Мамонов, Цой, Пугачева и другие герои 80-х на фотографиях Игоря Мухина

«Конечно, Мухин, снимающий Цоя, стал мемом — и в этом, честно говоря, ничего приятного нет. «Он видел Цоя» примерно настолько же устоявшееся выражение, что «Он при Ленине жил». На этой выставке мне было интересно показать — и посмотреть самому на то, что можно было творить и снимать в СССР. Знали ли мы, что все эти лозунги «Гласность», «Перестройка» и так далее к чему-то приведут, что СССР больше не будет? Конечно же, нет. Все жили какой-то своей жизнью, были заняты собственным бытом.

С другой стороны, интересно, что странный юбилей развала СССР общество совершенно не заметило. Про оттепель сейчас идут три выставки, а про развал СССР ни одной не сделали. Хотя прошло 25 лет. У меня самого часто возникает вопрос, почему я не сделал эту книжку раньше, когда было проще с деньгами и книжки лучше покупали, зачем нужно издавать ее в кризис. Мои студенты меня тоже спрашивали, зачем тратить столько энергии и сил. У меня нет ответа».

«Это памятник «Спартак» — «Динамо» играют в футбол» — в городе Железноводске в районе Кавказские Минеральные Воды. С покраской памятников — известная история: вы читаете дневники Артемия Лебедева? Он часто пишет и о том, зачем красят бронзовые заборы: они же бронзовые и не предназначены для окрашивания».

«Это был ежегодный концерт рок-клуба, когда на три дня в каком-то съемном ДК собирались выступать ленинградские рок-музыканты. Трудно сказать, что это был за отсчет — была ли это презентация новых альбомов или лучших песен… А на кадре видно, что у музыкантов случился перерыв. До того выступала группа «Объект насмешек», и почему-то у них оказалась общая гримерная с Кинчевым».

«Раньше казалось, что это была Московская область, а теперь оказалось, что это место находится в черте Москвы — платформа Левобережная. Если перейти под железнодорожными путями, то в лесу можно было найти огромную поляну, где собирались местные. На барахолке можно было обменяться пластинками, купить проклепанный нарукавник, возможно, найти новейшие иностранные кроссовки. Их привозили моряки-барыги из Одессы. На фоне — люди с квадратными сумками, где, скорее всего, пластинки групп AC/DC, Kiss, Boney M или Pink Floyd».

«Это был гастроном или магазин на углу Невского проспекта. Борис Гребенщиков стоит и смотрит на Казанский собор, на парапете у которого собиралась странная музыкальная тусовка. В настоящее время там все огорожено — и место стало безлюдным».

Это уже началось сотрудничество с журналом «Зомби», который издавали Наталья Комета и Владимир Марочкин. Каким-то чудом они привезли меня на фирму «Мелодия» на прослушивание двух групп, «Облачного края» из Архангельска (хеви-метал такой), и группы «ДДТ» из Петербурга. Нам на фото этого не видно, но в комнату вошел Александр Градский, здоровается и разговаривает о чем-то с Шевчуком.

Это 1994 год, и серия «Монументы» претерпевает в это время изменения. Сначала это были «Памятники в ландшафте», затем «Памятник исчезающий», а теперь появляется серия «Фрагменты монументов». Фотограф в этом случае должен был залезть на памятник и запечатлеть странный фрагмент — это могла быть голова, руки или спина. До этого мы видели ноги футболистов, а это главный памятник Ленину в Павловском Посаде Московской области. Здесь мы с Лениным стоим на одном постаменте.

Улица Ольминского находилась в Ленинграде, а теперь чудом перенеслась в Санкт-Петербург. С этим снимком связан интересный случай: спустя 20 лет журнал «Афиша» меня командировал повторить съемку Гаркуши на том же месте. Так что у меня таких фотографий две — с разницей в два десятка лет.

Какому-то американскому изданию потребовался портрет Аллы Пугачевой, мне позвонил Артемий Троицкий, с которым я тогда уже был знаком. Он предложил поучаствовать в таком проекте. Заказ был на цветной слайд, но я взял на съемку также черно-белую пленку, которая у меня осталась. Снимали мы круто: катались на красной и блестящей свежевымытой машине, а еще была сессия на людной остановке Садового кольца. Пугачева позировала среди десятков простых людей, которые ждали троллейбуса «Б». Удивительно, что люди ее не узнавали. А чуть раньше она жаловалась, что лишена возможности гулять по улицам, что ей, чтобы почувствовать себя пешеходом, нужно уехать в Париж или Нью-Йорк. И я дал ей возможность походить по тротуарам и посидеть на остановках. А еще была большая съемка дома: с ней довелось провести весь день и отведать пельменей от Аллы Борисовны.

«На метро «Кантемировская» была квартира, где в 1985–1987 годах проходила череда концертов. Я входил в какой-то пул, которому квартирники можно было посещать, и оттуда собрал фотографии Гребенщикова, Кинчева, Науменко. Здесь пел и Башлачев, и масса музыкантов менее известных. А когда в перерыве публика уходила курить в коридор на лестничную клетку, можно было легко сделать вот такие фотографии».

«Группа «Звуки Му» успешно выпустила альбом в Лондоне и распалась. Тогда как раз появился проект, который был задействован на сцене Театра Станиславского: «Мамонов и Алексей» — «Шоколадный Пушкин». За год до того я сказал, что мечтаю снять его на улице. Тогда он приехал из Лондона, где съемки не получилось: на снимках в белой студии на его лице совсем не было эмоций. И вот мы вышли в город, чтобы этими эмоциями зарядиться. Было немножко страшновато гулять с таким типажом, зато состоялась странная сессия, о которой я мечтал».

«Это памятник «Рабочий и колхозница». Сейчас там музей, а раньше в пьедестал вела железная дверь со взломанными замками. Внутри жили бомжи, а по металлической лестнице можно было подняться на уровень пятого этажа. До меня здесь какую-то акцию исполнял Андрей Монастырский — расклеивал листовки. Недавно он звонил и спрашивал, не сохранились ли в моей сессии его листовки. Я помню, что специально их не снял, потому что они очень мешали, еще думал, что за безумие, зачем здесь были расклеены объявления, они закрывали памятник».

«Тоже странная фотография — какое-то место, возможно, при кафе, куда люди выходили в сторону курить. Получилась хорошая карточка, которая была очень востребована, и с ней связаны важные публикации. Можно сказать, я ею горжусь».