8 лучших книг о русской музыке

В беседах с журналистом Соломоном Волковым главный российский композитор второй половины XX века раскрывается как скрытый диссидент, человек мизантропичный и запуганный властью, довольно беспощадный к своим коллегам, обладающий резким и небанальным чувством юмора. Изначально книга вышла в Америке в 1979 году. Многие исследователи считают ее фальшивкой; впрочем, единого мнения о подлинности этого документа нет и по сей день. Блестящий новатор, мученик, конформист, культурный посол советской России на Западе, невротик, участник кампании против академика Сахарова — в биографии композитора уживаются болезненные противоречия его эпохи. Невольно Шостакович стал одним из важных символов своего времени, и именно текст Волкова во многом составил канон его восприятия. Чтобы лучше разобраться в творчестве и жизненном пути Шостаковича, стоит также обратить внимание на недавнюю обширную антологию «Д.Д.Шостакович: pro et contra» и написанную Джулианом Барнсом блестящую литературную биографию композитора «Шум времени».

Почти восемьсот страниц разговоров с современными композиторами, среди которых — Антон Батагов, Павел Карманов, Александр Маноцков, Владимир Раннев, Дмитрий Курляндский. В первой части книги интервьюируемые размышляют о своих великих предшественниках — раздел начинается с Баха и Вагнера и заканчивается Галиной Уствольской. Во второй части — обсуждают современную музыку и свое место в ней, также затрагивая вопросы политики, эстетики, искусства в эпоху консюмеризма и общечеловеческие ценности. Завершается сборник главами, которые посвящены философии и творчеству Владимира Мартынова и возможности гармонии в музыке и мире.

Альтист и дирижер Рудольф Баршай рассказывает о своей жизни — первой встрече с академической музыкой в десятилетнем возрасте, концертах на фронтах Второй мировой, создании блестящего Московского камерного оркестра, гастролях и бегстве на Запад, — он выбрал творческую свободу и в будущем не жалел о своем решении. Впрочем, и в Европе были свои проблемы — самодурство, тирания теперь уже капиталистического, рыночного свойства. Часть этих воспоминаний занимают истории о других великих — Стравинском, Ростроповиче, Шостаковиче. Возможно, главное в мемуарах Баршая — самозабвенная страсть к музыке, вера, что культура может и должна делать человека лучше, а также беззлобная и полная душевной теплоты интонация по отношению к своим современникам.

На обложке книги историка Марины Раку — портрет опухшего, в халат одетого Модеста Мусоргского, который погружается в беспамятство и умирает от алкоголизма в Николаевском госпитале, написанный всего за четыре портретных сеанса мастерской кистью Ильи Репина. Интересно, как эту картину интерпретировали в советское время, если даже автора оперы «Жизнь за царя» Михаила Глинку задним числом удалось возвести в пантеон идеологически верных классиков. Именно «историей рецепций» и занимается Раку — она показывает, как складывалась музыкальная политика советского режима, как решался «вопрос о Бетховене» (ближе к 1940-м композитор стал музыкальным эталоном нового строя, а Вагнер, наоборот, оказался в опале), формировался культ народности, оптимизма и здоровья, перековывались под идеологические нужды Чайковский, Римский-Корсаков и другие известные композиторы. Необычайно важная книга, особенно сегодня — в контексте заученных, все еще популярных советских клише о «Могучей кучке», передвижниках и народничестве.

История о том, как захват пустующей квартиры в Петербурге 90-х годов обернулся созданием клубов «Танцпол» и «Туннель», да и всей российской рейв-культуры как таковой. Книга не столько о музыке, столько о людях на вираже удивительных изменений, микромоторике новой жизни, романтичной повседневности с вечеринками, экспериментами, галереей харизматичных портретов и множеством обаятельных героев второго плана. В своих воспоминаниях Андрей Хаас, как один из участников описываемых событий, раскрывает бесхитростную и ностальгическую изнанку явления, которому суждено было стать важной частью петербургского мифа и одним из его главных брендов.

По большому счету единственная энциклопедия советской рок-музыки, написанная влиятельным музыкальным журналистом и продюсером. Она же — беззлобное и трезвое жизнеописание героев рок-сцены в диапазоне от Бориса Гребенщикова и Виктора Цоя до Егора Летова и первой отечественной трип-хоп-группы «Стук бамбука в XI часов». Объем информации, собранной и структурированной Кушниром, поистине впечатляет: помимо очевидной классики автор рассказывает, например, о пионерах литовского нью-вейва, группе Dzeltenie Pastnieki. На Западе формат энциклопедии со своими ранжирами и хронологией — важный и востребованный жанр. У нас эта ниша до сих пор испытывает постыдный дефицит, что и делает работу Кушнира незаменимой.

В 1990-е рок-подполье в России переживало непростые времена. Индустрия лежит в руинах, клубный бизнес становится занятием отважных одиночек, издать свои сочинения практически невозможно, выступления часто заканчиваются уличным насилием, концерты и туры не окупаются— особенно если ты играешь необычную и агрессивную музыку. И все это в атмосфере дикого куража, невиданной доселе вседозволенности. В подобных условиях многие талантливые андеграундные коллективы так и не смогли добиться того признания, которого они заслуживали. Книга Горбачева и Зинина — летопись этой дикой и преданной забвению эпохе, своеобразное воскрешение имен, где люди, не понаслышке знакомые с группами «Химера», «Машнинбенд» и другими резидентами легендарного клуба «Тамтам», могут рассказать, как все происходило на самом деле.

Мемуары или разговоры с композитором — весьма популярный жанр в литературе о музыке. Подробный рассказ о своем творчестве оставил Альфред Шнитке — один из наиболее европейских и новаторских советских композиторов XX века. Его антагонистом можно назвать Георгия Свиридова — в заметках, которые автор «Гимна Родине» вел на протяжении многих лет, он выступает как противник интернационализма и защитник традиций национальной школы. Также широко известны две книги воспоминаний Игоря Стравинского, беседы Сергея Рахманинова с композитором Оскаром фон Риземаном. Ну а совсем экстремальным писательским опытом композитора можно назвать недавнюю работу Владимира Мартынова «Книга перемен» — необъятный труд из зашифрованных посланий и визуальных ребусов, таинственных карт, цитат из Джойса, Пушкина и других классиков, писем и газетных публикаций, так или иначе связанных с жизнью и творчеством музыканта.