Настоящее имя — Марьель Хадан. Работает как в документальном, как и в художественном жанре. Персональные выставки Мун проходили в Париже, Нью-Йорке, Гамбурге и Киото. Самая известная работа — фотороман «Красная шапочка».
Оригинальное название моей выставки — «От сезона к сезону», потому что она цветная, а цвет мы всегда ассоциируем с тем или иным временем года. Но на русский ее название почему-то перевели как «Смена состояний». Так странно: что такое состояние? Я не думаю, что мое состояние изменилось со временем — я просто выросла.
Я часто слышу, что в моих работах есть что-то детское, но меня не очень волнует детство. Намного больше я размышляю о памяти. Я люблю говорить, что фотография — это воспоминание об определенном моменте. Это справедливо и для снимка цветов, и для фотографий модного журнала. Что до детства, то мы в любом случае несем на себе его тень — даже в зрелом возрасте. Может быть, этот расплывчатый фокус создает детское ощущение от мира, когда мы еще не знаем суть вещей и они кажутся такими неясными и интересными — даже волшебными. Как бы то ни было, в тех фотографиях, что мы видим сейчас, волшебства стало меньше.
На выставке в Челси в 2012 году среди цветных фотографий были и фотографии мертвых птиц, которых мне было интересно заставить выглядеть живыми. А еще я делала большую выставку в Музее естественной истории Парижа. Тогда я подумала, что у таксидермистов с фотографами есть немало общего. Если вы увидите чучело птицы — и оно будет хорошо изготовлено, — то сможете почувствовать в нем движение, как и в этой моей фотографии, которую я называю замерзшей птичкой. Помню, как ходила вокруг чучела кругами, пока вдруг не сняла кадр, где птичка мне показалась живой. Когда я увидела, что получилось, это был самый настоящий шок. Но потом я поняла, что все сделала как надо.
Благодаря той выставке я стала лучше понимать работу таксидермиста. Он должен заставить вас поверить хотя бы на секунду, что его чучело живое. И среди таксидермистов тоже встречаются те, кто справляется с этим лучше и хуже. В тот момент я подумала, что на самом деле фотограф делает то же самое: останавливает момент и дает ему новую жизнь. Но не как Бог — совсем иначе.
Культ молодости стал акцентироваться еще сильнее. Ученые находят все новые решения в поисках лекарства для вечной молодости, трансгуманизм и политика накладывают свой отпечаток. Время меняется, и нужно быть слепым, чтобы этого не замечать. Хотя, возможно, это нормально.
Линдберг снимает красивых женщин — как в возрасте, так и нет. И я тоже. Не думаю, что наши работы в этом смысле отличаются друг от друга: ни у него, ни у меня нет приоритетов. В модных съемках приходится использовать молодых моделей, но это не противоречит моим феминистским взглядам. Я рада, что феминизм укрепляет свои позиции: женщины в искусстве долгие годы оставались невидимками, их никто не замечал, хотя среди них было немало превосходных художников и фотографов. Конечно, у мужчин тем более не должно быть приоритета в оплате труда. Но это совсем не значит, что снимать молодых моделей для глянца плохо. Просто одежду на них показать легче.
Проектом с NARS я решила заняться с людьми, которых хорошо знала. Это была рождественская коллекция, и мы действительно хотели показать молодых женщин. Иначе было нельзя: невозможно так же легко нанести макияж на женщин в зрелом возрасте. Мы просто красимся иначе. Конечно, многие красивые женщины — в том числе и с обложек глянцевых журналов — выглядят здорово и без макияжа, но я всегда любила его и много красилась, когда была молодой.
Макияж — это забавно: ты можешь легко изменить себя пусть даже на одну ночь, поэтому многие используют его по максимуму. Я люблю моду тоже, хотя не сказала бы, что с годами она стала интереснее. Появились японцы со сложным кроем, но мода стала более коммерческой и стандартной. Зато мне по-прежнему интересно наблюдать за тем, как люди, выбирая тот или иной стиль, играют в того или иного персонажа. Не у всех это получается, но, если вам удается эта игра, вы безупречны. Но при этом вы можете быть красивыми в любом возрасте. Посмотрите только на Ольгу Свиблову.
Мне очень нравится, что мои фотографии существуют как будто вне времени. Я просто не ставлю себе задачу снимать свидетельства своей эпохи. У моих кадров нет никакого секрета, я никого не обманываю: просто снимаю и снимаю — снова и снова. А с помощью черно-белого цвета просто легче сделать все немного нереальным. Я всегда пробовала цвет, но предпочитала черно-белый — просто потому, что он создает дистанцию. Но, если объект требует цвета, как вот то красное платье, его просто нельзя снять черно-белым. С цветами точно так же: глядя на цветок, всегда хочется понимать, что это роза.
Я снимаю так, как чувствую, и лучше меня это объяснил Жан Габен. Он сказал: «Когда я смотрю на пловца, я вижу утопленника». Когда я прихожу снимать на то или иное место, я вижу все немного по-другому. При этом, конечно, я прекрасно понимаю, что вынимаю вещи из контекста.
Не хотелось бы сейчас делать громких заявлений о себе: с годами что-то меняется, я становлюсь более зрелой. Я все еще курю и бросать не собираюсь — просто не хочу. Иногда я верю в волшебство, а иногда нет, но со мной, как правило, всегда остается надежда — именно она заставляет действовать и жить.
