Апокалипсис и надежда: зачем ехать на выставку «Симпатические взаимодействия» в Иваново

Иваново — не только текстильная столица и Город невест, но еще и земля с богатым наследием конструктивизма. Эту грань особенно яро продвигает фестиваль современного искусства «Первая фабрика авангарда», который проходит уже в пятый раз. По этому случаю в городе открылось несколько арт-проектов, самый яркий из них — выставка «Симпатические взаимодействия» в Музейно-выставочном центре. Для проекта, созданного на основе коллекции московского Музея АЗ и личного собрания его директора Наталии Опалевой, в город привезли более сотни работ нонконформистов Дмитрия Краснопевцева, Олега Целкова, Дмитрия Плавинского, Франсиско Инфанте, а также наших современников Гриши Брускина, Павла Отдельнова, Ирины Кориной, Тимофея Ради и других.

Куратор Александр Дашевский придумал для выставки замысловатую концепцию: отобрал произведения, созданные с 1960-х по наши дни, в которых так или иначе прослеживается влияние идей Ренессанса. В ту эпоху главные герои времени — гуманисты — пытливо стремились познать настоящее устройство мира. Обрушившиеся на них знания породили сложное, эклектичное интеллектуальное пространство, где сосуществовали элементы разных культур, наук, верований и магических практик. Многие из ренессансных представлений были отвергнуты, но до конца не исчезли из культуры и заложили основы современной европейской цивилизации. Это дало повод поговорить о том, с чего начался раздираемый противоречиями сегодняшний мир.

Куратор отмечает, что к теме Ренессанса люди возвращаются во времена больших кризисов. А еще ей занимался Сергей Соловьев, памяти которого посвящена эта выставка: «Он был научным сотрудником Музея АЗ, уроженцем Иванова и моим хорошим приятелем. Мы с ним много дискутировали про Ренессанс. Тот подход, который я использовал здесь, был ему чужд — но мы много шутили на эту тему. В работе над выставкой я отталкивался от материала, считаю, что он всегда должен быть первичен. И в развеске, и в работе с материалом я хочу, чтобы эти истории были услышаны и переплетались между собой, создавая уже мой кураторский текст».

Даже структура выставки пронизана мировоззрением того времени. В античной, а затем и ренессансной медицине считалось, что все процессы в организме зависят от баланса четырех гуморальных субстанций: крови, флегмы, черной и желтой желчи. Поэтому экспозиция состоит из четырех больших разделов, метафорически соотносящихся с этими гуморами. Каждый из них в свою очередь поделен еще на три главы, плавно переходящих одна в другую, — всего посетителю предлагается пройти через двенадцать домов, чтобы увидеть в философии Ренессанса отражение тревог и сомнений сегодняшнего дня.

«Зрителю предстоит много, с удовольствием читать и тренировать поэтическое зрение», — говорит Дашевский. То есть обнаруживать визуальные парадоксы и рифмы, исторические переклички, удивительные споры и противоречия — одним словом, симпатические взаимодействия.

Еще до того, как подняться в основную экспозицию, загляните в комнату с видеоработой Саши Поповой «Библиофил», снятой в «Ленинке». Это посвящение книжной обсессии гуманистов: каждый новый манускрипт и автор, вводимый в культурный оборот, производил сенсацию и дополнял их картину мира. Богатейшие люди вроде семьи Медичи даже нанимали агентов, которые скупали древние и еще неизвестные гуманистам труды за пределами Европы. Помимо новых знаний, в восточных текстах они искали зашифрованные тайные смыслы с помощью нумерологии, которая, как и эзотерика в целом, увлекала умы.

Первый гумор посвящен тексту, языкам и нумерологии, которые вслед за гуманистами интересовали и нонконформистов: например, в этом зале представлены триптих «Древнерусская рукопись» Дмитрия Плавинского (1977) и серия «Клинопись» Евгения Михнова-Войтенко (1961). С ними в диалог вступают уже современные способы работы с текстом, например, урбанистическая картина стрит-артиста Павла Отдельнова, на которой запечатлены реальные граффити из его родного Дзержинска.

Кроме того, взгляд приковывает объект Петра Белого «Диалект» (2016): на двух белых плитах ржавыми отцовскими гвоздями художник каждый раз в хаотичном порядке выкладывает что‑то наподобие текста. Если открыть приложение-переводчик и навести камеру телефона, можно прочитать послание на персидском или арабском и попытаться разгадать его подобно гуманистам. А затем с помощью «Объекта контактного взаимодействия» Владимира Кустова (2018) узнать, как готовить волшебный мел (спойлер: с помощью серебряного блюдца и соли — и обязательно в полнолуние), начертить им на доске нумерологический магический квадрат Ло Шу (тот самый, что с гравюры Дюрера «Меланхолия») и с помощью даты своего рождения заглянуть в будущее.

Магия стояла в центре ренессансного мировоззрения и связывала все явления и знания в одну систему. «В советской традиции Ренессанс воспринимается как время, когда восторжествовал чистый разум и от средневековых ересей европейский ум перешел к точности, доказательности и объективной научной картине мира. Но на самом деле это все произошло позже. Во времена Ренессанса магия была смазкой, соединявшей все, что потом стало отдельными дисциплинами: математикой, физикой, медициной, геометрией. Астрология была центральной наукой, а при каждом князе и папе вплоть до XVIII века работал свой астролог. Они не только предсказывали некое течение мира, появление комет и других небесных явлений, но и влияли на принятие политических решений. Это кончилось не так давно, и, вообще, на самом деле не факт, что кончилось», — улыбается Александр Дашевский.

Собранные в этом разделе работы пропитаны интересом к магическому и космическому. В симпатические взаимодействия здесь вступают различные изображения небесных тел и размышления об отношениях человека с космосом. Например, «Проект реконструкции звездного неба» Франсиско Инфанте (1965–1967), где он с помощью геометрии экстраполирует свои представления на звездное мироустройство, вполне бы могли оценить ренессансные изыскатели. А в картине Андрея Рудьева с ироничным названием «Они забыли о Гагарине» (2002), на которой дети увлеченно слушают пластинку на фоне портрета космонавта, скрыта кураторская отсылка к ренессансной концепции музыки сфер. Ее вслед за пифагорейцами продолжил развивать гуманист Марсилио Фичино: он утверждал, что обычная земная музыка способна вступать в резонанс с космической и даже менять влияние звезд на человеческие дела.

Еще один интересный диалог в этом разделе — абстракция «Прорастание #1» Виталия Пушницкого (2021) и арт-объект «Животное» Петра Дьякова. Дурашливый пушистый зверек на лыжах, напоминающий белку из мультика «Ледниковый период», завороженно смотрит на произведение искусства, в котором автор иллюстрирует беспредельность и безудержность человеческого мышления. «Здесь я как куратор в каком‑то смысле показываю зрителю, как нужно смотреть на работы в экспозиции», — шутит Дашевский.

Третий гумор на выставке посвящен медицине. В эпоху Возрождения она сочетала в себе элементы алхимии, магии, ботаники, некромантии и, как можно догадаться, была полна домыслов и неточностей. «По моей задумке, третий гумор — это та самая черная желчь, которая, согласно гуморальной теории, вызывает меланхолию и от избытка которой люди становятся либо сумасшедшими, либо поэтами, либо учеными», — говорит Дашевский. В трактате «Три книги о жизни» Марсилио Фичино даже выделил несколько рекомендаций для врачей, чтобы избежать профессионального риска стать сумасшедшим: например, не трогать черного, избегать сухого и опасаться горьких вещей.

Целая стена в этом разделе отведена работам Кати Исаевой из серии «Botanica absurda» (2018–2023). Это сканограммы, в которых художница объединяет несколько признаков растений, не сочетающихся в природе. Художественный эксперимент отсылает к травникам, по которым лечились люди Ренессанса и даже умудрялись выздоравливать, несмотря на множество неточностей в рецептах, появлявшихся после перевода античных и восточных трудов. Еще одна тема этого раздела — физиогномика, которая была популярна у гуманистов не меньше, чем астрология. Эта дисциплина помогала предсказывать поступки людей и типологизировать характеры, опираясь на внешность. Поупражняться в этом навыке на выставке можно, разглядывая неординарные портреты нонконформистов: Олега Целкова, Наталии Турновой, Эрнста Неизвестного и Михаила Шемякина.

Особенно долго хочется задержаться у ироничной инсталляции «Научно-поучительная коллекция». Это маленький естественно-научный музей, который Валерий Гриковский кропотливо соорудил специально к выставке. Разглядывая вымышленные объекты и медицинские заключения к ним, можно увидеть пепел сожженных ведьм и слезный секрет русалки. А еще узнать про сезонные изменения пениса гиппокампуса и мутацию слуховых раковин у Микки-Мауса.

Говоря о недостатках ренессансной медицины, выставка плавно перетекает к проблемам дней сегодняшних: этому посвящены арт-объекты художницы и действующего врача Клавы Колибабы. Например, плащаница из просроченных таблеток и коллекция бутылок от газировки, наполненных лекарством от болезней, к которым приводит ее чрезмерное употребление. Как ярая приверженка доказательной медицины, она поднимает вопросы об устаревших лечебных традициях и противоречии некоторых подходов с клятвой Гиппократа.

Последний раздел посвящен ощущению скорого конца света, которое пронизывало вторую половину эпохи Ренессанса. Среди учений, с разной степенью детализации описывавших приход Антихриста и другие древние пророчества, гуманисты раскопали богословскую идею апокатастасиса, которая трактует апокалипсис как «всеобщее восстановление». Ранние отцы церкви Ориген и Макарий Египетский считали, что после Страшного суда мир не исчезнет, а восстановится и вернется к первоначальному безгрешному состоянию. Многим гуманистам эта идея оказалась очень близка: она утешала пытливый ум и вселяла надежду.

Собственно в этом гуморе можно увидеть, как по-разному приход апокалипсиса в своих работах осмысляют Андрей Рудьев, Петр Белый, Сергей Колосов и Дмитрий Каварга, футуристическая скульптура которого извивается в центре зала. Причем в современной культуре конец света часто приравнивается к разного рода катастрофам: эпидемиям, климатическому кризису, ядерному взрыву. И в этом ощущении их близости мы сегодня, пожалуй, особенно схожи с человеком Ренессанса. Возможно, и искать надежду нам стоит там же.

Завершается экспозиция оптической инсталляцией Александра Горынина «Горечь несбывшегося». Зайдя в темную комнату, вы увидите круг, из которого выходят два луча и попадают на два других вращающихся зеркальных круга. «На одном происходит дисперсия света, невероятные оптические приключения, всполохи, красота. А во втором, хоть луч и попадает на зеркало, нормальной работе системы что‑то мешает. Происходит планетарного масштаба факап. Мне кажется, что это довольно точный диагноз по поводу того, что происходит вокруг нас в этом столетии», — заключает Дашевский.

Такие сильные кураторские проекты вполне столичного уровня за пределами Москвы и Петербурга явление, увы, редкое, так что съездить стоит. Заодно можно изучить ивановский колорит: недавно отреставрированный вокзал, фабричную архитектуру и конструктивистские жилые дом-корабль с домом-баржей.