Александр Савинов был признан при жизни, но сегодня оказался позабыт широкой публикой. Поэтому его ретроспектива в московском арт-пространстве напрашивалась давно, особенно после прошедших этим летом в Третьяковской галерее «Ликов модерна», где Савинов был одним из хайлайтов. И, хотя проект в Музее русского импрессионизма задумали еще до пандемии, его живопись про чистый покой и умиротворяющую красоту пришлась прямо ко времени.
Работы на выставку привезли из 18 отечественных музеев: Радищевского, Русского, Третьяковки, Пермской художественной галереи, а также частных собраний, например много полотен из коллекции Романа Бабичева. Однако в экспозицию получилось собрать только чуть больше половины наследия художника. Савинов писал пастозно и на тонких холстах, поэтому многие его картины сегодня находятся в плохом состоянии. Так, на выставку не попала шестиметровая дипломная работа художника «Купание лошадей на Волге» из Русского музея, которую попросту опасно скручивать на вал для транспортировки.
Тем не менее экспозиция хронологически отражает все основные этапы в творчестве художника. Начинается с ранних работ, написанных в родном Саратове, на берегу Волги. Голубовато-серебристая миражная атмосфера полотен того периода — узнаваемая черта саратовской школы, к которой Савинова относят наряду с Павлом Уткиным, Павлом Кузнецовым, Кузьмой Петровым-Водкиным и Александром Матвеевым. Все они в начале пути перенимали мастерство у Виктора Борисова-Мусатова и восхищались Михаилом Врубелем, но отказались от его трагичности и демоничности в пользу гармонии и покоя на своих полотнах. Потом каждый сформировал свою художественную систему — как именно, на примере ряда работ можно посмотреть в спецпроекте на третьем этаже.
Наш же герой отучился в Петербурге в Академии художеств и поехал в пенсионерскую поездку в Европу. Но не в новомодную Францию, которая тогда была Меккой современного искусства, а в Италию — на родину античных фресок и любимых художников эпохи Возрождения. Мираж того искусства с модернистским налетом Савинов и создает на полотнах, формируя собственный стиль. По словам куратора выставки Анастасии Винокуровой, лучше всего его раскрывает панно «Купальщицы в апельсиновой и оливковой рощице», написанное в 1909–1911 годы в Италии.
Еще один интересный этап в творчестве художника — работа в имении Натальевка под Харьковом в 1913–1916 годы. На протяжении трех с половиной лет он жил с женой и сыном фактически среди лесов и в одиночку расписывал церковь Спаса Всемилостивейшего, построенную Алексеем Щусевым. Владелец имения Павел Харитоненко — сахарозаводчик и меценат, поддерживающий многих современных художников, — не дожил до окончания работ. В память о нем Савинов по фотографии написал портрет, который на выставке экспонируется впервые. Здесь же можно рассмотреть специально отреставрированный план имения и один из эскизов к монументальной росписи, в котором одновременно чувствуется и влияние религиозной живописи Васнецова, и фирменный савиновский синтез традиций эпохи Возрождения с искусством модернизма.
После революции 1917 года встроиться в советскую действительность художнику было сложно. Он не мог найти нужную стилистику, лишь изредка писал портреты и углубился в преподавание, словно восполняя годы натальевского затвора активной общественной жизнью. Реформировал Московское училище живописи, ваяния и зодчества и родное Боголюбовское рисовальное училище в Саратове, а потом возглавлял класс монументальной живописи и вел мастерскую с Петровым-Водкиным в Академии художеств. Пока в 1937 году ее директор Исаак Бродский не обвинил Савинова в «политически вредном формализме». Из‑за скандала художник на несколько лет покинул академию, но принялся за последний большой заказ — полотно «Парк культуры», которое завершает экспозицию.
В нем Савинов честно пытался соответствовать соцреализму — изобразил счастливую довоенную жизнь советских граждан. И в тот же время словно вернулся к любимой манере: писал свободными динамичными мазками и теплыми красками, а также выстроил многоплановую композицию, по-савиновски окутанную миражной дымкой.
А слева сбоку сидит смотрящий на них всех старик — сам Савинов. Возможно, в этой картине он наконец нащупал тот самый стиль, но все равно для соцреалистов остался «формалистическим эстетом». Обожателя итальянского искусства из него было не искоренить.
