Стоит ли читать «Рыжеволосую Женщину» Орхана Памука?

Выходец из респектабельной стамбульской семьи, Орхан Памук стал известен на родине после того, как в начале 1980-х годов опубликовал семейную сагу «Джевдет-бей и сыновья». Спустя десять лет его имя гремело в Европе и США, а в 2006 году он получил Нобелевскую премию по литературе. К тому времени Памук, публично призывавший признать геноцид армян, успел основательно подпортить отношения с турецким правительством: в поддерживающих официальную власть кругах он заработал репутацию прилежного либерала, которого хлебом не корми — дай только родину очернить.

Хотя романы Памука действительно часто рассказывают об исключительно уродливых формах, которые принимают западные веяния на почве турецкого традиционализма, а сам он порой берет тон насмешливый и едкий, его книги проникнуты подлинным, бесконечно трогательным патриотизмом. Пристально изучая историю и культуру своей страны, Памук довел жанр урбанистического романа до уникальной, пронзительной лиричности, ранее подвластной, пожалуй, только Джойсу, и заставил хоть раз побывать в Стамбуле даже тех, кто всегда представлял Турцию как гигантский пляж по соседству с базаром, где торгуют рахат-лукумом и кожаными куртками.

Середина 1980-х. Крошечный городок Онгерен в окрестностях Стамбула. Юный Джем Челик случайно видит в дверном проеме загадочную рыжеволосую незнакомку значительно старше себя — и безоглядно в нее влюбляется. Позже Джем узнает, что она играет в Театре Назидательных Историй, с поразительной достоверностью имитирует стенания и плач и не пренебрегает вниманием молодых поклонников. Плодом трагической страсти станет преступление, а Памук, как всегда не склонный к морализаторству, позволит читателю самостоятельно решать, кто она, Рыжеволосая Женщина: коварная соблазнительница или агнец, принесенный в жертву безжалостному новому богу — европеизации.

Если посмотреть на творчество Памука в ретроспективе, то оказывается, что «Рыжеволосая Женщина» ближе всего стоит к одному из лучших его романов — «Имя мне — Красный». И в том и в другом случае повествованием управляет мотив тайны, автор дает право голоса нескольким героям, а вынесенный в заглавие цвет прямо указывает на то, что на страницах книги рано или поздно непременно прольется кровь. В общем, на первый взгляд может показаться, что в «Рыжеволосой Женщине» писатель занят только самоцитированием.

В действительности же новый роман Памука — редкий по своей глубине и изяществу интертекстуальный диалог западной и восточной литературных традиций, в котором архетипические персонажи персидского эпоса существуют в пространстве шекспировского понимания инцеста, библейские аллюзии вплетаются в ткань древнегреческой трагедии, а Рыжеволосая Женщина становится эдаким турецким сухопутным Моби Диком — безжалостным роком, непостижимым порождением хаоса.

Роман Памука в первую очередь ассоциируется с одной из самых известных пьес, доставшихся нам в наследство от античного театра. Памук, собственно, и не скрывает того, что вдохновлялся именно трагедией Софокла: цитата из «Царя Эдипа» вынесена в эпиграф «Рыжеволосой женщины», а мотив отцеубийства в книге очевидно доминирует над остальными.

Орхан Памук, безусловно, ученик Томаса Манна. Он перенял виртуозное умение немецкого классика в рамках тяжеловесного, неповоротливого жанра эпического романа создавать тексты удивительно пластичные и гладкие. Книга «Джевдет-бей и сыновья» явно была написана по образу и подобию «Будденброков», а «Рыжеволосая женщина» перекликается с блистательной миниатюрой Манна — новеллой «Смерть в Венеции»: как Густав Ашенбах преследовал Тадзио на улицах охваченного холерой города, так и Джем Челик завороженно идет по пятам своей возлюбленной, истерзанный сладостной мукой ожидания.

В «Рыжеволосой Женщине» Памук подобрался к жанру философского романа ближе, чем когда бы то ни было. Конечно, в неторопливой, меланхоличной прозе турецкого писателя нет и тени напористой вольтеровской сатиры. Вместе с тем «Рыжеволосая Женщина» — книга, в которой идеи и размышления автора играют первостепенную роль по сравнению с сюжетом, а Джем Челик, как и Простодушный, часто обескураживает читателя своей наивной прямолинейностью.