Что посмотреть в новом сезоне: советуем театральные премьеры

«Хиросима» — это первая премьера театра «Дочери Сосо» после ареста их основательницы, режиссерки Жени Беркович. За основу взят одноименный репортаж Джона Херси, занявший в 1946 году целый номер The New Yorker. Этот материал стал сенсационным, вписал себя в историю журналистики и позже вышел отдельной книгой. Без лишних сантиментов Херси дает слово шестерым выжившим: они описывают момент катастрофы и несколько дней после нее. Молодой доктор Сасаки трое суток зашивал и бинтовал раненых, потому что остался единственным уцелевшим врачом на всю больницу; Тосико Сасаки, служащая завода жестяных изделий, несколько дней пролежала, заваленная книгами; госпожа Накамуре вывезла своих детей в парк, куда стянулись тысячи пострадавших, умиравших от ран и радиации.

«Для отца Кляйнзорге, выходца с Запада, самым ужасным и невероятным в происходящем была эта тишина в роще у реки, где вместе страдали сотни тяжелораненых. Пострадавшие молчали; никто не плакал, а тем более не кричал от боли, никто не жаловался; те, кто умирал, — а таких было очень много — делали это тихо; даже дети не плакали; большинство людей не разговаривали. И когда отец Кляйнзорге стал раздавать воду раненым, у которых лица были практически стерты от ожогов, они отпивали немного, а потом приподнимались и кланялись ему в знак благодарности».

Режиссер Александр Плотников вслед за Джоном Херси избегает лишних эффектов: его спектакль максимально тихий, статичный, невесомый. На полу разлита вода, актрисы (Мариэтта Цигаль-Полищук, Ирина Сова, Наталья Горбас, Юлия Скирина, Ульяна Лукина и Елена Махова) практически неподвижны, иногда аккуратно скользят по водной глади в гэта — японских сандалиях скамейках на высокой платформе. Каждая из них работает деликатно, без лишних эмоций, по-самурайски, оставляя зазор между собой и героем — как и сами герои оставляют зазор между собой и тем чудовищным, что с ними произошло и что они никак не могут постичь.

Напряженное бессилие, недоуменное безмолвие и страх буквально густеют в воздухе над поверхностью воды и начинают резонировать с нами сегодняшними. Тишина и невозможность осознать произошедшее вдруг сливаются с выученным молчанием о самом главном и ожиданием чего‑то еще более жуткого.

Действие в сценарии Анны Козловой (это именно не пьеса, а киноматериал создательницы сериалов «Медиатор» и «Краткий курс счастливой жизни») разворачивается во время Первой мировой войны в курортном поселке с финским названием Куоккала — сегодня это поселок Репино в Ленинградской области. В начале XX века там располагались летние резиденции многих петербуржцев, вот и семья Анны (Елена Николаева) по-чеховски коротает лето в одной из таких и ждет, когда отец семейства вернется с войны.

Теплый свет светит, белые занавески развеваются, льются то шампанское, то чай, звучит заливистый смех, все мечтают уехать в Париж, собираются на спиритические сеансы и поэтические вечера — в общем, все как положено. Только вот маленький сын Анны, освоивший карты Таро, вдруг начинает предрекать всем то расстрелы, то ссылки, то тюрьмы, то смерти — неутешительное будущее ждет как домочадцев, так и всю поэтическую элиту: мальчик не на шутку пугает всех грядущими смертями Маяковского, Цветаевой, Мандельштама, Есенина и еще десятка кумиров. Ко всему прочему, отец (Дмитрий Чеботарев) возвращается с войны с ПТСР, и вскоре становится ясно, что жизнь этой семьи никогда уже не будет прежней.

«Последнее лето» — это тот случай, когда слегка претенциозная попытка через частную судьбу семьи отразить вековую историю страны обернулась россыпью удачных актерских работ. Спектакль, в котором можно увидеть разом и Юлию Пересильд, и Михаила Тройника, и Виталия Коваленко, и Милу Ершову.

Документальная пьеса Алексея Житковского (автора наделавшей шума «Горки») рассматривает ситуацию, в которой культура СССР оказалась в 1962 году: очаровательный «Голубой огонек» соседствует с разгромом авангардистов и изгнанием из страны инакомыслящих художников. Из личных свидетельств, статей газеты «Правда» и телеархивов Житковский воссоздает культурный контекст 1962 года: по телевидению пели славные советские песни, танцевали обаятельнейшие танцы а-ля «Карнавальная ночь», славили доярок и заводчан, а параллельно Никита Хрущев посетил выставку «Новая реальность» к тридцатилетию Московского союза художников — тот самый МОСХ, — пришел в полное негодование и устроил разгром.

Режиссер Юрий Печенежский приправляет «Голубой огонек» постиронией и искренней нежностью: стилизованные под эпоху номера, поставленные хореографом Светланой Шуйской, периодически взбалтываются типичными для современного танца движениями, а чудесные артистки (выпускницы курса Марины Брусникиной 2023 года) так или иначе подмигнут и проявят себя подлинных и сегодняшних.

Разгром «Новой реальности» ознаменовал конец оттепели, которая вскоре сменилась застоем. Свое высказывание команда спектакля сдабривает нежным метамодернистским абсурдом, и в нем вдруг слышится призрачная надежда на то, что можно преодолеть не только наше прошлое, но и настоящее.