Кто это написал
Обладатель некогда довольно легкомысленной — франкофил, кулинар, стилист-пересмешник — литературной репутации, Барнс-2016 — один из самых респектабельных англоязычных писателей в мире: при нем и «Букер», и премия Коста. «Шум времени» — его первый роман после пятилетнего перерыва. Впрочем, паузу, взятую автором после «Предчувствия конца», едва ли можно назвать холостой: за это время вышли сложноустроенный триптих «Уровни жизни» и сборник искусствоведческих эссе «Keeping an Eye Open» — принятые с неизменным восторгом.
О чем книга
Формально — прихотливо, на манер соркинского «Стива Джобса» (сходство, безусловно, случайное), организованная биография великого советского композитора Дмитрия Шостаковича: его труды и дни, спрессованные в три обширных внутренних монолога. По сути — антитоталитарный роман-опера, где авторские соображения об искусстве и свободе одолжены заведомо негероической фигуре. Шостакович Барнса менее всего напоминает борца с деспотией или, напротив, коллаборациониста с выпирающим из кармана кукишем: слегка смещая акценты, он мог бы повторить за Пастернаком слова о том, что «цель творчества — самоотдача» и только потом — политика, полемика, пикировка.
Зачем это читать
Затем, что это по-настоящему большая, грациозно ступающая литература. Лавируя между общими местами о советской эпохе и культуре, Барнс сочинил книгу, которая кажется невесомой и веской разом: темы и мотивы располагаются внутри текста почти впритирку (тронешь — повалятся), но при первом чтении это почти незаметно; флоберовская, словом, выучка. Баланс между синтактикой и семантикой, формой и содержанием, стилем и смыслом — сложнейшая, может быть, составляющая писательского ремесла — с годами дается автору все легче, точно между этими понятиями нет никакой разницы. К тому же русское издание «Шума времени» снабжено впечатляющим реальным комментарием переводчицы Елены Петровой: по нему видно, что Барнс опирался не только на волковское «Свидетельство».
На что это похоже
В отличие от романа о Шостаковиче чистый фикшн, лишь по касательной задевающий обстоятельства жизни гениального шахматиста Алехина: первое в подлинном смысле набоковское произведение — структурно, тематически, метафизически. «Защита Лужина» напоминает «Шум времени» скорее скромным объемом, чем обилием пиротехники: и о художниках Барнс пишет, избегая сколь-нибудь ярких — в тетрадку не выпишешь — тропов.
Итоговая вещь немецкого модернизма — и самая резкая ему отповедь. Главный герой романа — композитор Адриан Леверкюн (частично списанный с Шенберга), как и его литературный предшественник, заключает сделку с дьяволом — с той разницей, что в этот раз жертвой договора стала ни много ни мало европейская цивилизация. Недвусмысленно увязывая фаустианский дух и фашизм, Манн тоже пытается обнаружить соотношение между искусством и властью — и чудовищные последствия их возможного симбиоза.
Вот уж действительно — аномалия: вторая книга 27-летнего выпускника Литинститута — и сразу претензия на общую полку с «Лужиным» с «Фаустусом». В момент выхода «Камлаева», пожалуй, перехвалили, но вместе с тем это едва ли не самая убедительная беллетристика о творце и музыке, вышедшая на русском языке за последние десять лет.
Читать
Издательство
«Азбука», «Азбука-Аттикус», 2016, Петербург, пер. Е.Петровой
Читать