«Мураками принадлежит ко второму поколению тех, кто выжил после Хиросимы и Нагасаки. Его мать родилась в городе Кокура, который хотели атаковать изначально, но из-за того, что над ним было облачное небо, бомбу сбросили на Нагасаки. Поколение Мураками довольно методично изживало травму своих родителей, и важным событием на этом пути стала выставка в Осаке с легендарным названием «Наука и техника на службе человека». Япония начала активно возрождаться в конце 1960-х — и сделала ставку на науку и технологии.
Та экспозиция стала ключевой для поколения так называемых отаку — фанатов манги и аниме. Значительная часть манги 60-х и 70-х годов была так или иначе посвящена апокалиптической тематике: в них происходил конец света, возникали новые формы жизни. Очень скоро среди японских интеллектуалов наступило разочарование в науке и техническом прогрессе — и многие серьезные ученые, как это ни удивительно, стали работать в анимационных студиях, разрабатывая сложные ландшафты, сцены тотального разрушения, которые мы теперь можем увидеть в кино.
Сегодня некогда маргинальная практика аниме стала мейнстримом: каждый второй житель Токио, кажется, занимается анимацией. Мураками в этом смысле — абсолютный художник своего поколения: он самый настоящий гик. У него есть несколько любимых персонажей — Мураками лично знаком с Миядзаки, любит студии Ghibli и Gainax, совершившие революцию: первую основал классик Миядзаки, последняя сняла легендарный «Евангелион». Он регулярно отсматривает огромное количество новых фильмов и сам содержит две студии, которые готовят сериалы для японского телевидения: сейчас, например, запускает «Сердца шести принцесс», а в своей галерее показывает первые наброски культовых телешоу — мы с коллегами случайно попали на открытие выставки с уникальными материалами (оригинальные рисунки аниматоров, первые эскизы персонажей и т. п.) очень популярного сейчас анимационного сериала «Юри на льду» — о любви двух российских фигуристов».
Морской бриз
«Это не самая очевидная история: инсталляция 1992 года, которую мы привезли из музея Канадзавы. Раз в час жалюзи поднимаются, и все пространство выставки вместе с нашим кафе озаряется безумно ярким, едва ли выносимым светом. Этот свет идет от восьми мощнейших стадионных прожекторов. В японском языке есть двойной иероглиф, который звучит как «пикадон»: первый слог означает «яркую вспышку света», а второй — «невероятно громкий звук». Так описывали происходившее жители Хиросимы и Нагасаки — и это однозначная отсылка художника к потустороннему визуальному ощущению. Лампы, расположенные по окружности, напоминают о соплах стартующих ракет и служат аллюзией на легендарное аниме студии Gainax «Королевские космические силы — Крылья Хоннеамиз». Там все действие происходит в космосе: добро борется со злом на фоне бесконечно взлетающих ракет и космических кораблей. Этот сериал был одним из главных подростковых впечатлений Мураками».
Неоновые черепа Time Bokan
«Один из главных образов как самой выставки, так и у Мураками, — неоновые абрисы так называемых Тайм-Боканов, которые зрители видят в вечернее время на поликарбонатном фасаде нашего здания. В конце 70-х годов на японском телевидении вышел одноименный анимационный сериал, где, как водится, хорошие ребята боролись со злодеями. В конце каждой серии из ядерного гриба появлялся череп, проступавший через клубы дыма. Он был не страшным, а очень даже миленьким, и стал своеобразным символом будущих приключений: если злодея не будет, то действие просто не сможет продолжаться. И вот Мураками растиражировал эти черепа и создал много живописных интерпретаций по мотивам шоу».
Луна над разрушенным замком
«На ту же тему у нас есть и две большие живописные работы, которые своей дурной орнаментальной энергией как будто захватывают холст. Неслучайно в витрине, где у нас лежит манга, мы показываем оригинальные эскизы «Босоногого Гэна» Кэйдзи Накадзавы. Для понимающих это абсолютное сокровище — там лежат первые рисунки Накадзавы, выполненные тушью и чернилами на бумаге. Эта манга одной из первых рассказывает о приключениях мальчика — собственно Гэна, — который выжил после Хиросимы. И на некоторых листах нарисованы как раз кучи черепов — в очень уплощенной манере, как своеобразные пиктограммы. Если внимательно изучить эту мангу, то будет понятно и происхождение черепов, которые изображает Мураками».
Лунный свет. Непостоянство всех вещей
«Если бы я могла обладать одной из вещей Мураками, то это было бы огромное тондо (картина или барельеф круглой формы. — Прим. ред.) с черепами: я получаю физическое удовольствие от его поверхности, от выделанности и продуманности каждого слоя и покрытия. Плюс тематически мне это кажется свободной интерпретацией того, что Михаил Бахтин называл «карнавальной культурой» — когда мир переворачивается на 180 градусов и сходит с ума, играя в смерть и со смертью, — и это единственная зона и момент абсолютной свободы, доступные человеку, обремененному цивилизацией и необходимостью соблюдать массу законов и правил».
Тань Тань Бо
«Мы показываем на этой выставке очень много картин с участием мистера Доба, который мутирует и меняется всеми возможными способами. А на первом этаже у нас висит работа «Тань Тань Бо», где он становится жутким существом с кучей наростов и текучих субстанций: его просто не узнать. Внимательный и знающий зритель наверняка вспомнит финальную сцену из аниме «Акира». Перед школой подавляющее большинство девочек моего поколения смотрели «Сейлор Мун», а мальчики, как мне хочется верить, «Акиру». Финальная сцена «Акиры» совпадает с этим перевоплощением Доба один в один: герой, обладающий потусторонними силами и натворивший всякого, вдруг начинает превращаться в жуткого монстра».
Букет сиреневых цветов
«Мураками по своему образованию — классический живописец: он учился в Токийском институте искусств — японском аналоге нашей академии. Но если наши живописцы до умопомрачения рисуют гипсовые головы, то в Японии есть свои каноны: например, определенный набор композиций — «цветок, луна, ночь», «сакура, день» и проч. Мураками в какой-то момент полностью исчерпал возможности такой строго регулированной живописи и представил свою интерпретацию канона, что для консервативной академии было просто неприемлемо».
Суперплоские цветы
«А его скульптура «Суперплоские цветы» связана с традиционной буддистской пластикой, которая, как и живопись, парадоксальным образом стремится к двухмерности. Если для европейской скульптуры важен объем, который создает пространство и его оркестрирует, то самая распространенная форма буддистской скульптуры — рельеф — никогда в объем не выходит и требует большего мастерства от скульптора. Именно поэтому так любопытна скульптура «Пламя желания» в атриуме музея. Пламя вокруг головы — как правило, Будды, — кстати, один из самых распространенных сюжетов буддистской скульптуры. Так Мураками обыгрывает и восстанавливает настоящую преемственность между старым искусством и своей практикой».
Филиал студии Мураками
«Когда я оказалась в мастерской Мураками, я поняла, что передо мной совершенно уникальное место, которое одновременно похоже и на средневековую мастерскую, и на фабрику. Между тем это специфическое японское пространство с удивительной организацией художественного труда, где каждый участник процесса следует указаниям мастера. Плюс внутри и вокруг буквально все осенено присутствием и энергией Мураками: там выращивают лотосы, жуков, рыбок, делается живопись, разрабатывается дизайн буквально для всего, хранится коллекция искусства и происходит много чего еще. Все это закручивается в безумный энергетический вихрь, который нам хочется показать в мастерской, устроенной абсолютно по образу и подобию студии Мураками в Миёси. При этом мастерская не перестает быть безупречно отлаженным механизмом с ежедневными ритуалами и правилами. Живописцы создали две работы прямо здесь, в студии в «Гараже», которые мы потом повесили на выставке, — то есть в нашей студии абсолютно все функционально, это не театральная декорация. Сам же художник, когда приехал в Москву, сказал, что он с удовольствием поработает в привычной ему обстановке и тут же будет спать. Выходит, мы не прервали производственный цикл компании «Кайкай Кики» (структура, основаная Такаси Мураками и занимающаяся продакшеном и менеджментом в искусстве. — Прим. ред.) ни на минуту!»
