Мало у каких слов в языке есть столько синонимов, сколько есть у половых органов — от нейтрально-научных («пенис») и детских («пися») до уморительно стеснительных («нефритовый стержень») и нецензурных, которые мы здесь привести не можем.
Причем число этих слов постоянно увеличивается, а степень «неприличности» меняется. Еще в 45 году до н. э. Цицерон в письме Луцию Папирию Пету жалуется на то, что эвфемизм penis — это слово прежде означало «хвост» — со временем само стало непристойным, и восклицает: «Задний проход ты называешь чужим именем; почему не его собственным! Если оно позорно, не называй даже чужим; если нет — лучше его собственным». Фрустрацию Цицерона легко понять: согласно подсчетам специалиста по латинской филологии, в латинском языке существовало более ста двадцати способов наименования пениса.
«Отличный способ понять, что вызывает у нас смущение, — изучить наши речевые уловки, — говорит Ральф Киз в книге „Эвфемания: Наш роман с эвфемизмами“ („Euphemania. Our Love Affair With Euphemisms“). — Они показывают, что у нас на уме. Что нас беспокоит. Отчего нам неловко. Какие темы мы считаем запретными».
По словам психолога Евгении Смоленской, дело в том, что сфера сексуальности и телесности большинством людей воспринимается как нечто неуместное. Называя вещи своими именами или слыша, как это делают другие, обыватель испытывает стыд и неловкость. Именно поэтому изобретаются все новые способы чуть менее «непристойно» говорить о том, что считается «непристойным».
Клинический психолог, сексолог, когнитивно-поведенческий терапевт
«В большинстве культур сексуальность рассматривается как что‑то свойственное животному, в некотором смысле агрессивному началу в человеке, а значит, должно быть обуздано — ради блага всего социума. Это опасливое отношение к сексуальности — и во многом к телесности — в целом настолько вшито в культурные коды, что все связанные с ним переживания, чувства, поведение и терминология в значительной мере табуируются или как минимум ограничиваются.
Но у генитально-сексуальных эвфемизмов, безусловно, есть не только полицейская роль. Еще они помогают снять напряжение, которое часто рождается при сексуальном контакте: ведь в сексе мы очень уязвимы, голы в прямом и переносном смысле этого слова. Юмор, игривость, подразнивание, иносказательность, намеки, символизация помогают расслабиться, внести разнообразие, снизить ответственность момента, что крайне важно для возможности получить сексуальное и эмоциональное удовольствие в процессе — от эвфемизмов получается эдакий психотерапевтический эффект».
Интересно, что гендерное неравенство проявляется даже в том, какие эвфемизмы мы используем. В конце девятнадцатого века лексикографы Джон Фармер и Уильям Хенли, изучавшие английский сленг, собрали около 650 слов для обозначения вагины и вдвое меньше — для пениса. «Это свидетельствует о том, что в большинстве стран и эпох обсуждение женских половых органов табуировано в большей степени, чем обсуждение мужских», — говорит Ральф Киз.
Лингвист Александр Пиперски говорит, что мы каждый раз выбираем подходящий для ситуации эвфемизм, исходя из множества разных соображений: «Хочу ли я привлекать внимание к тому, что нельзя показывать?», «Хочу ли я продемонстрировать, что презираю ограничения и могу говорить обо всем?», «А как к упоминанию гениталий отнесутся мои собеседники?», «А не будет ли слишком формально, если я употреблю латинское слово?».
Лингвист, кандидат филологических наук, доцент РГГУ. Автор книги «Конструирование языков: От эсперанто до дотракийского» и сборника «Три склянки пополудни и другие задачи по лингвистике»
«К сожалению, судить про изменения языка во времени сложно: письменные тексты доинтернетной эпохи очень ненадежно отражают эту сферу. И уж тем более мы не понимаем, как говорили между собой сексуальные партнеры или родители и дети — это и сейчас-то сложно исследовать. Но ученые, которые задаются целью изучить и систематизировать названия гениталий, нередко собирают впечатляющие коллекции. Например, И.Б.Качинская в 2019 году писала, что в картотеке „Архангельского областного словаря“ зафиксировано около 170 обозначений для женских половых органов и примерно столько же для мужских: „банька“, „камбала“, „барыня“, „кунька-мунька“; „серёдыш“, „мужской паспорт“, „воробок“, „погремушка“ — это только самые необычные из них.
В.Браун и С.Китцингер в 2001 году проводили исследование на материале английского языка: они опросили 281 человека и получили 317 разных обозначений женских половых органов и 351 обозначение мужских половых органов. Правда, частотность этих слов очень разная, и вполне возможно, что какие‑то из них не выходят за пределы одной семьи».
Переводчица Мария Смирнова, работавшая над книгой «Парадокс пениса», тоже обращает внимание на то, что, если научных и околонаучных терминов для обозначения гениталий в разных языках достаточно, то англоязычный сленг кажется богаче русскоязычного.
Научный сотрудник РНИМУ им. Пирогова, переводчик книги «Парадокс пениса»
«У некоторых английских слов есть русский аналог, причем иногда это и есть само английское слово — например, слово „дикпик“. Но если ввести в словаре Multitran слово „пенис“ и посмотреть раздел „вульгаризм“, вы удивитесь тому, насколько богат английский язык в этом случае. В свою очередь, результаты обратного перевода слова penis на русский несравнимо более скромные.
Мне кажется, для переводчика самое сложное, но при этом и самое интересное — это перевод игры слов. Некоторые авторы очень любят его использовать в своих книгах чуть ли не в каждом абзаце. В книге „Парадокс пениса: Уроки жизни из мира животных“ игрой слов было само оригинальное название „Phallacy“, которое переводится как „заблуждение“, но при этом и созвучно со словом „фаллос“. Прямого аналога в русском языке, к сожалению, нет. В таких случаях приходится выбирать более скучный, если можно так сказать, русский вариант».
Впрочем, по словам главного редактора издательства «Альпина нон-фикшн» Павла Подкосова, на этапе подготовки книги рассматривались и более игровые названия, среди которых — «Взлет и падение пениса», «Эволюция органа», «Краткая история фаллоса». Были варианты «Фаллический парадокс», «Ловушка пениса: Уроки жизни, которые преподают нам члены животных», «Фаллическая ошибка», «Фаллический обман».
Главный редактор и генеральный директор издательства «Альпина нон-фикшн»
«В случаях со сложным неймингом мы всегда стоим перед дилеммой: как точно отразить в заголовке главное в тексте, привлечь читателя ярким и небанальным названием — и в то же время не уйти в пошлость, не заставить краснеть на кассе в магазине. Придумывать названия для подобной книги — это как пройти между Сциллой и Харибдой.
Названия книг мы обсуждаем на редакционном совете каждый понедельник. Мы стараемся обсуждать даже самые нелогичные и неприличные варианты. Эта часть редсовета у нас всегда самая веселая. Мы обсудили варианты литературного редактора и переводчика, обыграли все возможные издательские штампы. Через отрицание, гнев, торг, депрессию и смирение пришли к очень удачному и отражающему контекст „Парадокс пениса: Уроки жизни из мира животных“. Решили, что мы постепенно собираем человека. У нас уже есть мозг, кишечник, вагина (была идея продавать комплектом с пенисом), на подходе попы и легкие. С книгой Наоми Вульф „Вагина: Новая история женской сексуальности“ было тоже очень смешно. Но это уже другая история».
