Новый проект сразу позиционировался как блокбастер. Музейщики ненавязчиво напоминали: это крупнейшая персональная выставка Шагала в Москве с 1987 года. Тогда Ирина Антонова с размахом отметила столетие художника: в российскую столицу привезли десятки работ, в том числе из личных коллекций вдовы живописца Валентины Бродской и его дочери от первого брака Иды. Бродская лично присутствовала на открытии — ходили слухи, что она даже давала советы по развеске. На кадрах кинохроники толпы посетителей, готовых часами стоять в очереди под проливным дождем.
В 2025 году показывать Шагала в Пушкинском сложнее, чем в 1987-м. Наследие художника разделено: ранние картины и графика хранятся преимущественно в России, а зрелое творчество – в Европе и США (большинство работ во Франции). Сотрудничество отечественных музеев с зарубежными культурными институциями приостановлено. Поэтому собрать полноценную ретроспективу, показав все этапы жизни и творчества Шагала, не под силу даже опытному куратору – 79-летней Евгении Петровой. Кое-что привезли из Третьяковки; Русский музей отправил в Москву всю свою коллекцию Шагала; немало картин получили из частных собраний. Наконец, Пушкинский достал из закромов редчайшие книжные иллюстрации. Так по сусекам наскребли экспонаты для достойной выставки.
«Мы не двигаемся по хронологии, а ориентируемся на книгу Марка Захаровича „Моя жизнь“, написанную им до эмиграции», – с порога объясняет экскурсовод Екатерина Цветкова. Период творчества художника до 1922 года называют «русским», что порой вызывает вопросы: Шагал был евреем из Витебска, расположенного на территории современной Беларуси. В мировоззрении подданного Российской империи рубежа XIX–XX веков граница между двумя странами не пролегала. Родиной Шагал всегда называл Россию, куда в его системе координат входили и Витебск, и Москва.
Витебск Шагала
Будущий авангардист родился в еврейском местечке Лиозно неподалеку от Витебска, а когда ему исполнился год, семья перебралась в город. Марком он стал гораздо позже – при рождении мальчика назвали Мовшей. Позже Шагал стал использовать имя Марк как более простое для уха русских и европейских собеседников, а получая французское гражданство, окончательно поменял его в документах.
В разрушенном в годы Второй мировой войны Витебске родной дом Шагала чудом уцелел. Сегодня в нем расположен музей художника, а Пушкинский даже воспроизвел интерьер одной из его комнат.
На рубеже веков около 80% населения Витебска были евреями. Именно в их повседневной жизни Шагал черпал вдохновение, регулярно делая героями ранних картин знакомых и родственников. Например, в «Парикмахерской» он изобразил собственного дядю Зусмана. На страницах автобиографии Шагал иронично отмечал, что родственник «мог бы работать в Париже, но решил быть единственной звездой в Лиозно». Бытовые сценки и многочисленные виды Витебска – едва ли не главные экспонаты сегодняшней выставки в Пушкинском.
В родном городе Шагал занимался живописью под руководством местного художника Юделя Пэна. Преподаватель написал портрет ученика – романтичного кудрявого юноши с горящим взором. С трудом добившись разрешения покинуть черту оседлости и получив от отца двадцать семь рублей («Это был единственный вклад отца в мое художественное образование»), юноша уехал учиться в Петербург, где вскоре попал на уроки Общества поощрения художников, возглавляемого Николаем Рерихом. Следующим учителем стал Лев Бакст – два года он преподавал Шагалу в частной художественной школе.
Юному Марку существенно помогли не двадцать семь рублей от родителей, а значительная финансовая поддержка мецената Максима Винавера. Тот разглядел в молодом человеке талант и оплатил ему поездку во Францию. В Париже Шагал окончательно превратился в авангардного художника: он экспериментировал с кубизмом и футуризмом, находился под влияниям Пабло Пикассо, что видно на некоторых полотнах, выставленных в Пушкинском («Портрет брата Давида с мандолиной»), и наконец нашел собственный, ни на что не похожий стиль.
Любовь Шагала
До Первой мировой войны Шагал преимущественно жил в Париже, но часто возвращался на Родину – в Витебске Марка ждала невеста Белла Розенфельд. Они познакомились в 1909 году, когда Шагал приехал на каникулы из Петербурга, а Белла – из Москвы (она училась на Московских женских курсах). Так закрутился один из главных романов в истории искусства. Выстрелы Гаврило Принципа застали Шагала в Витебске: лето 1914 года он проводил с возлюбленной.
Графика военных лет в числе самых интересных экспонатов, показанных в Пушкинском. Мрачные черные фигуры солдат и терпящих лишения гражданских меньше всего ассоциируются с яркими красками его живописных полотен.
Между тем, в годы Первой мировой Шагал женился на Белле. Их свадьбе посвящена картина 1918 года «Свадьба. Венчание». К моменту написания у пары родилась дочь Ида, поэтому на щеке невесты появилась крошечная фигурка ребенка.
С Беллой Марк парит над Витебском в шедевре «Над городом». Кстати, тут тоже лучше внимательно отнестись к деталям. Не все зрители замечают маленького человека, приспустившего штаны и присевшего под забором. Только влюбленные с высоты своего полета видят мужчину. Такой у Шагала юмор!
Не меньше впечатляют «Голубые любовники» 1914 года — картина, которая редко выставляется. Еще есть «Серые любовники», «Зеленые» и «Розовые»: все четыре работы цикла находятся в частных коллекциях, поэтому увидеть хоть одну – удача.
Белла стала главной женщиной в творчестве Шагала. После ее смерти Марк семь лет состоял в отношениях с британкой Вирджинией Хаггард. Она даже родила от художника сына Давида. Позднее Шагал женился на Валентине Бродской и прожил с ней до конца своих дней. Только женские образы на картинах Шагала не похожи ни на Хаггард, ни на Бродскую – художник так и продолжал рисовать Беллу.
Театр Шагала
Любой человек, приходящий сегодня на спектакль в главное здание Парижской оперы, смотрит не только на сцену, но и на потолок, расписанный Марком Шагалом в 1964 году. Смелые изображения по мотивам постановок, включая «Бориса Годунова» и «Лебединое озеро», стали таким же символом театра, как и призрак из романа Гастона Леру.
Роспись плафона Парижской оперы – самая знаменитая работа Марка Шагала для театра, но не единственная. До эмиграции художник активно сотрудничал с разными сценами, о чем подробно рассказывает искусствовед Александра Шатских в статье для Третьяковской галереи. В 1916 году Шагал расписал задник в артистическом подвале «Приют комедиантов», использовав композицию собственной картины 1912 года «Пьяница». Для петроградского Эрмитажа он создавал декорации, а в Театре революционной сатиры (Теревсат) Витебска был главным художником.
Самой известной театральной работой «русского периода» Шагала считают панно для московского Государственного еврейского театра (ГОСЕТ). В рекордные сроки два месяца он создал девять монументальных работ для украшения зала и холлов на простые сюжеты: музыканты играют для актеров и веселящейся толпы. До наших дней сохранились только семь.
Со стен ГОСЕТа работы Шагала убрали в 1937 году, когда власть объявила войну формализму. До 2016 года, когда панно заняли место в постоянной экспозиции Третьяковки на Крымском валу, панно вывозились за границу, но ни разу не выставлялись в России. Более того, до реставрации девяностых годов, свернутые холсты развернули только один раз – во время приезда Марка Шагала в СССР в 1973-м. «Он и сам не знал, что эти панно сохранились», – утверждала бывший директор Третьяковки Зельфира Трегулова в интервью. Художник специально посетил галерею и оставил на работах подписи, чтобы подтвердить авторство.
На время выставки серия переехала с Крымского вала на Волхонку. Рассматривая панно, тоже нужно быть внимательными. В правом нижнем углу огромного «Введения в еврейский театр» отыщется крохотная фигура Шагала на лепестке растения. А над головой зеленологолового скрипача с работы «Музыка» пролетает растерянный человек. По словам экскурсовода Пушкинского музея Екатерины Цветковой, искусствоведы подозревают, что это Казимир Малевич.
Шагала и Малевича связывали сложные отношения. Сначала они были хорошими друзьями: став директором Витебского народного художественного училища, Марк пригласил приятеля-авангардиста на работу. Меньше чем за год творцы разругались – их взгляды на искусство расходились.
Панно для ГОСЕТа созданы вскоре после того как из-за конфликта с Малевичем Шагал покинул и училище, и Витебск. Марк отправился в Москву, вскоре уехал и заклятый друг Казимир. Возможно, его бегство из города и попытался отразить Шагал.
Человек мира
Девять работ для ГОСЕТа Шагал написал за два месяца, а плату от государства он пытался получить в течение двух лет. В книге «Моя жизнь» Марк описывает, как в очередной раз ходил к какому-то большому начальнику, но опять остался без денег. Для художника это стало последней каплей: живописцу надоело бороться за кусок хлеба для семьи. В то же время он понимал, что не вписывается в арт-ландшафт страны: новая власть уже начинала диктовать творцам, что и как рисовать. Не нравилась Шагалу и необходимость заседать в союзах и комитетах, он хотел заниматься исключительно искусством.
В 1922 году 35-летний Марк дописал в Москве автобиографию, а вскоре вместе с женой и дочерью отправился на выставку в Литву. Возвращаться семья не планировала, следующей остановкой стала Германия, затем Шагалы остались в Париже. 1922 годом завершается и выставка в Пушкинском музее.
Право называть Марка Шагала своим художником сегодня оспаривают три страны: Россия, Беларусь и Франция. Конечно, Шагал был евреем, и его живопись отражает культуру этого народа. С другой стороны, художник родился и вырос на территории современной Беларуси и воспевал любимый Витебск даже в эмиграции. Он также успел пожить в Петербурге и в Москве, и при жизни считался звездой русского авангарда – без привязки к географии, ведь мы говорим о течении в искусстве. Большую часть жизни Шагал провел во Франции, где хранится существенная часть его наследия. Если вам нужен человек мира, то вот он. Свою автобиографию Шагал закончил горькой фразой: «Может быть, вслед за Европой, меня полюбит моя Россия». Похоже, что сейчас действительно полюбила.
