Что такое выставка «Страсти по Фрейду»
«Когда мы начали заниматься мультимедийными выставками, это были проекты о художниках. Мы старались погрузить зрителя в художественный мир автора и объясняли, рассказывали об историческом контексте и биографии, выполняли другие задачи. Наши выставки носили образовательный характер: посмотри все работы Брейгеля, не покидая Москвы, послушай лекции про Брейгеля и посмотри, как рефлексирует современное искусство на те же темы, что волновали этого художника.
Но нам всегда хочется большего, и поэтому мы стали двигаться к чему-то новому — в итоге у нас стали получатся уже не просто выставки, а проекты на стыке видеоарта и кинематографа. Первым опытом стал мультимедиаспектакль «Я — Айвазовский», где Сергей Гармаш играет Ивана Константиновича Айвазовского и рассказывает о его жизни от первого лица. Этот проект в какой-то степени тоже был образовательным, ведь никто в массе своей у нас об Айвазовском ничего не знает, кроме того что он жил в Феодосии и писал море. Идея со съемками нам страшно понравилась: это оживляет историю, дает возможность рассказать зрителю то, для чего картин художника недостаточно.
Второй попыткой, когда мы вышли за рамки простой мультимедиавыставки, стал проект «Питер Брейгель. Перевернутый мир» — мы написали закадровый текст, получилось аллегорическое повествование, рассказанное в формате сказки — опять же от первого лица. В этой истории Питер Брейгель сначала живет нормальной жизнью, пишет фламандские пейзажи, а потом во Фландрию приходит герцог Альба, который получил от короля приказ истребить еретиков, начинаются церковное восстание и гражданская война. Брейгель, не в силах пережить эти ужасы, потихоньку сходит с ума — ему мерещатся Мария и Иосиф (Иосиф Обручник и Дева Мария. — Прим. ред.) во фламандской деревушке, а борьбу с еретиками он пишет в виде библейского избиения младенцев. Под конец он вообще переселяется в мир своих фантазий и беседует с Люцифером. Эта история не происходила с Брейгелем на самом деле, это художественный вымысел — но так люди могут понять, кто такой Брейгель и о чем его картины.
И наконец, нам захотелось объединить разные технологии создания наших выставок, но так, чтобы в основе истории был не какой-то определенный художник, а некая тема. Мы решили замахнуться на глобальное — человеческие взаимоотношения. И сделать выставку, посвященную таким вещам, как любовь, секс, насилие, страх смерти.
В рамках расширения границ того, что принято называть мультимедиавыставкой, мы обратились к современной русской литературе. Есть такой писатель Игорь Яркевич. Нам показалось, что его хлесткие сатирические тексты очень подойдут для иллюстрации таких емких понятий, как рождение, смерть, любовь, насилие. Кроме того, у нас была давняя мечта поработать с агентством Lumpen, которые привлекают моделей с неклассической внешностью. Нам показалось, что нужно сделать съемку с ними, потому что они похожи на живых людей, а не на кукол с идеальными пропорциями.
Теория Фрейда во всей этой задумке стала некой красной нитью, которая проходит через все главы выставки.
Но мы привыкли работать с искусством — и поскольку сам Фрейд нередко анализировал художников сквозь призму их работ, и мы ухватились за эту идею. Фрейд говорит, что все художники, писатели, поэты, творческие люди абсолютно больны, и их воспаленный мозг рождает эти больные картинки. Мы решили взять этот врачебный принцип и подобрали к каждой главе референтные работы разных художников: там есть и Мунк, и Караваджо, и Климт, и Шиле. Чтобы создать из их работ проект, нам пришлось вторгнуться в них больше, чем мы это делаем обычно. В итоге наши зрители видят уже не совсем Климта или Караваджо, а некую фантазию на основе их работ. Это уже ближе к видеоарту».
Как устроена выставка
«Страсти по Фрейду» построены как книга. Выставка состоит из семи залов-глав, по которым зритель путешествует как по подсознанию художников: «Рождение», «Невинность», «Любовь», «Насилие», «Плоть», «Смерть» и «Сон».
Рождение
«Это такая вводная глава, в которой мы предполагаем, что в нашей вселенной может что-то родиться — в широком смысле этого слова. У женщины может родиться ребенок, у поэта — стих, у художника — полотно.
Понятно, что ничего хорошего без мук не рождается. В основном это очень болезненный и сложный процесс: чтобы что-то породить, вселенная или конкретный персонаж прикладывают большие усилия, и это очень тяжелая штука.
Но в итоге получается что-то прекрасное — допустим, новая жизнь. Вот она родилась, и она еще не плохая, не хорошая, у нее нет никаких оценочных суждений, еще ничего в контакте с социумом не произошло. Чистый лист».
Невинность
«Следующая глава посвящена такому странному периоду жизни, когда вы начинаете экспериментировать. Во-первых, появляются оценочные суждения, а во-вторых, вы пускаетесь в разные эксперименты и в силу вашей неопытности они бывают не самыми полезными. Эти эксперименты могут вас ранить, но, с другой стороны, вы в них растете.
Эта глава — о том, как расти аккуратно, о тех вещах, которые не стоит делать, потому что они граничат с необратимостью».
Любовь
«Вы прошли стадию экспериментов, много чего попробовали, и кажется, что опытнее вас никого нет. И вдруг в этой выжженной пустыне появляется нечто чистое и прекрасное — любовь. Удивительная, сладкая, как у Климта. Но совершенно непонятно, что с этим делать, потому что все хорошее очень сложно удержать и сохранить — и вот глава именно про это».
Насилие
«Следующая глава — про то, как вы не сумели это сохранить, потому что начали искать границы. И определяя эти границы, вы разрушаете то прекрасное, что с вами случилось.
Есть специфический момент, связанный с интимным. Когда вы нашли границы и порушили все прекрасное, то ничего не остается. И вот эта глава в нашей выставке называется «Плоть».
Плоть
«Это глава про отношения, не связанные — высокопарно говоря — с духовностью. Только с материальным и физиологическим. В этой главе мы показываем классическую обнаженную живопись, глядя на которую, вы понимаете: она не эротизирована, она про другое. Она демонстрирует обнаженное тело, но совершенно не фокусируется на нем».
Смерть
«С одной стороны, это страшное и печальное событие, к которому ты готовишься всю жизнь, но никогда не будешь готов. С другой стороны, это конец всех проблем и освобождение — поэтому эта глава у нас достаточно веселая и жутко пафосная».
Сон
«После смерти наступает самое страшное — пустота. Но, поскольку мы не можем оставить зрителя наедине с пустотой и должны дать ему какую-то надежду, а заходить со стороны религии нам не хотелось, последняя глава называется «Сон». Это наша фантазия о Фрейде, видениях и возможностях человеческого разума. И, поскольку выставка идет по кругу, после того как заканчивается глава «Сон», мы попадаем обратно в чистую вселенную — и начинаем с рождения».
Как люди реагируют на выставку
«Я всегда тонко отношусь к аудитории, мы стараемся слушать наших зрителей, опрашивать и анкетировать на выходе, общаться в залах выставки. Бывает, когда ты работаешь с материалом, что кажется, будто что-то известно абсолютно всем, а выясняется — что только тебе и людям, разбирающимся в трудах Фрейда.
Уже после открытия мы доделали информационную часть, пояснили, почему мы видим именно эти работы именно этих художников в той или иной главе, добавили тач-столы, где можно почитать, посмотреть, узнать значения разных понятий в психоанализе, понять что-то про Фрейда. Потому что выставка требует вашего интеллектуального отклика, апеллирует к понятиям фрейдизма, к контексту, который нужно знать, чтобы понять, что происходит на выставке.
У этой выставки уже есть ярые фанаты и, безусловно, противники. Причина понятна: выставка затрагивает сферу интимного и личной жизни. В этом плане мы в России очень закрыты, зажаты, у нас очень много табуированных тем, которые касаются абсолютно всего — насилия, любви, взаимоотношений между полами. И все эти темы вызывают у зрителей бурную реакцию, не всегда положительную. С ними всегда сложно работать, было ясно, что кому-то темы не понравятся, поэтому в самом начале выставки, там, где обычно висит кураторский текст, зритель видит предупреждение о том, что выставка затрагивает темы интимного, может не совпадать с вашими представлениями, но мы ни в коем случае не хотим никого обидеть. Таким образом мы вступаем в диалог со зрителем прямо на входе.
Есть главы, касающиеся насилия, не только физического, но и психологического. Знаете, бывает неприятное чувство, когда автор поднимает тему, но делает это нетактично по отношению к зрителю; ты видишь много крови, но не понимаешь — а зачем? Мы таких приемов не используем. Были вопросы с текстами Яркевича. Из первой версии сценария часть текстов пришлось выкинуть и заменить, потому что фокус-группа отреагировала на них очень жестоко. Я поняла, что этих людей будет больше, когда мы откроем выставку, и часть особо циничных текстов мы заменили. У нас нет желания вызвать у зрителя агрессию, есть желание вступить с ним в диалог».
