Эта выставка охватывает последний значимый период советского дизайна. Умирает Сталин, к власти приходит новый человек, формируется новый культ личности, но первое, что происходит, — это полное переосмысление архитектурного стиля. Здесь представлены вещи, которые воплощают в себе этот новый модернистский стиль: лаконичность и функциональность, в искусстве это переход от классических программных вещей к абсолютной свободе самовыражения.
Обычно интерес западной публики не уходит дальше авангарда, а жаль: именно эпоха так называемого советского модернизма, который датируется официально 1955–1985 годами, испытывала на себе огромное влияние мирового контекста, но при этом сохраняла свою идентичность. Вся мебель, которая здесь представлена, была изобретена с учетом новых социальных и архитектурных задач. Нужно было изобрести дизайн, который бы подошел для малогабаритных квартир в нововозведенных домах. Никакие громоздкие диваны сталинского ампира туда бы просто не влезли. В 60-х все меняется, и в моду приходит минималистичная эстетика, в которой можно легко угадать влияние «Баухауса»: все должно быть функционально и лаконично.
На выставке мы не старались представить реконструкцию советской квартиры — это совсем не тотальная инсталляция Кабакова. Это вещи, которые, пусть и делались в Советском Союзе, имеют совершенно интернациональную эстетику. Сегодня их можно представить в любом западном интерьере, и на первый взгляд можно не угадать, что они сделаны в Советском Союзе.
Конечно, тогда экономили с материалами. На трех главных выставках (одна была в 1958 году, другая в 1961-м, а третья в 1975-м) представлялись опытные образцы из хороших материалов, но когда все это шло в массовое производство, то, к сожалению, материалы заменялись. А экспериментальные образцы расходились по квартирам приближенных к власти людей, и нам удалось найти несколько таких предметов. В остальных случаях материал мог быть не самый лучший, но эргономика в любом случае была отличной.
Блюдо декоративное. Автор З.В.Алексеева. Фарфоровый завод «Пролетарий», 1960
При разговоре о 60-х невозможно обойти тему космоса. Собиратели фарфора очень любят авторские вещи, связанные с темой космоса, а советское стекло — это отдельная тема, которой мне бы хотелось посвятить целую выставку. Традиционно стеклом занимались большие художники (основателем возрождения художественного стекла является скульптор Вера Мухина). Росписью фарфора занималось много известных советских художников: от Лебедева и Дейнеки, Щекотихиной-Потоцкой и Чехонина до Фрих-Хара, Никитина и так далее. Так что работа с фарфором и эскизами — большая тема для наших художников, и 1960-е не стали исключением, просто в это время на первый план вышла тема космоса.
Два декоративных блюда, расписанные художницей Алексеевой, как и вазы, должны были украшать интерьер, и все работы предполагались быть тиражными — кроме экспериментальных вещей. Но иногда так случалось, что некоторые вещи выходили малым тиражом или были единичными. На выставке хотели показать не только эпоху, но и представить штучные вещи, которые дошли до нас в единственном экземпляре, — такие, как это блюдо.
Работы Эрика Булатова
Почему-то все, вспоминая 1960-е, помнят только малопривлекательные хрущевки. Но в это время произошел полный переворот в сознании дизайнеров и художников. Границы пусть немного, но открылись — к нам приехали американцы и показали свою первую национальную выставку. А наши художники смогли вживую увидеть Поллока и Рихтера. Стали появляться работы замечательных живописцев — и в экспозицию вошли работы Краснопевцева, Зверева, Булатова, Пивоварова. Конечно, авторитарный режим провоцировал ответную реакцию, но нельзя отрицать, что это был один из самых ярких периодов советского времени в смысле взаимопроникновения западной и нашей культур.
Мало кто знает такого Эрика Булатова — это его ранняя модернистская вещь, как раз 60-е годы творчества. Нам показалось важным на этой выставке показать его модернистскую и нетипичную для творчества работу — и здесь они находятся в диалоге с чудесным объектом скульптора Николая Силиса.
Николай Силис «Дискоболка»
На выставке можно увидеть несколько объектов скульптора Николая Силиса. Я называю его советским Генри Муром. То, что он делал, настолько созвучно западным тенденциям, и оттого очень интересно видеть реакцию западного зрителя на его работы — никто и никогда не мог себе представить, что такие работы делали в Советском Союзе в 1960-е.
Он же является автором первой абстрактной монументальной скульптуры «Соленоид», установленной в 1967 году в Красноярске. Тогда было много споров о том, стоит ли ставить такую абстракцию или нет, — в итоге она была установлена. На выставке мне хотелось показать гипсовую копию той работы, но, к сожалению, она не могла быть вывезена из мастерской. Поэтому мы показываем пару его небольших скульптур — «Дискоболка» и «Ядрометатель», а также лирические работы в гипсе. Все работы 1960-х годов.
Живопись Виктора Пивоварова
В живописи мы тоже старались показать редкие и ранние работы, которых могли не видеть ни искушенные коллекционеры, ни зрители. Эти работы конца 1970-х, краткий период в творчестве Пивоварова, когда он работал с абстракцией. Они выполнены в интересной технике — это нитроэмаль, постмодернистская техника, которую они с Кабаковым использовали в своих ранних работах, когда снимали мастерскую на Чистых прудах. Эта краска совершенно не предназначена для того, чтобы писать ею живопись, — это техническая краска с резким запахом. Интересно, что здесь тоже позаимствована западная идея — постмодернисты использовали этот материал, превращая свое произведение уже не столько в живопись, сколько в арт-объекты, произведения дизайна.
Скульптура «Разговор — молодость». Автор Н.А.Малышева. Дулево, СССР
У нас есть редкие вещи из фарфора — например, вот эта работа Малышевой, одно из первых проявлений советского эротизма в скульптуре. На фоне монументальных работ, которые создавались в то время, «Молодость» выглядит легко и чудесно — в ней есть движение. Во время оттепели в работах многих художников можно было увидеть открытость и расслабленность — они позволяли себе то, что никак не было связано с политической программой, и чувствовали себя более раскованно. Это интерьерная статуэтка, которая существует в единственном экземпляре.
Этажерка. СССР, 1960-е
Деревянная скульптура 60-х годов здесь замечательно разговаривает с Краснопевцевым — видно, что это художники одного периода, им точно так же созвучны замечательное советское кресло и шкаф, которые погружают нас в эпоху советских вещей, ничего общего не имевших с пропагандой. Да, мебель была ответом на задачи правительства в своей социальной программе. Например, были разработаны габариты этой мебели: если на нее посмотреть в большом пространстве, то окажется, что она довольно небольшая. Но в то же время это отдельное кресло с равным успехом могло бы появиться во Франции, Скандинавии и Америке. Оно прекрасно отражает функционализм 1960-х годов. Здесь нет активной агитационной символики — пусть они и имеют серьезную историю под собой, но вместе с тем абсолютно вплетены в международный контекст.
Что касается авторства, то вся эта мебель разрабатывалась конгломератом авторов, целыми конструкторскими бюро: если в сталинское время была четкая привязка к именам (Алабян, Иофан, Крестовский), то в 1960-е за каждым предметом стоит уже группа авторов. Архитекторы в сталинское время занимались и внутренними интерьерами, благодаря этому объекты можно было рассматривать в комплексе, как единство внешней архитектуры и внутренних пространств. Дизайн интерьеров как отдельное направление появилось позже, именно в хрущевское время. Смена стиля привела к тому, что архитекторам сталинского времени приходилось себя переламывать и перебарывать. Они совершенно не понимали такое упрощение, но для молодых дизайнеров это была возможность сказать новое слово: достаточно вспомнить Случевского, который изобрел модульную корпусную мебель. Она выглядела странно, но в то же время была интересной и новаторской.
Диван-ракушка. СССР, 1960-е
На выставке можно увидеть несколько совсем редких вещей — ракушки нашего производства на рынке уже не найти, здесь же есть одно из первых кресел самого начала модернизма. Конечно, на первый взгляд мебель может показаться далекой от запада, а брутальные крепежи отсылают нас к советскому стилю. В то же время они очень эргономичны и приятны. Эта ракушка редкой формы по своей эстетике вписалась бы в любой интерьер: пожалуйста, обратите внимание на изящные ножки. При всей распространенности этой формы в мире уже трудно найти что-то подобное.
Сейчас поиск этих предметов уже отлажен, а когда я начинала, то, конечно же, было очень сложно. Дилеры мне не хотели помогать и не видели для себя в этом перспективы, а вещей до наших дней дошло так мало, что найти их было большой проблемой.
Ваза «Электрификация». Автор Х.М.Пыльд. Ленинградский завод художественного стекла, 1968
На Ленинградском стекольном заводе работало несколько авторов из дружеских республик, и этот объект принадлежит эстонке Пыльд. Это авторский объект, сделанный крошечным тиражом, который находится в нескольких музеях, в том числе в Елагинском дворце-музее. Узор прорельефлен пескоструйкой, это невероятно тонкая работа по сложной форме, в результате которой получилась абсолютно советская по своему производственному посланию вещь, но вместе с тем невероятно эстетская.
Вазы, триптих на тему «Украинское восстание». Конец 1970-х
Эти предметы сделаны в единственном экземпляре. Здесь удивительна и технология — у двухслойного стекла совершенно невероятным образом срезана горловина, и сам сюжет — украинское восстание, кто мог тогда даже помыслить о такой работе? Как будто Аннушка уже разлила масло. А рядом висит чудесная работа Оскара Рабина 1962 года, которая находится в диалоге с триптихом.
Бальтерманц, серия фотографий
Бальтерманц — это культовый фотограф своего времени, специальный корреспондент журнала «Огонек». Он прошел Вторую мировую войну на фронте и получил несколько наград. Его вещи ценятся коллекционерами и редко встречаются, а мы постарались среди его работ найти те, что отражают смену эпохи. На этой фотографии, например, памятник Маяковскому «ищет» свое место: это реальная история, которая кажется совершенно удивительной сегодня. Когда великому поэту ставили памятник, то несколько картонных макетов расставили по городу, и людям предлагали определить, где бы они больше хотели его видеть.