И это реально трудно.
«Барбарис» — это прежде всего издательство, созданное художником книги. Здесь следует уточнение: не издательство «книг художника» — это отдельное направление и деятельность, — а издательство, созданное артистом для артистов, где артист — не актер, а просто человек искусства. Таких издательств очень мало в мире.
Кредо
«Меня интересует прежде всего островная жизнь: люди-острова, люди-магниты, аккумулирующие вокруг себя некий дискурс. Это такие по-хорошему одинокие в поле искусства авторы, которых мало кто знает, о которых мало говорят. Либо говорят много, но в формате их привычных социальных ролей. В этом смысле «Барбарис» — собрание маргинальных личностей или занятий, индивидуальных шхер, собранных в единый архипелаг. Это мое дорогостоящее хобби, игрушка, конструктор, созвучный моим интересам. Никто и не думал о популярности или о большущих тиражах, я понимала и понимаю, что это культурная провокация, система флажков и знаков для привлечения в свой собственный фантазийный мир».
О пишущих и рисующих
«Все книги «Барбариса» — это текст с картинками и картинки с текстами. Прежде всего, наверное, меня интересуют пишуще-рисующие люди, чей литературный талант зачастую затенял дар художника. К примеру, поэт Леонид Аронзон — признанный классик ХХ века — был прекрасным карикатуристом и философом.
Так хирург, переводчик, журналист превращаются в творца, архитектурного графика, художника-каллиграфа, мастера комикса. Так художник превращается в писателя, поэта, эссеиста, мыслителя».
О планах
«В планах — издать русские народные сказки в оригинальных текстах сказителей с иллюстрациями из собрания Михаила Алшибая — известного кардиохирурга, московского интеллектуала, коллекционера и фантастически интересного острова. Его страсть к собирательству — пространство, в которое он перемещается после напряженной работы. Его уникальная коллекция современного искусства второй половины двадцатого века сродни эксцентричности и непредсказуемости первозданной лубочной истории.
Также будем продолжать работать с Валерием Сировским, в ближайших планах книга «По Европе с Сировским». С Константином Побединым мы готовим большую книгу анекдотов о Льве Толстом, которая будет называться «Вегетарианские сапоги Льва Толстого». Нежная книга воспоминаний Анаит Пирузян о детстве в Советском Союзе перемешана с рецептами выпечки от мамы и любимых бабушек. Ее страсть к кулинарии тесно связана с Ереваном, Москвой и Вашингтоном, близкими и одинаково родными городами. Книгой «Три сестры» о сестрах Глебовых продлится история круга Владимира Стерлигова и Алисы Порет.
Помимо прочего, меня интересует живой и забытый на книжных полках искусствоведческий текст лекций «Аполлон» археолога Соломона Рейнака, изданный в 1904 году в Париже. Его мы дополним комментариями художницы и искусствоведа Лизы Плавинской — в результате чего получится некий диалог культур, интертекстуальная перекличка эпох».
«В двадцатых и начале тридцатых годов Порет была довольно заметной и яркой фигурой. Дочь француза и шведки, звезда ленинградской богемы, ученица Петрова-Водкина и Филонова. Ее квартира была тем самым магнитом, о котором я говорила: неустанные активитеты художников и артистов, живших, несмотря ни на какие запреты, в какой-то параллельной вселенной. Домашние театры, бурная артистичная жизнь, музыка и поэзия.
Открывающаяся предисловием Валерия Шубинского, эта книга — клубок воспоминаний, ассоциаций, элегантно проиллюстрированный ее же наивными рисунками, — вводит нас не только в ее личную жизнь, но и в эпицентр русского авангарда двадцатых и круга людей, назвавших себя ОБЭРИУтами».
«И вновь наш Сировский. Почти пятьдесят лет он путешествовал по Италии, стране, которую без преувеличения знает, как собственную квартиру. Представьте — почти сто дневников с зарисовками, из которых большая часть посвящена этому паломничеству, непрерывные мысли одиночки, формирование жизни в рамках итальянской культуры. Это продолжение большой русской традиции ментального травелога с кучей записок, артефактов и следов, запечатленных Сировским».
«У шестидесятника Гробмана и журналистки Ирины Врубель-Голубкиной был в шестидесятых известный на всю Москву дом-салон, в котором с радостью отстраивались все без исключения от так называемой официальной культуры. В Советском Союзе было энное количество таких домов, где кипели квартирники, где читали стихи и прозу, пели и обсуждали все подряд — от политики до новейших течений и веяний мирового искусства. Андеграундная тусовка его так и называла — «Дом». Более ясно и репортажно об этом пишет сам Гробман в своих дневниках «Левиафан», отрывки из которого есть в комплекте из восемнадцати записных тетрадей».
«Любовные письма художника Стерлигова прекрасной даме, Ирине Потаповой, скрещенные с ее воспоминаниями о блокаде. Небезынтересный эпистолярий ученика Малевича, бывшего заключенного Карлага, — дочке погибшего в 1918 году царского генерала, филологу, красавице с нежной душой, но невероятно строгих внутренних качеств.
Кроме того, в книгу включены искусствоведческие статьи современников, воспоминания и обэриутские стихотворения самого живописца, создателя «чашно-купольной» системы и воспитателя великолепной плеяды художников-абстракционистов».
«Известный художник, дизайнер и культуролог Победин издавался в «Эксмо» и Пушкинском фонде, но сейчас является активным членом семьи нашего издательства. Прежде всего, он интересен как универсальная личность, интеллектуал и остроумец. Свои абсурдистские истории, серии мини-эссе и анекдоты на тему русской истории и литературы он неизбежно сопровождает гравированными картинками из старой жизни, делая их смешными орнаментальными притчами, легко проникающими в современность».
Сайт издательства
Hyle Press
Об истории издательства
«Мы учились на философском факультете и интересовались так называемым «новым реализмом» (под этим термином понимается философия последователей Делеза: Мануэля Деланда, Джона Протеви и других). Книги приходилось заказывать на «Амазоне», в России о «спекулятивном реализме» или объектно-ориентированной философии практически никто не писал, ничего не издавали.
В 2012 году мы пригласили в Пермь Грэма Хармана (философ, профессор Американского университета в Каире. — Прим. ред.). Он приехал и прочитал несколько лекций, это было очень интересное и продуктивное общение. Позже вместе с книжным магазином «Пиотровский» и Пермским университетом мы провели еще две философские школы (лекторами были Рэй Брасье, Питер Вульфендейл, Том Спэрроу, Дилан Тригг, Ник Ланд, Реза Негарестани), а после такого философского драйва решили перейти к издательской деятельности — делать то, что нам нравится и что (возможно) понравится другим.
Можно сказать, что решение издавать книги пришло как «отчетливая и ясная идея», реализовать которую нам помогли друзья — философы Диана Хамис, Йоэль Регев, Артем Морозов, а также Грэм Харман, который сразу нас поддержал. Отношения «огня и хлопка» сыграли свою роль, и в конце 2015 года мы издали нашу первую книгу — «Четвероякий объект» Грэма Хармана. После началось издательское приключение. Одна книга предполагала издание другой, и, чтобы упорядочить движение Hyle, мы придумали несколько серий — своеобразных срезов».
Кредо
«Не надо думать, что мы заражены «спекулятивным реализмом», «постгуманизмом» или что мы продвигаем какой-то тренд. Нас интересуют трансформации, смещения и переподключения внутри самого корпуса знаний и определяющих его практик, которые становятся предметом собственного рассмотрения. На самом деле в мире осталось не так много интересных вещей, о которых философия могла бы сказать что-то внятное. Мы находим такие книги и предлагаем их прочитать».
О «философии ужаса»
«Чтобы быть более точным, надо говорить не столько о философии ужаса, сколько использовать выражение, предложенное Юджином Такером, — «ужас философии». Дело в том, что, говоря о философии чего-либо, мы подразумеваем, что есть некая универсальная философия и отдельные дисциплинарные области, которые от нее независимы. И к каждой из них философия применима способом, который ничего не меняет ни в философии, ни в той области, к которой она применяется.
В этом отношении «ужас философии» означает обнаружение имманентной связи между философией и ужасом, ведущей к трансформации первой и переосмыслению второго. Таким образом, ужас становится проблемой философии, ее собственным пределом.
Это работает двояко. С одной стороны, субъект философии осознает пределы философии. У философии возникает потребность помыслить запретную, внушающую ей ужас территорию, но для этого нужно как-то избежать постоянно возникающего субъективного остатка, то есть помыслить немыслимое так, чтобы не запятнать его мыслью.
С другой стороны, сам ужас должен быть лишен субъективности или, по крайней мере, человеческого измерения. Это не эмоция или чувство, но некое досубъектное состояние самой реальности, некий аффект или же схема аффекта. Этот второй аспект, насколько я могу судить, впервые ясно был выражен обэриутом Леонидом Липавским в двух его небольших эссе, написанных в начале тридцатых годов, — «Трактат о воде» и «Исследование ужаса» — в которых он настаивает на том, что ужасность является объективной чертой самой вещи. Липавский, таким образом, предвосхитил многие положения современной теории аффекта, хотя и сделал это в поэтической, литературной форме. Собственно, чтобы воздать должное Липавскому, мы и назвали серию, в которой издаем книги, касающиеся вышеописанной проблематики, «Исследование ужаса».
О планах
«В этом году мы планируем издать двенадцать книг. В серии «Вариации» будет издана книга Мануэля Деланда «Новая философия общества: теория ассамбляжей и социальная сложность», посвященная развитию ряда положений Делеза и Феликса Гваттари, построению новой социальной онтологии (сейчас книга сдается в печать и, возможно, появится еще до выхода материала). В «Исследованиях ужаса» — второй том «Ужаса философии» Юджина Такера «Звездно-спекулятивный труп». В «Экспериментальном материализме» — исследование Александра Ветушинского о материи и материализме.
Кроме того, продолжение получит серия, связанная с объектно-ориентированной философией, — там ожидаются книги Леви Брайанта и Тимоти Мортона. Отдельно начнут выходить сочинения Ника Ланда. И еще нами запланирован один крайне интересный проект, о котором мы объявим в самое ближайшее время. Так что планы есть, вопрос в скорости их реализации».
«Мишенью автора становится дисциплинарное разделение, фундаментальное разграничение культурного и природного. Истина о заболевании как состоянии человеческого тела монополизирована естественными науками, социальным наукам отдано изучение недуга как болезни в контексте ее интерпретации и жизненных обстоятельств пациента.
Исследуя практики диагностики и лечения пациентов в больнице Z, Аннмари Мол показывает, что единое связное заболевание, как и единое связное тело, — это результат усилий. Исходна множественность их версий, осуществляемых в разных практиках в разных местах больницы. Заболевание всегда больше, чем одно, но меньше, чем много. Это открывает политическое измерение совершаемого автором переворота в области социальной онтологии».
«Что получится, если попытаться переосмыслить известную со времен Канта границу между миром-в-себе и миром-для-нас с точки зрения странного и парадоксального мира-без-нас? Этим вопросом задается американский философ и исследователь медиа, биотехнологий и оккультизма Юджин Такер.
Так из праха теологического мистицизма рождается пыль климатологического мистицизма. Это рождение происходит в лоскутном ландшафте множества разнородных феноменов, существующих на стыке теологии, литературы, биохоррора, оккультизма, демонологии и блэк-метала. Название книги стало девизом космического пессимизма, а основные идеи рассеялись по литературе и кинематографу, в частности, воплотившись в «Настоящем детективе» Ника Пиццолатто».
«В ХХ веке книга «Монадология и социология» (1893) вновь оказалась в центре современной гуманитарной мысли и вывела Тарда из почти векового забвения. В противоположность представлению об обществе или государстве как организме Тард предлагает рассматривать любые организмы (бактерии, звезды, атомы и даже бесконечно нисходящий ряд сущностей, из которых последние могут состоять) как общества или коллективности, собираемые из индивидов. Эти индивиды движимы находящимися по ту сторону ощущения бессознательными желанием и верой. Тард оказывается предтечей современного «поворота к не-человеческому» и целого ряда интеллектуальных приключений, связанных с этим поворотом».
«В этой книге Грэм Харман рисует грандиозную, но вместе с тем странную и запутанную вселенную объектов, исключающую привилегию человеческого взгляда на вещи. Молотки, вспышки молнии, люди, тигры, черничные пироги, градины, восприятия чего-либо, комья грязи и ост-индская компания вместе с Млечным Путем размещаются на одной онтологической плоскости и так оказываются равнозначными. Объекты попадают в неожиданные ситуации, соблазняют друг друга, заключают альянсы, образуют новые объекты, дремлют или бесконечно ускользают от любых отношений».
«Книга Стивена Шавиро задумана как философская фантазия. Что бы произошло, если бы место ключевой философской фигуры двадцатого столетия — Мартина Хайдеггера — занял Альфред Норт Уайтхед, поставив вопрос о становлении и производстве Нового, а не вопрос о бытии? Каким бы оказался философский ландшафт?
Кант при таком прочтении оказывается первым философом-конструктивистом, Делез — наследным принцем трансцендентализма (в куда большей степени, чем ему самому бы хотелось), а пребывающий между ними Уайтхед — первооткрывателем Вселенной вещей, в которой эстетика замещает этику, а прекрасное (уже в рамках самой эстетики) берет реванш над возвышенным».
Сайт издательства
Grundrisse
Издатель
Об истории издательства
«Летом 2018 года издательству Grundrisse исполнится десять лет. Когда регистрировала издательство, то знала о книге исключительно как читатель, в моей голове в ту пору не было списка даже и из пяти книг, которые хотела бы издать. Была лишь уверенность, что смогу это освоить и что идеи будут приходить по мере продвижения. Так и случилось. Мне просто всегда нравилась книга как предмет материальной культуры».
Кредо
«На мой взгляд, нет ничего увлекательнее, чем следить за поисками, бытованием одного яркого человека через восприятие другого, не менее самобытного. А так как мир не устает стремительно меняться, то мы практически обречены на то, что этот диалог равных личностей будет происходить на фоне очередных исторических событий. От этого водоворота мыслей, революций разного рода трудно оторваться. Взгляните на издания Grundrisse: письма, переписки, дневниковые записи, наброски к будущим работам, интеллектуальные биографии ― разного рода поиски новых дорог.
А теперь представьте, что у вас есть возможность текст такого рода превратить в книгу, со всем спектром ее отличий от экранного свитка. Эти отличия ― от самых поверхностных («вещность», что одновременно оказывается вовсе не формальным качеством) до глобальных (ответственность перед бумагой, хороший перевод, редакторская работа) ― нас продолжают завораживать и манить. Вот это ровно то, чем пытается заниматься Grundrisse».
О культурном пространстве
«Пытаюсь следить за новым — в этом как-то помогают «культурные» сайты».
Сейчас критическая статья, посвященной выходу какого-то текста, редко отличается от простого анонса книги или ее пересказа. Давно-давно не видела, чтоб обсуждался не голый текст, не автор и сюжеты его жизни, а книга ― качество перевода, культура издания. Даже на сайтах, единственным содержанием которых являются книги, не всегда указывают редактора перевода, научного редактора (при наличии). Думается, это важные косвенные признаки.
А состояние того, о чем вы спросили, существенно зависит от хорошей критики, понимания важности этой критики со стороны ресурсов ее, эту критику, размещающую».
О планах
«Пока мы обсуждаем Grundrisse, в типографии печатается (если уже не выходит) книга художника Никиты Алексеева под длинным названием «В поисках Дерева-Метлы. Записки отшельника из Соломенной сторожки». Это собрание постов, опубликованных художником на своей странице в Facebook в 2017 году. Я, как и многие пользователи Facebook, читала посты Никиты, и мне казалось, что точный глаз художника смешивается в этих текстах с владением словом в безукоризненных пропорциях. Эти тексты, написанные по случаю, лишены привычной настоящему суеты. Их читаешь в очень замедленном времени, о котором так скучаешь. Но прокручивание ленты Facebook ― лишь схватывание сюжетной канвы, а хотелось бумажную книжку с картинками.
Можно «Записки» воспринимать как летопись времени, как историю современного искусства, рассказанную так, что анекдот не очень отличается от правды, можно и как тексты журнала National Geographic ― такая энциклопедия нравов и быта для нескольких поколений. О книге как о последней, самой любимой, могу говорить бесконечно, но лучше, интереснее, читать самого Никиту.
Что касается более дальних планов, то пока воздержусь от их обнародования: рискую говорить только о книгах, которые почти воплотились».
«Это первая вышедшая на русском языке книга французского философа Жильбера Симондона, известного созданной им теорией индивидуации, а также изучением проблем взаимосвязи человека и техники. В эту книгу входят две его лекции, посвященные истории философских взглядов на соотношение между людьми и животными. В поле внимания Симондона ― анализ формирования иерархии между человеком и животным и зарождение отношения к животному как к контратипу человека».
«Вышедший в 2014 году в Италии сборник философских эссе автора состоит из десяти работ, посвященных литературе, акту творения как сопротивлению, чтению и нечитаемости».
«Биографическое исследование, посвященное дружбе и творческому союзу двух немецких интеллектуалов ― философа Вальтера Беньямина (1892–1940) и драматурга Бертольда Брехта (1898–1956). Книга содержит огромное число неизвестных материалов, касающихся научной и художественной жизни Германии и Европы 1920–1930-х годов, а также различные фотодокументы. В приложениях ― хроника общения друзей и протоколы заседаний редакции невышедшего философско-публицистического журнала Kriese und Kritik, в которых участвовали В.Беньямин и Б.Брехт».
«Неизвестное в России сочинение французского писателя и философа-просветителя, написанное в 1763 году, но во многом современное и сегодня. Его полное название — «Историческое и политическое письмо к магистрату о книжной торговле, ее прежнем и нынешнем состоянии, ее регламентах, ее привилегиях, о негласных разрешениях, о цензорах, о разносчиках книг, о переходе через мосты и о других предметах, касающихся управления книжным делом».
«Впервые публикуемый по-русски дневник путешествия отца русского футуризма художника Давида Бурлюка и его жены Марии по Провансу и Лангедоку, куда они отправились из Нью-Йорка в 1949 году. Главное место в нем занимают города, где жил и писал Винсент Ван Гог (Арль, Сен-Реми, Сен-Мари, Тараскон). Использованы рассказы и воспоминания местных жителей. В поле зрения Бурлюков попадают также места, связанные с Сезанном, Ренуаром, Тулуз-Лотреком. В издании воспроизводится большое количество документальных фотографий».
Сайт издательства
