5 сборников короткой прозы — про нейросети, говорящих белок и детство, которого не вернуть

Книги Аллы Горбуновой много читают, но немного о них пишут. Тому есть простое и ясное объяснение: они совершенно не поддаются пересказу, тем более рациональному объяснению. Если все же попытаться, то выйдет что‑то такое. Это коротенький, на сотню страниц сборник рассказов и повестей, которую населяют, среди прочих, кикимора, читающий Хафиза рабочий-мигрант, преподавательница философии, воробей-лось и целых две говорящих белки. Она из повестей вроде бы реалистична, но не то чтобы. Другая похожа на туве-янссоновскую детскую сказку, только еще мрачнее. С жанровой принадлежностью рассказов совсем нелегко, если не считать отдельным жанром «рассказы Аллы Горбуновой».

Это даже не линчевские совы, которые не то, чем кажутся. Сама Горбунова признается, что сама узнает, о чем будет история, во время работы над ней: «У меня начинается процесс открытия: написала абзац, вдруг распахивается еще какое‑то пространство, я понимаю, что будет дальше». Это и придает ее прозе мерцающее качество.

Иногда даже боязно перечитывать — а ну как уже прочитанные буквы на бумаге перепрыгнут и составятся совсем в другом порядке? От Горбуновой и не такого можно ожидать.

В общем, рассказы Горбуновой — это чудо, а чудо описанию не подлежит. Читайте сами.

Вкалывают роботы: писатель и AI-евангелист Алисы Ксения Буржская решила проверить на практике, достаточно ли хорошо развились нейросети, чтобы заменить творческие профессии. Для этого полтора десятка писателей написали по рассказу, взяв себе в соавторы YandexGPT. Результатом стал этот сборник.

Интереснее всего, конечно, смотреть, как именно подошли к задаче человеки. Сразу трое написали рассказ про то, как они пишут рассказ (Ксения Буржская, Татьяна Толстая и Яна Вагнер — ее метеотриллер «30–70» получился самым интересным). У Побяржиной и Сальникова появляются вполне живые героини по имени Алиса. Дмитрий Захаров поручил нейросети написать часть монологов, Даша Благова доверила ей придумать сюжетные повороты. Анна Матвеева довела мысленный эксперимент до предела, описав мир, где всех писателей уже заменила более послушная автоматика. А несколько авторов, напротив, отошли в своих сюжетах подальше от технологических новаций: к добру или к худу, но рассказы Шамиля Идиатуллина и Евгении Некрасовой неотличимы от их «обычного», не тронутого нейросетями творчества.

В общем, если вы ожидаете, что нейросети переиграют писателей на их поле или, напротив, дурно повлияют на человеческих соавторов, то ничего подобного. YandexGPT оказывается просто инструментом, который ничего особенного не делает, но способен кое на что в руках умелого человека. Как отметила Яна Вагнер, «соавтор он непростой, зато неамбициозный, одеяло на себя не тянет». Ну вот и хорошо.

Эта антология объединила тринадцать русскоязычных рассказов, которые так или иначе показывают мир с точки зрения ребенка, сквозь призму его не испорченного еще взрослостью взгляда. Самый ранний из них («Зимний дуб» Юрия Нагибина) был опубликован в переломном марте 1953 года, самый поздний («Перловый суп» Людмилы Улицкой*) — в не менее переломном 1991-м. Но составители выбрали оригинальный способ расположить вошедшие в сборник произведения: руководствуясь возрастом героев-детей. Открываясь рассказом Юрия Казакова «Во сне ты горько плакал», где мальчику всего полтора года, книга движется вперед, а ее персонажи понемногу взрослеют.

Но главная ценность книги не в том, что в ней собраны хорошие и проверенные временем истории. И даже не в том, что она ставит хрестоматийных — в буквальном смысле — Распутина и Драгунского в один ряд с Петрушевской и Толстой, которые давно заслужили место в каноне. Главное — каждый рассказ сопровождает подробный комментарий Олега Лекманова** и Михаила Свердлова, соавторов лучших биографий Есенина, Мандельштама и Венедикта Ерофеева.

Эти комментарии приоткрывают читателям секреты прочитанных текстов, демонстрируя, как увидеть большое в малом. И вот уже в «Премии» Голявкина видится платоновская пещера, герой «Новых робинзонов» Петрушевской обнаруживает родство с библейским Иаковом, а яблоки прикатываются в разные рассказы то из райского сада, то из сада Гесперид. В идеальном мире это издание стало бы достойным дополнением к школьному курсу литературы — ведь оно не только советует, что читать, но и дружелюбно показывает, как это делать.

Андерсен в «Снежной королеве» рассказывал про зеркало Тролля, в котором все хорошее казалось ничтожным и гадким, а злое и дурное отражалось еще ярче. Осколки этого зеркала попали в глаз и сердце мальчику Каю — отчего характер его драматически испортился. С Вадиком Королевым, солистом OQJAV, актером и красивым человеком, случилось нечто противоположное. Какой‑то осколок в его глазу и сердце превращают самые обычные вещи в магию, повседневность — в кадр из оттепельного кино, полного печали и иррациональной надежды.

Его крошечные миниатюры не то чтобы построены поперек любых жанровых конвенций — они вообще не в курсе, что такие конвенции существуют. Даже орфография тут иногда меняется в пределах одной строки — «Я шёл-шёл-шол-шол» («Не пытайтесь повторить в домашних условиях», — заботливо советует аннотация). Заметки о путешествиях в «Снеговике» соседствуют с арифметическими примерами, игривые диалоги — с перечислением друзей, обретенных в Кишиневе. Все это по-виановски несерьезно и по-виановски же искренне — не зря из всех писателей именно Борис Виан упоминается тут чаще всего.

Ну и напоследок совет о том, как читать этот сборник. Не стоит пробегаться по нему залпом, на скорости. В идеале хорошо бы поставить книгу на верхнюю полку, чтобы она периодически падала и небольно стукала вас по голове, открываясь на неслучайной странице — вот с нее и читайте.

Молодой человек устраивается подрабатывать служебным автомобилем («Автонизм»). Чтобы сельскую школу не расформировали из‑за недостатка учеников, в нее завозят двадцать детоботов («Первый „А“»). Однажды утром все люди просыпаются и обнаруживают, что к их голове пришито чужое тело («Хэппи бади»). Уколовшись щепкой, люди превращаются в деревья («Липовая щепка»). Поначалу «Чужая сторона» кажется этакой «Сумеречной зоной» по-русски — сборником гуманистической фантастики, где смелое допущение позволяет по-новому увидеть нашу обычную жизнь. Впрочем, эти рассказы перемешаны с реалистичными крохотками — написанными чуть раньше и не такими умелыми. Книга собрана из рассказов за пять лет, и нечасто одна книга так отчетливо демонстрирует развитие автора. Если ранние рассказы кажутся пробой пера, то в 2022 году Харитонова превращается в большую писательницу, каждый из рассказов, датированных последними двумя годами, бьет наотмашь.

Впрочем, по-настоящему книга расцветает во второй половине, где фантастика отходит на второй план. Именно здесь спрятаны два лучших рассказа Харитоновой. В «Леше» молодая женщина, сосланная в Акмолинский лагерь жен изменников родины (АЛЖИР) спасается, выдумав себе несуществующую беременность несуществующим сыном. В «Слонах» же старик утешает маленькую девочку, соседку по убежищу: пугающий грохот, каждый день слышный сверху, — всего лишь слоны, которые играют огромными мячами в футбол. Этот невеселый рассказ про мячеубежище и вынужденную утрату детства — пожалуй, один из текстов, которые должны будут войти в канон русскоязычной литературы горьких двадцатых.

* Людмила Улицкая внесена Минюстом в реестр иноагентов.
** Олег Лекманов внесен Минюстом в реестр иноагентов.