Психолог, дизайнер и космический инженер смотрят секретный спектакль «Etiquette»

Впечатления совершенно космические. Потому что приходилось как будто включать оба полушария мозга. Левое — когда мне нужно было слушать инструкции, анализировать их и быстро соображать, что делать. И правое, творческое, — когда нужно просто быть в потоке, расслабиться и импровизировать.

Комбинировать это очень сложно. Обычно у нас задействованы активно либо правое, либо левое полушарие. У каждого при этом лидирует одно. Про себя я знаю, что у меня ведущее левое, и я больше склонна к анализу, чем к импровизации. Поэтому я фокусировалась на том, чтобы точнее следовать инструкциям, и я понимаю, что делала это немножко в ущерб импровизации. Когда удается отпустить контроль над процессом — неимоверное удовольствие.

Я теперь, кажется, понимаю, в чем кайф сцены. Если понимать под театром классическую комбинацию актер — зритель, то, наверное, это не театр. Но для меня это театр, потому что я здесь — актер. Еще и с суфлером! И мне уже неважно, что зрителей нет.

Если коротко, мне понравилось. Если поначалу не удавалось сразу выполнять все действия и что-то чувствовать при этом, то постепенно я втянулся. Но в какой-то момент возникло ощущение дрейфа на волнах. Истории стали разворачиваться в воображении, возникла картинка, из кусочков образов выстроилось действие.

Из-за специфики профессии я, наверное, могу видеть ту красоту, которую не видят многие люди. Например, одно дело просто увидеть красивый мост, и другое — понять, почему он такой формы. То же самое с самолетами, например. В форме можно видеть логику, а в этой логике — красоту.

Во время спектакля, разумеется, я не задумывался о его композиции и устройстве. Я понял, что один за другим из кусочка пластилина, из фигурок на столе возникают некие символы, и я попытался проложить между ними, как между опорами, полотно дороги. Например, когда ты надеваешь на фигурку героя пластилиновую голову, — тебе как бы предлагают с этого момента ассоциировать себя с ним. А когда нужно снять пластилин с головы этой же фигурки, это значит, надо избавиться от мыслей. Это все такие акты очень понятные каждый сам по себе, но когда их становится много, и между ними образуется связь, в этом, пожалуй, и есть красота.

Спектакль прикольный. Особенно в той части, где голос просит рисовать и проделывать какие-то манипуляции. Это очень похоже на то, как арт-директор общается с дизайнером. Здесь это часть сценария, но мне пришло в голову, что этот ход можно взять отдельно и применить для большего количества участников к общему удовольствию. Посадить некоторое количество людей, и они будут производить то, что потребуется. Им будет интересно слушать и интересно делать. А также это поможет показать людям, что не все в этом деле так просто.

Первый раз этот спектакль был показан в Лондоне десять лет назад в месте под названием Shunt. Это секретный отсек станции метро Shunt Vaults, там некоторое время художники устраивали свои перформансы. Очень классное было место.

У нас с Сильвией Меркуриали была театральная группа, мы назывались Rotozaza. Мы много экспериментировали с концепцией автотеатра (автоматический, самовоспроизводящийся театр. — Прим. ред.). Мы приглашали на сцену волонтеров, которые соглашались выполнять наши инструкции перед аудиторией без подготовки. «Встань посередине. Посмотри на нас. Улыбнись. Прекрати улыбаться». А потом подумали, что инструкции могут выполнять сами зрители.

«Etiquette» — наш первый проект в этом направлении и последний совместный. В его основе — ощущения нахождения внутри пузыря приватности посреди общественного пространства, а тема — коммуникация. И в конце ты как будто вспоминаешь, где находишься. Мы его сыграли в Shunt на День святого Валентина в 2007 году и вообще-то не планировали повторять. Но потом люди из Британского консульства пригласили нас поучаствовать в программе британского шоу-кейса на Эдинбургском фестивале — и пошло-поехало.

Сегодня этот спектакль переведен на семнадцать языков где-то, я уже сбился со счета. Есть в этом списке странные языки, вроде валлийского или словенского. Русская версия, мне кажется, получилась лучшей. Мы очень много трудились над ней, и мне очень нравится то, как она сейчас звучит.

Но, вообще, у меня есть и другие спектакли. Многие из них похожи по форме, но они совершенно разные по содержанию. Их накопилось уже много, и один из них мы, кстати, будем делать в Москве. Называется «The Quiet Volume», он играется в библиотеке среди читающих людей, тоже в наушниках, и основан на эстетике шепота.